Между примочками, припарками и другими лечебными процедурами я обратилась к компьютеру и выяснила, что шеф свою угрозу осуществил – ни в одной более-менее крупной компьютерной фирме не было для меня места. Я перешерстила все мелкие фирмочки, они тоже все были в курсе. Я искала место менеджера или хотя бы просто рядового специалиста по рекламе, но как только называла предыдущее место работы – все переговоры стопорились.

Дело обычное – тот же Лешка Бланк разослал по Интернету предупреждение на мой счет. Как только появится на экране такое сочетание – Динара Гузеева, программа приема на работу сразу его блокирует. То есть меня занесли в черный список.

По прошествии недели я решила обратиться к тем самым конкурентам, которым якобы сливала секретную информацию. Дескать, я на вас работала – так вот она я, помогайте теперь. Это, конечно, было глупо, потому что мне там не просто отказали, а грубый мужской голос мне заявил, чтобы я сидела тихо и помалкивала, если не хочу еще больших неприятностей.

Нет, ну каков Васька, какую змею пригрел шеф на своей груди! Впрочем, меня это уже не касается, шеф тоже хорош.

Все это время мы с мужем не разговаривали. Он приходил поздно, а уходил рано, мы перебрасывались какими-то словами – он спрашивал, где полотенце и носки, а я отсылала его к свекрови, ей, мол, лучше знать, она хозяйством занимается.

Свекровь, кстати, за эту неделю ко мне не вязалась, ее днем не было дома, а вечерами она смотрела телевизор у себя в комнате.

Но как-то в выходной я определила, что лицо у меня более-менее в порядке и нервы тоже слегка успокоились, так что вполне можно поговорить.

В самом деле, я, конечно, всегда знала, что должна заботиться о себе только сама, но Антон все же мой муж. Он должен помочь мне с работой, у них там на телевидении куча народу крутится, кто-то да посодействует. А я согласна на обычную зарплату, златых гор не надо.

Ну, не поможет, так хоть выслушает.

Я чувствовала, что если никто меня не пожалеет, я просто сойду с ума. В конце концов, для чего нужны мужья? Все же близкий человек, полтора года прожили…

После обеда, который приготовила свекровь, Антон удалился в ванную, а когда вышел оттуда, благоухающий лосьоном, я слегка удивилась. Он явно брился и вообще наводил красоту. И куда, спрашивается, он намылился? Скажет, что на работу, но его кулинарное шоу записывается рано утром, и уж зубы чистить к нему вовсе не обязательно!

И он не спросил, отчего я неделю валяюсь дома на кровати – такое времяпрепровождение для меня совершенно нехарактерно.

– Антоша, у меня неприятности… – заговорила я неуверенно, – понимаешь, кажется, я потеряла работу…

– Что? – Он искал в шкафу чистую рубашку и не сразу понял, что я обращаюсь к нему. – Что ты сказала? Черт, ну почему в шкафу вечно такой бардак? Ничего не найти!

– Антон, ты меня слышишь? – Я подошла к нему и тряхнула за плечо. – Мне нужно с тобой поговорить!

– Ну, говори! – Он незаметно посмотрел на часы, отчего я сразу же завелась.

И выдала ему все – про подлеца Ваську и дурака шефа, который пригрел в коллективе змею, про то, как меня подставили и прокатили и теперь я без работы и без перспектив.

– И что же ты от меня хочешь? – протянул Антон.

Я поглядела на него в упор, и он отвел глаза. Да, насчет того, что муж меня пожалеет, успокоит и подставит плечо, я ошибалась. Такого от моего муженька не дождешься.

– Помоги мне с работой! – Я даже расстроилась, до того неуверенно и жалко звучал мой голос. – Наверняка у тебя много знакомых, поговори с рекламодателями, замолви словечко.

– Ну, не знаю… – Он все прятал глаза.

– Что значит – не знаешь? – вскипела я. – Ты полтора года жил, считай, на мои деньги, теперь настало время…

– Все собирался тебе сказать, – Антон, очевидно, принял решение, – да как-то времени не было.

Он помедлил немного, как человек, собирающийся прыгнуть в ледяную реку.

– Понимаешь… я встретил другую женщину…

– Чего? – От удивления я поперхнулась собственными словами и закашлялась. – Нашел время для интрижки!

– Это не интрижка, это очень серьезно! – Он повысил голос и смотрел гораздо тверже, как будто переплыл уже больше половины реки и теперь хоть и холодно, и страшно, и ноги сводит судорогой, но дороги назад нету, вперед ближе.

– Ну что у тебя может быть серьезного… – устало сказала я, я-то прекрасно знала своего мужа. – Ну, завел себе на студии очередную девчонку двадцати лет, они вечно на тебя вешаются. Антон, отвлекись ты от этой ерунды!

Я ни капельки не возмутилась и не обиделась, услышав его признание, – до того ли мне сейчас! Я ему за полтора года не изменяла, а он – возможно, мне некогда было за ним следить и приглядываться.

– Это не ерунда! – Теперь я уловила в его голосе некоторое превосходство. – Пойми ты, я принял важное решение! Эта женщина… она, ей не двадцать лет. И даже не тридцать, как тебе, ей больше. Она вполне состоявшая серьезная дама, у нее свое крупное дело…

– Как это – мне тридцать лет? – по инерции возмутилась я. – Ты что несешь-то, когда мне всего двадцать восемь? То есть… что ты сказал? Твоей тетеньке – сколько? Сорок? Пятьдесят?

– Сорок один! – сказал он, улыбаясь. – Но ее это не портит. Потому что она к своим годам добилась очень многого.

Я молчала, ошеломленная. Сорок один – это серьезно. С дамой сорока одного года не закрутишь легкую интрижку. Если мой красавец-муж обратил на нее внимание, стало быть, она привязала его чем-то очень весомым. А чем может привязать состоятельная женщина? Только деньгами. Или связями.

– Выкладывай все, – хмуро сказала я.

Да не надо было и просить, он тут же все выболтал. Ничего нового, кстати, не сказал, я примерно догадывалась.

Эта дама положила на него глаз, когда он по старой памяти явился к ней делать рекламный ролик. И живо взяла быка за рога. Очевидно, у моего муженька хватило ума намекнуть ей, что за небольшие материальные блага типа новой машины или отдыха в пятизвездочном отеле его не купить. А может, она и сама сообразила. Короче, она предложила оказать ему спонсорскую помощь, то есть оплатить его собственное ток-шоу – не на главных федеральных каналах, конечно, но рангом повыше, чем тот, на котором он в данный момент подвизался. Деньги, конечно, немалые, поэтому бизнес-леди вовсе не собиралась отдавать их просто так, за красивые глаза. Она решила выйти за Антона замуж, очевидно, ей тоже понадобился статус. Деньги у нее есть, так что красивый муж не помешает. Я в свое время рассуждала примерно так же. С той только разницей, что тогда Антон был свободен.

– Та-ак, – протянула я, выслушав его рассказ. – Та-ак… Приплыли. И что же ты, муженек, от меня хочешь?

– Я хочу развестись, – сказал он твердо, – и как можно скорее.

Я поглядела на него пристально, он не отвел глаз. Что-то уж больно расхрабрился, неужели у меня такой жалкий и беспомощный вид? Хотя нет, скорее, чувствует поддержку.

– С чего такая спешка? – пробормотала я.

– Шура торопит! – Он улыбнулся, и я отметила машинально, что улыбка у него стала не такая обаятельная, как прежде. Программная стала улыбка, профессиональная, заученная, как будто он долго репетировал ее перед зеркалом.

– Шура? – фыркнула я. – Ну и ну! Выразительное имя! А если я не дам тебе развода?

– Лучше нам договориться полюбовно, – сказал он уверенно, – ты уж поверь…

Я не поверила, и на следующий вечер бизнес-леди явилась к нам в дом. Увидев ее, я онемела.

Представьте себе плотную такую коренастую тетку с деревенским румянцем во всю щеку. Глазки у нее были маленькие и необычайно подозрительные, это уж от природы. Да еще и подведены густо по моде двадцатилетней давности. Волосы коротко стриженные, обесцвеченные, да еще и тени голубые аж до самого лба. Губы щедро намазаны ярко-красной помадой.

– Здравствуйте, Шура, – сказала я.

– Кому Шура, а кому – Александра Ивановна Аксюта, – ответила она совершенно серьезно, затем прошла в гостиную и без приглашения расселась на диване.