Быстро светлело. Там, где должен показаться оранжевый шар восходящего солнца или хоть всполохи гало, расстилалось марево. Утренний туман не иначе прихотливо клубился, не смея заползти на линию трассы, так что не пришлось сбавлять обороты. Видимость прекрасная, но ничего не прояснилось. Уходящий за горизонт асфальтовый путь – и только. Ни единой встречной машины, никто не пытался обогнать, что на самом деле досадно, ведь на таком отрезке тягаться с его мотоциклом – обеспеченный выигрыш. Толик посмотрел туда-сюда и убедился, что пелена стерла видимость окончательно. Ехал в молоке, среди которого шла дорога.

Убедив себя, что ближе к городу туман рассеется, Толик с гордостью заметил на спидометре цифру двести. Мотоцикл шел так, словно не шустрый малый на двух колесах, а надменный «Роллс-Ройс», превращающий бездорожье в перину. Ни тряски, ни сопротивления воздуха, скорость поглотила все, Мусик перемалывал высокие октаны влет.

Он ехал и ехал. Прямо, не сворачивая. Уже должен был показаться хоть какой-нибудь поворот, но геометрическая прямота тянулась. Заблудиться было невозможно, потому что негде. Автобан петлял по карте, но ни одной развязки пока еще не попадалось. Асфальт да асфальт кругом. Толика вконец поглотило предстоящее счастье, и он перестал обращать внимание на окрестности. Мотоцикл под ним и ветер в лицо – значит, ничего плохого не случится.

Впереди замаячил туристический раритет. Ничем иным это быть не могло. Посередине дороги росло дерево, назвать которое лишь «древним» было крайне невежливо. Впрочем, и размером оно смахивало на величественный памятник. Крона ветвилась могучим фонтаном, засохшие корни поднялись так, что образовали триумфальные ворота, в которые убегала развилка шоссе. Строители отнеслись к живой природе бережно: магистрали проложили, не повредив и складки коры.

Тормоз отжался до железки.

Запыхавшийся Мусик сердито заурчал, подкинул седока, но послушно замер.

Выучить карту, проехать по маршруту пальцем раз десять туда-сюда, повторить в уме, запомнить все ориентиры и номера пересекавших шоссе, а такую важную развилку пропустить. Вот досада! Три дороги одинаковы, но «Медитерэниэн» одна. Скорее всего надо свернуть в правый рукав, но перед ним вкопан незнакомый знак: кольца, сцепленные олимпийской кольчугой, только сверху добавлены еще четыре. Перед левым направлением виднелся треугольник с силуэтом рюмки, как на коробках с хрупким. Туда наверняка не надо, уведет в центр страны. На среднее шоссе приглашал знак «только прямо». Толстая стрелка уверенно указывала направление. Прямое решение казалось самым правильным. Толик поддал газу и въехал под свод корней. В живую арку ворвалось и там же сгинуло эхо.

Потянулась дорога. Колеса наматывали километры, прямота не кончалась, однообразие томило, Толик выжал из мотора предел возможностей. Мотоцикл несся взбесившимся галопом, но так мягко-плавно, что лихой гонщик не чувствовал напряжения. Божественная скорость, и только.

Внезапно Мусик «чихнул», покатился медленней, еще медленней, потом по инерции, из последних силенок дернулся и встал. Стрелка бензобака показала чистый ноль. Опять промах: все подготовил, высчитал, а залиться под завязку забыл, облажался как последний «чайник». Заглох посередине автострады.

Остатки удачи Толик потратил на поиск бензоколонки, но ничего не обнаружил. Сколько до ближайшей заправки? Не имелось даже смутного представления. Стоять и ждать, что на скоростном шоссе кто-нибудь отольет бензина, излишне романтично. Тем более что потока машин не наблюдалось, а по правде – вообще не было, словно автопередвигающихся поразила утренняя сиеста. Оставался самый простой и мерзкий выход.

Седло Толик покинул с неохотой и повел железного коня в поводу. При всей неудержимой мощи машина оказалась легкой, Мусик бежал верным щенком.

План броска, к счастью, дал сбой. Хорошо, если тащиться километров пять, наверстать – не проблема, а если двадцать? Или тридцать. Тогда в Марсель к полночи не успеть. Придется все перекраивать, может, заночевать в Барселоне. И хоть он четко знал, вернее, был уверен, ну, хоть наделся, что ничего плохого не натворил, но желание оказаться как можно дальше от городка на скале подзуживало.

В дорожном путешествии шофер – бесправное существо: уставится на дорогу – и никаких впечатлений от пейзажа. Все красоты достаются пассажиру, у которого только и дел, что развалиться поудобнее и кричать: «Ух ты, смотри, какая штука! Эх, опоздал, уже проехали, не повезло тебе». В безтопливном положении Толик отыгрывался за муки брата-водителя, а потому упорно всматривался в окружающие окрестности. Всего, что разглядел, хватило на одно емкое впечатление: туман. Откуда в жаркой и сухой стране, вовсе не Туманном Альбионе, столько мутных испарений, было вопросом из викторины. Ответа Толик не знал, да и не хотел, исполнял долг.

Колеса бесшумно катились, мотоцикл плыл, туман стелился. Толик шел и шел, начиная звереть на себя за то, что не остановился у ресторанчика, где наверняка была заправка, на Мусика за прожорливость и на хваленые европейские дороги, на которых помощи не дождешься.

Так оно и тянулось.

Сбившись со счета времени и разозлившись, он отчаянно поклялся: если через сто секунд не появится хоть что-нибудь, бросит машину на обочине и пойдет куда глаза глядят, пока не наткнется на станцию или мотель.

Где-то между «двенадцать» и «тринадцать» туман кончился. Как будто выключили парогенератор. Гор и моря не обнаружилось, зато шоссе пролегало сквозь поля зеленой травы, сочной и опрятной, как трава на футбольном поле перед финалом мундиаля. Впереди различалась низенькая постройка. Широкая магистраль упиралась в проем хилого заборчика, сложенного из плоских необработанных камней, как умели овцеводы Британских островов в старину. Дальше тянулись зеленые насаждения вызывающе холеного вида. Похоже на дорогой загородный клуб с полем для гольфа, уютными шале и гостиницей. В подобных местечках есть все, что может понадобиться, даже пара-другая галлонов бензина для одинокого странника. Наверняка вход только для членов и все такое, но пачка купюр придавала уверенность.

Ощутив прилив веры в светлое будущее, Толик поднажал.

Проем в заборчике как нарочно прорублен под Мусика. Сразу за оградой начинался не скромный песочек или кирпичная крошка, а пространство, выложенное матовым мрамором, настолько ровное, что казалось неразрывным. Клуб давал понять незваному пришельцу: здесь обитают избранные, очень избранные. Такие шоссе отдельное проложат для уик-энда.

Ничуть не смутившись, Толик откинул парковочную лапу, чтобы Мусик не мешался под ногами, и занялся высматриванием кого-нибудь из обслуживающего персонала, лишь бы показали направление к бензину.

Невдалеке обнаружилась рощица, проращенная по замыслу ландшафтного архитектора: идеально прямые стволы держали ветви, полные розоватых цветочков, образуя идеально округлую беседку. Расслабиться в таком местечке после гольфа – должно быть, дело исключительное.

Как раз кстати показался местный обитатель. Был он не в спортивных брюках с сумкой клюшек, не в комбинезоне паркового рабочего и даже не в белой куртке повара барбекю, а в настоящем смокинге, с черной бабочкой и шелковым кушаком, отливавшим благородным блеском. В такую рань человек может терпеть смокинг только по двум причинам: или кутил с дальнего вечера, или возвращается после тяжелой трудовой вахты в ночном ресторане. Наверняка или метрдотель, или какой-нибудь светский лев. Толик с трудом различал людей в черном, запросто мог перепутать сотрудника ресторана с его посетителем. Но с этим ошибиться трудно: судя по прямой и осмысленной походке, человек не накачан по самое горло, выходит – обслуга.

Клуб выбирал сотрудников отменно: метрдотель широк в плечах, статен, а черная курточка упруго натянулась на грудных мышцах заядлого культуриста. Толик уступал в весовую категорию, если бы метр счел нужным удалить гостя, тот вылетел бы пробкой. Только наличные давали фору.