Весна 988 года выдалась ранней и дружной, а в мае прошли ливневые дожди, и степь преобразилась. К лету травы вымахали такие высокие, что рога самого большого вола были незаметны издали. По всему побережью Днепра наливались гроздья дикого винограда, самородных абрикосов и персиков, а сады и огороды бушевали буйной зеленью.

Тринадцатилетний Святополк разбудил своего брата-погодка Ярослава утром пораньше:

– Вставай. Солнце уже высоко!

– Не хочу! – закутывался тот в одеяло.

– Забыл? Сегодня пятница. С подольскими сражаемся!

– Еще чуть-чуть посплю…

– Экий засоня! Ночи ему мало…

Наконец Ярослав поднялся. Они умылись, пошли завтракать. Были братья очень непохожими, и неудивительно: матери у них были разными. Святополк был рожден от скандинавки Олавы и унаследовал от нее нрав несдержанный, вспыльчивый, драчливый. Ярослав же, матерью которого была славянка Рогнеда, отличался спокойствием и некоторой застенчивостью. Рос он хилым и болезненным, был мал ростом, плечи имел узкие, а на бледном лице выделялись большие голубые глаза, которые смотрели на мир серьезно и вдумчиво.

– Ты быстрее ешь, чего размечтался? – торопил брата Святополк. – Подольские городище захватят, туго нам придется!

Киев за последние годы сильно вырос. В нагорной его части один за другим строились терема князей и бояр, здесь стоял великокняжеский дворец, отсюда шло управление огромной страной. Но одновременно набирало силу обширное предгородье, которое получило название Подола. Население здесь преимущественно было ремесленное и торговое. Так сложилось, что с самого начала между Нагорной частью и Подолом началось соперничество, а у мальчишек оно выражалось в частых кулачных боях, которые были перенесены в городище – древнее поселение, жители его из-за частых набегов печенегов вынуждены были перебраться в Киев, под защиту крепостных стен. В городище остался крепостной вал, разрушенные глинобитные мазанки да полусгнившие землянки – полное раздолье для забав.

Когда толпа нагорных ребят приблизилась к городищу, там уже хозяйничал противник. С крепостного вала раздались залихватский свист и задорные крики:

– Жирные засони!

– Полезайте на вал, мы вас пощекочем!

– Поубавим жирку!

Нагорные – в ответ:

– Берегитесь, галахи!

– Сейчас все ребра пересчитаем!

– Нос на затылок свернем!

И тут же – с ходу, без подготовки – кинулись на вал. Лезли в запальчивости, азарте, зло. Святополк вскарабкался в числе первых, крепким ударом в грудь сбил с ног долговязого парнишку, однако на него тотчас налетели с двух сторон и скинули вниз. Но он вскочил, задыхаясь и дрожа от нетерпения, стал вновь взбираться по скользкой от растоптанной зелени крутизне…

Сражение разгорелось не на шутку. Оно велось по давно принятым обеими сторонами правилам: нельзя бить лежачих, ниже пояса, не закладывать в кулак «заложку» – деревянный или металлический предмет; если таких ловили, то били сообща, обеими сторонами, свирепо и беспощадно, чтобы неповадно было другим. Бой должен быть честным, только на кулаках.

Три раза кидались нагорные на вал и трижды были отбиты. Понурые возвращались назад. Обидно было слушать издевательские крики победителей. Оставалось успокаивать себя: «Ничего, мы тоже не раз вам кричали. И покричим. Все еще впереди…»

Палило солнце, поэтому завернули в рощицу передохнуть. Расселись на траве, не глядя друг на друга. Долго молчали. Наконец кто-то промолвил:

– Это уже в третий раз нас одолевают…

– Драться стали хуже, – ответил Святополк.

– Деремся так же.

Святополк поглядел на спорящего с ним. Это был сын боярина по имени Всеволод, занудный малый, вечно всем недовольный.

– Тогда в чем дело? – раздраженно спросил он его.

– Командир у нас плохой…

– Это я-то? – вскочил Святополк.

– Ты-то!

– А ну замолчи! А не то!..

– Что – не то?

– Навешаю, до дома не донесешь!

– Навесил один такой…

– Что, не смогу, что ли?

– Ты бы на валу старался!

– Я дрался не хуже вас всех!

– Мало драться. Тебе надо уметь руководить боем!

– А я руководил!

– Да ты неспособен на это!

– Это почему?

– Потому что зачат гнусным, порочным образом – от двух отцов. Вот почему не можешь!

Ни для кого не было секретом, что великий князь Владимир после смерти брата своего Ярополка женился на его жене. Поэтому в народе пошел слух, что невозможно определить, чей сын Святополк – Ярополка или Владимира. Взрослые об этом говорили тайком, у детей же все это выливалось наружу.

Услышав такие слова, Святополк с остервенением бросился на обидчика и стал его терзать, в беспамятстве хрипя и брызгая слюной. Его кое-как оттащили. Он, сгорбившись, сел в сторонку и тяжело дышал, судорожно царапая пальцами траву.

Все долго молчали, пораженные происшедшим.

Наконец Всеволод проговорил упрямо:

– И все-таки нашего предводителя надо переизбрать!

– А кого поставим?

– Да хоть кого…

– Но он – князь!

– У нас другой князь есть – Ярослав.

– А что – верно. Давайте изберем Ярослава!

– Да нет, что вы, – поднялся со своего места Ярослав. – Не надо ничего менять. Святополк храбрый боец. У него такая силища. Он вон как дрался! А я…

– Тебе и не надо драться! – возразили ему. – Ты руководи!

– Все равно неудобно…

– Да ладно! Неудобно ему. Мы всем обществом просим тебя! – загомонили ребята.

– Может, в другой раз как-то…

– Чего там – в другой! Становись нашим вожаком – и дело с концом! – настаивала ватага.

Ярослав долго молчал, что-то соображая. Все внимательно наблюдали за ним. Наконец он задумчиво спросил:

– Как вы думаете, что сейчас делает противник?

Никто не ожидал таких слов, поэтому недоуменно смотрели на него и молчали.

– Что сейчас делают подольские? – вновь задал он вопрос.

– Наверно… торжествуют, – ответил кто-то неуверенно.

– Вот то-то. Мы тоже в таких случаях устраивали ликование в честь своей победы. А что, если воспользуемся их беспечностью и снова ударим? Ну-ка, Изяслав, – обратился он к бойкому и юркому парнишке, – погляди, выставили они караульных?

Тот нырнул в кусты, скоро вернулся:

– На валу – постовой!

Ярослав озадаченно похмыкал, пожевал губами, наконец сказал:

– Тогда вот что… Всегда мы нападали со стороны города. А что, если зайти с другой стороны, со стороны леса?

– Но кругом леса. Незаметно не пробраться, – сказал кто-то…

– Слева лощина! Может, по ней? – раздался голос.

– Да какая это лощина? Так себе, по колено не будет, – заговорили другие.

– Ползком! – распорядился Ярослав. – Проползем до того леса, а оттуда ударим!

Так и сделали. Откуда только силы взялись! Будто и не было ожесточенной, изматывающей драки, будто не валились с ног от усталости. Пробрались среди высокой травы где на коленях, где на животе до леса, там отдохнули.

– А сейчас выходим и бежим что есть силы к городищу, – приказал Ярослав. – Бежим молча и молча нападаем. Понятно я сказал?

– Да-а-а, – с придыханием ответила ватага…

Пригибаясь к земле, выбрались из леса и помчались к высившемуся в поле полуразрушенному валу, легко взбежали на него. Там, разбившись на кучки, веселились подольские. Нападавшие разом бросились на них, смяли и прогнали из городища. Те даже не успели сорганизоваться и оказать серьезного сопротивления. Победа была полной!

Взволнованные, взбудораженные, собрались все вокруг Ярослава, любовно глядя на него, маленького, тщедушного, смущенного всеобщим вниманием. Всеволод положил ему на плечо ладонь, проговорил удовлетворенно:

– Вот это предводитель! Самый мудрый среди нас! Правильно я сказал – мудрый у нас Ярослав? – спросил он присутствующих.

– Верна-а-а! – ответила ликующая толпа.