Река стала черной от горя и тоски.

Нет больше тех, к кому стремилась моя душа.

Они ушли, туда, откуда не вернутся никогда.

Душа покрылась пеплом от тоски. Где же вы!

То был крик моей выжженной души!

Эния тряхнула головой, прогоняя наваждение. Слезы текли по щекам. Ком застрял в горле, мешая дышать. На кухне она была совершенно одна. Фрукты, давно кипели в котелке вместе с медом, пряностями и орехами. Когда она успела перебрать их? Куда ушла женщина? В ушах еще звучал отчаянный крик последнего из Эльфов, а перед взором стояло прекрасное лицо, перекошенное отчаянием и горем. Всхлипнув в последний раз, и проглотив комок в горле, Эния подошла к печке и сняла, начавшее пригорать варево с огня. Повинуясь странному наитию, она вылила содержимое котла в плоское блюдо и аккуратно размазала ложкой, чтобы получился тонкий слой. Когда пастила остынет и затвердеет, ее нужно будет нарезать соломкой и хорошенько просушить на солнце. Она не знала откуда в ней эти знания. Просто знала, что по рецепту нужно поступить именно так. Не удержавшись, она выудила кусок груши и сунула в рот.

— Уй! — Язык тут же обожгло. — Горячо!

— Эния? Ты что тут делаешь? Да еще в столь ранний час?

Девушка обернулась. В дверях кухни стоял Айк и вид у него был еще тот. Видимо погулял вчера хорошо. На нем были просторные белые шаровары, подпоясанные черным поясом. На босых ногах домашние тапки. С мокрых волос стекала вода на голую спину. В руках он держал полотенце, которым протирал совершенно зеленое лицо.

— Привет! — Она радостно улыбнулась парню. — Проходи я сейчас.

Метнувшись к очагу, она налила ему кружку медового варева, вдвое разбавив его водой.

— Вот выпей, тебе полегчает.

Айк подозрительно покосился на нее, принимая отвар, и неуверенно глотнул, потом еще, еще и вернул ей уже пустую кружку.

— Ох, Эния, ты мечта алкоголика. Откуда ты знала как нужно его разбавить? Можно еще?

Он сел на оставленное ею место и осторожно подпер голову руками.

— Не ты один умеешь страдать по утрам от похмелья. — Усмехнулась она, наливая ему вторую порцию. — Мой отец, тоже не дурак повеселиться и хорошенько выпить.

— Твой отец? — Серебряные брови взметнулись вверх от изумления. — Вот уж не думал.

— Почему? — Удивилась Эния, ставя перед ним вторую кружку и присаживаясь напротив. — Он хоть и важная шишка, но все же человек.

— Просто у меня сложилось впечатление, что он не то что веселиться, даже улыбаться не умеет.

— Это ложное впечатление. Подожди, узнаешь его поближе…

— Благодарю покорно. Мне и одной встречи достаточно. Больше не надо.

— Ты зря думаешь о нем плохо. Просто он очень серьезно относится к нашей с мамой безопасности.

— Да он параноик. — Воскликнул Айк и тут же сморщился от боли, чем вызвал ее смешок.

— Ты прав есть немного, но это оттого, что он не живет с нами. Вот и заботится как умеет. Да, что мы все обо мне, да обо мне. Как прошел семейный совет? Тебя не сильно ругали?

Ответом ей было совершенно непонимающее выражение его лица.

— Совет? Какой еще совет?

Эния рассмеялась.

— Значит, и о тебе забыли. Хорошо же умеют веселиться твои родители.

— Эния! — Взмолился он. — Пожалей мою бедную голову. И поведай мне несчастному, о чем ты говоришь.

— Как это о чем? О семейном совете, который назначила твоя матушка, пошла за твоим отцом, да и позабыла обо мне, о тебе и о совете, наверное тоже. Айк, у тебя чудесные родители и мне они очень нравятся. — Тут ей в голову пришла отличная идея. — Слушай, у тебя в доме есть кисти и краски?

— Е…есть. — Он посмотрел на нее как на умалишенную. Так резко прыгать от темы к теме. — Зачем они тебе?

— Так, нарисовать кое-что. Где я могу их получить?

— В библиотеке. — Его взгляд стал уж совсем подозрительным. — Ты умеешь рисовать?

— А что тебя удивляет. Должна же я компенсировать чем-то неумение танцевать, петь и музицировать.

Она встала, обогнула стол, наградила Айка сестринским поцелуем в лоб и посмеиваясь над его замешательством пошла за красками. Ей хотелось, пока не стерлось в памяти, нарисовать эльфа из ее видений. Уж больно картинка получалась красивая. Найдя в библиотеке все, что ей было нужно, но вернулась к себе. Постояв в комнате, Эния решила, что в огромном безмолвном доме чувствует себя неуютно. Она вышла в сад и устроившись в тихом уголке прямо на траве, взялась рисовать. Все получалось хорошо, и конь, и выжженная пустыня на месте леса, и черная река… а вот Эльф никак не получался. Эния уже трижды переделывала рисунок, и ничего не могла поделать. Отложив холст и краски, она закрыла глаза и попыталась воссоздать в воображении лицо эльфа. Медленно картинка прояснилась, но едва она потянулась к ней как видение рассыпалось осколками как разбитое зеркало, а когда собралось вновь, это было уже другое видение. Огромная мрачная зала, голые каменные стены, ветхая мебель, тусклый свет от углей в прогоревшем камине. В кресле у очага, укрыв ноги пледом, сидел «ее эльф». Он был все так же молод, но совершенно пустой взгляд, в котором плясали красные отблески, вызывал смертную тоску. Эния почувствовала как холод нестерпимого одиночества сковывает тело, леденя душу. ОН ОДИН. Совершенно один в нашем мире. Больше нет никого из его племени. Они ушли и действительно не вернутся, мелькнула мысль. Прямо как в песне. Слезы опять потекли по ее щекам, растапливая лед. Сострадание волной накрыло ее сознание и она помимо воли мыслью потянулась к воплощенному одиночеству, даря тепло своей души и предлагая дружбу. Эльф в ее видении вздрогнул. Тряхнул головой, прогоняя оцепенение, и удивленно огляделся по сторонам.

«— Кто здесь?»

Удивительно красивый голос заметался эхом в пустом зале и отразился от стенок ее черепа, на миг оглушив. Удивление, смешанное со смятением заставило ее вновь вернуться в залу.

«— Это я!» — Мысленно ответила она, не до конца уверенная, что ее услышат.

Эльф вскочил с кресла. Плед упал на пол, подняв тучи пыли. Его лицо исказилось гримасой боли, а по щекам потекли слезы. Руки взметнулись к потолку.

«— Хэлли, ты услышала меня!»

Эния ужаснулась, безумию прозвучавшему в его голосе.

«— Я не твоя Хэлли. Меня зовут Эния. Я человек».

Силы небесные, она спятила, разговаривая со своими видениями. Испугавшись, что безумие эльфа заразно, она хотела прервать контакт, но теперь уже он вцепился в ее сознание мертвой хваткой, не отпуская прочь.

«Кто ты? Говорящая голосом Хэлли?»

«— Я представилась. — Эния постаралась вложить в свой голос как можно больше спокойной уверенности. — Как твое имя?»

Эльф уронил руки, взгляд его потух а на губах появилась ироничная улыбка.

«Благословенны пути твои Великая Эрра. Ты ответила на мои молитвы, и послала обещанное безумие, после столь долгих лет.»

Он упал на колени и уткнувшись лицом в пол зарыдал.

Ее выбросило из видения, как будто кто дал пинка под зад. Схватив новый холст и краски, она принялась рисовать, спеша перенести на картину то, что увидела и почувствовала. Закончив картину, она вернулась к первому рисунку и уже без труда закончила лицо эльфа, боясь, что если не выплеснет чувства на холст, они сожгут ее изнутри, так велико было горе и отчаяние последнего из изгоев.

Закончив рисовать, она еще долго сидела без движения, чувствуя знакомую пустоту внутри. Ей удалось выплеснуть чувства в красках, но память осталась при ней. И от этого становилось страшно. Почему с ней постоянно происходят такие вещи. Почему она не может жить простой жизнью. Временами Эния проклинала свой волшебный дар, отчаянно завидуя простым людям. Правда это происходило довольно редко и как правило в такие моменты жизни. Но бывали еще моменты, которые она могла пересчитать по пальцам на одной руке, когда ей казалось, что она рождена чтобы совершить нечто очень важное. Что-то такое, от чего действительно зависит судьба всего мира. Это для Аликая Гэрис мог наплести три короба про войну, конец света и всеобщее спасение. Она чувствовала за его словами более глубокий смысл. Что же загадку ты мне загадал, мой таинственный друг? И кто же ты на самом деле? Если знаешь то, что она может только чувствовать, и ни как не выразить словами.