Но дверь распахнулась тут же. К удивлению Ника, Джоанна была полностью одета. На ней был голубой топ, оголявший ровный живот, и обрезанные до ягодиц джинсовые шорты с небрежной бахромой по кромке. Не в силах отвести взгляд от ее длинных ног, Ник шумно сглотнул, не понимая, как ему удается сдерживаться, чтобы не броситься целовать ее до потери сознания.
Ничего не подозревавшая Джоанна, поздоровавшись, предложила ему кофе, но гость с легким испугом отказался. С него было вполне достаточно и вчерашнего угощения.
– Может, лучше заглянем в паб на пристани? Там наверняка есть что-нибудь съедобное, а то я не позавтракал…
На его счастье, она, не предлагая ему завтрак, в съедобности которого он откровенно сомневался, радостно согласилась и, накинув на плечи синюю хлопковую ветровку, села к нему в машину. Увидев, что в салоне никого больше нет, слегка удивилась:
– Ты сегодня за рулем?
Это неверие в его способности слегка задело Ника, и он иронично покосился на недоверчивую пассажирку.
– Сегодня выходной, и мой водитель как полноправный член профсоюза отдыхает. Но должен сказать, что водителей я нанимаю только в незнакомых городах. Не люблю зря терять время, разведывая дорогу. Хотя у меня и в Лондоне есть свой шофер.
Сказал это и мысленно хлопнул себя по лбу. Чего это он расхвастался? Он же обычный, ничем не примечательный бизнесмен – во всяком случае, по теперешнему сценарию. С опаской посмотрел на Джоанну, но та не обратила на его слова особого внимания. Возможно, наивно считала, что в Лондоне без личного водителя никому не обойтись, а может, просто ему подыграла.
Джоанна с рассеянной улыбкой смотрела в окно, и Ник, желая сделать ей приятное, предложил:
– Включить тебе музыку? Что ты предпочитаешь?
Она с некоторым испугом попросила:
– А можно без музыки? Я так люблю шум дороги… И вообще предпочитаю тишину. Хотя сейчас почти у всех шумовая зависимость. Мои соседки без включенного телевизора или, на худой конец, радио жить совершенно не могут…
Ник покосился на нее, не зная, как реагировать на подобное предпочтение. Он, грешным делом, замечал музыку только тогда, когда та замолкала. Настораживала тишина. Не желая признаваться, что он тоже из ущербной когорты шумозависимых, согласно кивнул головой, даже не обратив особого внимания на ее странные слова о соседках. По его мнению, ей полагалось жить с Джулиусом Бэрдом. Хотя при их таких странных отношениях жить они могут где угодно…
Море показалось быстро. Оно было бескрайним, тяжелого сизо-серого цвета, будто отражало темные тучи, хотя небо над ним было безоблачным. С автострады виднелись даже белые барашки там, где волны тяжко бились о прибрежные скалы. Вдоль всего одетого в серый бетон берега на приколе стояли яхты, шлюпы и совсем маленькие прогулочные лодочки, в которых можно было плавать только вдоль побережья, и то в полный штиль.
Оставив машину на парковке, они отправились в паб, яркая вывеска которого виднелась издалека. Он был почти пуст, и, устроившись за столиком с видом на гавань, они без проблем заказали сосиски с овощами и кофе. Джоанна ела с удовольствием, удивленно крутя головой, из чего Ник сделал вывод, что ей нечасто доводилось бывать в таких плебейских местах. А ему этот простой паб напомнил студенческие годы, когда он с друзьями уезжал из Оксфорда и частенько ужинал в подобных незатейливых забегаловках, где кормили вкусно, сытно и недорого.
Позавтракав, Ник расплатился сам, хотя Джоанна пыталась заплатить за себя сама, и они прошли несколько сот метров вдоль пирса, пока не остановились возле небольшой двухмачтовой яхты довольно приличного вида. На ее выкрашенном белой краской борту сияла надпись «Фортуна». К ним тут же подошел коренастый человек в тельняшке и черных флотских брюках с широким клешем и окинул Ника пристальным, даже чуть вызывающим взглядом. Немного покраснев, Джоанна выдавила:
– Доброе утро, Джейк!
На что получила саркастичный ответ:
– Какое там утро – день на дворе давно! Что-то поздновато вы сегодня. Все ваши соседи давно уже в море.
Пробормотав что-то смущенно-невнятное, Джоанна поблагодарила сторожа за сохранность яхты, и они с Ником перешли по перекинутым мосткам на палубу.
Оказавшись на яхте, Ник надел на нос солнцезащитные очки, спасаясь от слаженного действия воды и солнца. Чуть покачался на ногах, проверяя прочность палубы, и огляделся, выясняя степень благонадежности суденышка. Ничто не указывало на то, что оно пойдет ко дну сразу, стоит им лишь отчалить от берега, и он несколько успокоился.
Единственное, что его удивило, – практически голая палуба. Если не считать пары видавших виды шезлонгов, сложенных под скамейкой, да упакованного в пластик рулевого колеса, здесь царила первозданная пустота. Ник представлял себе более комфортабельное гнездышко – со столом, стульями, гамаками. Ведь здесь наверняка не раз собирались веселые компании. Где же они размещались? Или, возможно, мебель хранится где-нибудь на берегу в ангаре и извлекается по мере необходимости?
Заметив интерес Ника, Джоанна, чуть смущаясь, предложила:
– Рассказать, как называются снасти?
Он решительно отказался:
– Ни к чему забивать мою бедную голову ненужной информацией. Я и так знаю, где нос, корма и мачта. Большего мне не надо.
Джоанна озадачилась таким странным поведением своего предполагаемого помощника.
– А как же ты будешь исполнять обязанности юнги?
– Тебе вполне достаточно будет ткнуть пальцем в нужную штуковину и сказать: дерни-ка вон за ту веревочку…
Рассмеявшись, она подхватила:
– Дверь и откроется… Ну ладно. Сверни-ка для начала вон тот канат…
Он послушался, и, медленно лавируя между больших, важных яхт, они выскользнули из заливчика. Вокруг сновало множество самых разных судов – от больших океанских с многочисленной командой до шлюпок с гребцом и пассажиром в одном лице, – и Джоанна действовала с предельной осторожностью.
Ник поблагодарил судьбу за хорошую физическую подготовку – управляться со снастями было вовсе не легко. Теперь он понял, почему Джоанна не ходила в море одна. Хотя на палубе и было достаточно разного рода технических приспособлений, но основная нагрузка все равно ложилась на человека.
Но вот они достигли широкой воды, где не было видно ни одного конкурирующего судна, и Джоанна с облегчением закрепила руль. Убедившись, что они мирно дрейфуют по волнам в полной безопасности, спустилась в каюту и вытащила на палубу пару мягких банкеток. Удобно устроившись в шезлонге и положив ноги на банкетку, она откинула голову на высокую спинку и расслабленно призналась:
– Какое блаженство. Шум моря и мягкое покачивание палубы… Ничего больше не надо…
Ее поза была столь призывной, что у Ника засосало под ложечкой. Чтобы избежать соблазна, он последовал ее примеру. Отодвинул свой шезлонг на безопасное от нее расстояние, закинул руки за голову, вытянул ноги и затих, рассматривая виднеющуюся вдалеке узкую полоску берега.
Резкими голосами кричали пролетавшие мимо чайки, судно равномерно покачивалось на невысоких волнах, навевая сон. Чувствуя, что глаза сами по себе закрываются, Ник попенял себе на слишком ранний подъем. Чтобы взбодриться, задал Джоанне пустой вопрос:
– Так что ты больше любишь: море или нельсоновский парк?
Она лениво ответила:
– А между ними разница небольшая, тем более что парк Нельсонов, по сути, упирается прямо в море. Если мы подойдем поближе к берегу, – она махнула в сторону видневшегося на горизонте высокого утеса, – то увидим парк и даже мансарду их дома. С нее, кстати, вполне можно любоваться закатом над морем. Феерическое зрелище…
Вспомнив багряный вчерашний закат и представив его отсветы в бесконечном пространстве воды, Ник вполне с ней согласился.
Начало пригревать солнышко, и он скинул с себя сначала куртку, а потом и тенниску. Джоанна сбегала вниз и обратно появилась уже в бикини, открыв свою точеную фигурку.
Сон тут же исчез, и Ник, спрятав глаза за темными очками, беспрепятственно изучал ее всю, начиная с гладких нескончаемых ног и заканчивая длинной лебединой шеей. Но, как каждого нормального парня, его больше всего привлекала женская грудь. Ее небольшие высокие груди так хорошо могли бы уложиться в чашечки его ладоней, что пальцы беспокойно задвигались, будто уже ощущая их упругость и тепло.
