Вот ведь странно… С тех пор уже лет двадцать прошло, а воспоминания о крапиве до сих пор живы. О крапиве, о пирожках с повидлом и о запахе моря. Вот ведь времечко было беззаботное! Хоть нас периодически и припахивали работать коробейниками, продавая отдыхающим на пляже дары теткиного огорода и ее же выпечку, но припахивали без фанатизма, и поэтому свободного времени оставалось выше крыши. Жаль, теперь уже так не порезвишься. Да и вижусь я с братьями довольно редко – все давно поразъехались. Шурик, тот дальнобойщиком стал, с постоянным местом жительства в Питере. Тошка теперь не просто Антоха, а солидный Антон Георгиевич со служебным «Мерседесом», пузом и шофером, подвизается одним из замов у губернатора Волгоградской области. А Вован, полностью оправдывая детскую кличку, рассекая на каком-то охрененном ракетоносце, на ТОФе[27], активно угрожает безопасности как западных, так и восточных супостатов.

Тетя Маша же, после того как умер муж, а выросшие сыновья разъехались по всей России, сказала, что в гробу она видела жизнь в пустом доме, и восемь лет назад взяла из детдома девочку. Сначала с этим были заморочки, но Тоха уже тогда был какой-то шишкой в управе и поспособствовал в решении вопроса с удочерением. Так что у нас теперь есть еще и сестра – в детстве довольно милое, а сейчас крайне язвительное и весьма своенравное существо семнадцати лет от роду.

Она-то меня и увидела первой, когда я парковал машину возле ворот. И сразу с воплем: «Мама, мама! Сережка приехал!» – повисла у меня на шее.

Блин, кайф-то какой! Сидя в плетеном кресле-качалке, вытащенном во двор, я занимался сразу несколькими делами. Принимал солнечные ванны, дегустировал сливы из большого тазика и слушал трофимовскую «Аристократию помойки». Песня, конечно, старая, но к творчеству Сергея Трофимова я пристрастился довольно давно, поэтому сейчас, качнув из Интернета несколько файлов и надев наушники, предавался неге и балдежу. Тетя Маша ушла на рынок, Зойка к подружкам, вот мне никто и не мешал полноценно наслаждаться жизнью.

А когда метко кинутой сливовой косточкой попал точно в голову здоровому гусю, нагло продефилировавшему буквально в десяти шагах от меня, настроение стало вообще фестивальным. Гусь от удара заполошенно подпрыгнул, зло глянул в сторону агрессора и убрался, а я, очередной раз качнувшись в кресле, показал ему «от локтя» и пожалел, что косточка была слишком легкой.

М-да… У меня с данными птицами вообще старинная вражда. Хотя до сих пор как вспомню – неудобно становится. А началось все с того, что блестящий курсант-третьекурсник, весь в форме и значках, прибыл к любимой тетке. Но не успел дойти до калитки, как был атакован целой бандой охамевших в корень гусей. Я к тому времени уже подзабыл, насколько могут быть пакостны эти водоплавающие, поэтому, когда один из них, самый здоровый, с наглой мордой матерого уголовника встал на моем пути и, растопырившись в виде российского герба, вытянув шею, зашипел, только плюнул в него и, буркнув: «Пошел в жопу, мутант», – двинул дальше. Это была ошибка… Кусаться гуси, конечно, не могут, но щиплются эти сволочи аж до слез. Да еще крыльями лупят, как палками! И ведь самое главное – не ответишь! Свернуть тонкие шеи атакующим бандитам не представляло труда, но начинать приезд со ссоры с их хозяевами вовсе не хотелось. Поэтому пришлось позорно убегать. И ладно бы мою ретираду никто не видел! Зряшние надежды! Сколько лет уж прошло, а мне нет-нет да и вспомнят прыжки и кульбиты, которые я перед теткиной калиткой выделывал. В этой большой деревне соседи очень глазастые, поэтому домашним было доложено всё. И даже показано в лицах. Я, конечно, во время этих рассказов тоже ржал вместе с остальными, но крайнюю неприязнь к пернатому вместилищу фуа-гра[28] испытываю до сих пор.

Так что в полном удовлетворении от меткого попадания я закурил и, прикрыв глаза, продолжил слушать музыку и обдумывать идею вообще не возвращаться в Москву, а осесть здесь, в Юрьево. А что – климат тут просто замечательный, жилье, по сравнению с заоблачными московскими ценами, стоит совершеннейшие копейки, народ опять-таки очень доброжелательный. Девчонки так вообще – все как одна обалденно красивые и совершенно не испорченные эмансипацией. Глядишь, еще и женюсь… Тетка-то мне, уже начиная с третьего дня приезда, начала ненавязчиво сверлить мозг, чуть ли не каждый день приглашая своих подружек с взрослыми дочерьми в гости. И кстати, среди этих дочерей попадались мамзельки очень даже очень. Да и свое дело здесь можно замутить без особых проблем. Денег по меркам провинции у меня сейчас немерено, поэтому вполне можно заделаться олигархом местного пошиба. Да жить себе поживать, спокойно и размеренно. А чего бы не жить, когда я тут всех считай с самого детства знаю. Включая представителей как власти, так и криминалитета. С Женькой Запашным, который сейчас служит первым замом главного мента города, мы ту самую подводную лодку строили, а с Феликсом, который братвой рулит, столько садов соседских обнесли – вспомнить стыдно.

М-да… если здесь останусь – мне никакие Исрани страшны не будут. Пусть они хоть всей своей «Эль-Мухафой» приезжают. Как приедут, так здесь и останутся. В заброшенных карьерах места много, а народ тут хоть и доброжелательный, но за своих всегда стоит горой и горло кому хочешь перегрызет. В больших городах этого давно нет, поэтому я и отвык от подобного отношения. Там ведь как – знаешь только коллег по работе, соседей по площадке да плюс каких-то немногочисленных знакомых, оставшихся с прежних времен. И что характерно, в основном все, как говорится – «кожен сам за сэбэ»[29].

Здесь же – как будто страна другая. И люди совершенно другие. Кхм, единственно что, если действительно надумаю остаться, надо будет с Запашным переговорить по поводу моих заморочек. А то ведь я сказал, что просто так приехал. Дескать, фирмочка, где работал, – накрылась медным тазом, а у меня отпусков неотгулянных за несколько лет накопилось чуть ли не на полгода. Вот и решил себе устроить большие каникулы.

Да-а… скажи я такое в Москве, с ее сумасшедшим ритмом жизни, мне бы только пальцем у виска покрутили. А здесь – нормально. Гуляет человек законный отпуск и пусть себе гуляет.

А работа не волк – никуда не убежит, да и новую найти никогда не поздно. Правда, Женька уже неделю назад удочки закидывал насчет того, мол, не желает ли бывший старлей снова стать государевым человеком? Но мне в МВД как-то неохота идти. Лучше свой бизнес начать. Только надо еще придумать, какой именно…

Тут радужные мечты были прерваны движением у забора. Повернув голову, я увидел соседа – Игоря Михайловича, носящего подпольную кличку Профессор. Он жил через два дома от нас и считался новеньким, так как переехал в Юрьево откуда-то из-под Воронежа всего двадцать лет назад. Хм, вот еще одно проявление патриархальности – в таких городках, как этот, жизнь течет очень неторопливо, поэтому и через тридцать лет человека будут здесь считать недавно приехавшим. А Профессором его назвали потому, что сосед имел ученую степень, но почему-то давным-давно завязал с наукой и, бросив свой институт, приехал сюда. За время проживания Игорь Михайлович прослыл человеком крайне немногословным, рассудительным и где-то даже таинственным. Наверное, потому что за все годы его жизни здесь он ни с кем близко не сошелся, водку не пил, на базаре фруктами-овощами со своего сада не торговал, отдыхающим угол не сдавал и периодически исчезал на пару недель в неизвестном направлении. В общем, по местным меркам – человек-загадка.

И сейчас Профессор, остановившись возле нашего забора, взмахом руки пытался привлечь мое внимание. Сняв наушники, я положил их на ноутбук, после чего, поднявшись из качалки, сделал несколько шагов, подходя ближе, и поздоровался.

Игорь Михайлович поздоровался в ответ и, несколько помявшись, спросил: