Хлопнула дверь спальни. При желании Клер Ярлет могла теперь без всяких помех продолжить изучение столовых приборов из нержавеющей стали.

Через несколько минут Стив появился вновь — в сапогах, джинсах и рабочей рубахе. Клер все еще стояла в столовой. Он прошел мимо, даже не посмотрев на нее, сдернул шляпу с крюка у кухонной двери и сказал:

— Я уехал. Когда вернусь, чтобы тебя тут не было.

— Но… Как же мне добраться до города?

— Поищи тут поблизости ковбоя по имени Роджер. Он обожает подвозить женщин вроде тебя. — И широкими шагами направился к конюшне.

Первое, что Стив увидел, был его любимый конь Черт. Крупный черный жеребец стоял на привязи у ограды загона и отгонял мух длинным хвостом. Оседланный, взнузданный, готовый к выезду. Рядом с ним ковбой Джек.

Стив готов был поспорить, что по крайней мере этот работник точно знает, как он, вольный ранчмен, отреагировал, обнаружив в своем доме женщину. Удачно женатый, Джек тем не менее полностью поддерживал хозяина в его желании оставаться холостым.

— Джек, тебе полагается премия, — пробормотал Стив, отвязывая уздечку и вскакивая на коня.

Черт нетерпеливо перебирал мощными ногами, требуя пробежки. За те недели, что Стив отсутствовал, на нем никто не ездил, а Черт был прирожденным скакуном.

Проезжая мимо конюшни, Стив на какой-то миг удивился: почему это никто из его людей не выходит с ним поздороваться? И тут сообразил, что работники, наверняка, сидят сейчас где-нибудь в глубине здания и хохочут, представляя себе реакцию их босса на ловушку в его берлоге. Конечно, парни могли бы и предупредить хозяина насчет Клер, но это бы сорвало развлечение, а ковбои любят посмеяться больше всего на свете, неважно, над кем. Вот они и смылись потихоньку с глаз долой, пока потеха не кончится.

Стив громко расхохотался, осадил коня и круто развернулся — как раз вовремя, чтобы заметить, как несколько человек выскочили из конюшни. Описав в воздухе вместо приветствии большую дугу темной шляпой, всадник развернул коня и пустил вскачь.

Черт нес его к Лугу Диксона — небольшому горному плато, самому любимому месту Стивена на ранчо.

Обычно он добирался до этого Луга самым первым, как только с тропы сходил снег, но в этом году снег лежал очень долго. Стив так и не успел попасть туда до отъезда в Оклахому. Задолго до того, как он стал владельцем ранчо, высокогорные луга были летними пастбищами. На большинстве из них скот выпасали и теперь. Лишь небольшая ложбина высоко в горах, получившая название Луг Диксона, считалась заповедной вот уже несколько лет. Это доктор Мэрлок убедил Стивена показать пример хозяевам других ранчо, позволив небольшой частице его владения вернуться к тому состоянию, в котором она пребывала до нашествия на Запад белого человека. Доктор обещал, что полученные результаты возрождения растительного и животного миров будут детально изучены, а приобретенные знания помогут спасти и другие земли, вытоптанные скотом.

По правде говоря, Стива не надо было особо уговаривать поучаствовать в исследованиях доктора Мэрлока. Он хоть и родился в городе, но любил здешнюю скалистую землю. Обожал ездить верхом и в дождь, и под солнцем по горным лугам у подножия рыжих каменистых склонов, волшебно расшитых вечной зеленью лесов. Это приносило ему успокоение.

А если человек дарит земле любовь и заботу, то, в отличие от женщин, она отвечает ему тем же самым.

Моника Семс сидела у горного ручья, опустив пальцы в холодную чистую воду. Солнечные лучи ласкали ее тело, согревая приятным теплом. Подставив солнцу лицо, Моника закрыла глаза и предалась своим любимым грезам

Он будет, как горы, крепок, суров и строен. Взглянет на меня и увидит не бледную чужестранку, а женщину своей мечты. Улыбнется, протянет руки, заключит в свои объятия, и…

На этом месте ее мечты всегда обрывались. И Моника с грустью, в который раз призналась себе, что так оно и должно быть. Ведь у нее, к сожалению, не было никакого опыта общения с мужчинами, познания в области секса равнялись нулю.

Образ жизни, который она вела с родителями — антропологами по профессии, лишил ее сверстников. Это сказалось на многом, в том числе и на отношении к противоположному полу. Да, мужчины вокруг были всегда, но ни один ей не подходил даже для мимолетной влюбленности. Эти мужчины разных племен по своему культурному развитию отстояли от нее и ее родителей на тысячи и тысячи световых лет.

Моника со вздохом зачерпнула пригоршню воды и попила. Уже две недели как она была здесь, а все никак не могла привыкнуть, что горная вода, такая чистая, свежая, журчащая днем и ночью, это искрящееся чудо, всегда под рукой, рядом. Наклонилась, чтобы зачерпнуть еще, и тут услышала приглушенный стук лошадиных копыт.

Моника выпрямилась и, приложив руку козырьком ко лбу, всмотрелась. Из-за рыжих скал показались два всадника. Она встала, вытерла мокрую ладонь о старенькие джинсы и мысленно перебрала свои скудные запасы съестного.

Согласившись поработать во время короткого высокогорного лета наблюдателем за Лугом Диксона, Моника не рассчитывала покупать много продуктов. На еду были отложены очень небольшие деньги. Не могла же она тогда предположить, что ковбои босса Дика будут так часто посещать этот Луг. А они стали приезжать чуть ли не ежедневно и клятвенно уверяли, что никто не печет такого вкусного хлеба, не жарит такой потрясающей ветчины, как она.

Один из всадников, пониже ростом, снял шляпу и описал ею в воздухе широкую дугу. Моника помахала ему в ответ, узнав Роджера, старшего ковбоя босса Дика. Вторым был Джек. Других имен, если они у них и были, эти двое не назвали, а она и не спрашивала. У людей многих первобытных племен или выросших вдали от цивилизации, среди которых Монике пришлось жить, было не принято узнавать, как их зовут. Это считалось грубостью, вторжением в таинственный мир человека.

— Доброе утречко, мисс Моника, — сказал Роджер, слезая с лошади. — Ну, как тут семена поживают? Еще не протиснулись сквозь старую изгородь, не удрали?

Моника улыбнулась, покачав головой. С тех пор как она сказала Роджеру, что находится здесь для того, чтобы следить за ростом трав на отгороженном участке Луга, он не переставал поддразнивать ее насчет убегающих семян. Даже предлагал их «стреножить и привязать, пока они не смекнули, где их настоящее место».

— Все целы, — поддержала шутку Моника, — но я слежу в оба, как вы мне велели. Особенно когда восходит луна. Тут-то они и норовят улизнуть.

Услышав точное воспроизведение своих слов, Роджер понял, что она потихоньку над ним подтрунивает. Он рассмеялся и хлопнул шляпой о джинсы, пустив облачко дорожной пыли, почти такое же серебристое, как его волосы.

— Вы справитесь, мисс Моника! Вы прекрасно справитесь! Босс Дик вернулся из Оклахомы и будет рад, что ни одно семечко не пропало. Вот и хорошо! А то он там, наверное, совсем озверел. Две недели папаша устраивая ему парады нетерпеливых кобылок.

Моника грустно улыбнулась. Она знала, что это такое — не соглашаться с родителями насчет брака. Ее отец с матерью пожелали, чтобы она вышла замуж за человека, похожего на них, — ученого, имеющего вкус к приключениям. Для этого и послали к своему старому другу доктору Мэтлоку с просьбой подыскать ей подходящую партию. Моника поехала. Но отнюдь не для того, чтобы искать мужа. Она решила посмотреть, станут ли Соединенные Штаты ей домом, отыщет ли она наконец место, где ее жгучее беспокойство, лихорадочным жаром пылающее в грезах и крови, найдет выход.

— Здрасьте, мисс Моника! — сказал второй ковбой, спешившись и застенчиво остановившись в сторонке. — Горы вам на пользу. Вы хорошенькая, прямо как ромашечка.

— Спасибо, — ответила она, улыбаясь долговязому ковбою. — А как ваш малыш? Прорезался зубик?

Джек вздохнул.

— Вот ведь упрямая штука! Он все трет и трет во рту, а ничего не вылезает. Но жена велела сказать вам спасибо за масло. Она втирает ему в дёсенки, малышу здорово полегчало.