Немного поколебавшись, Киран снова лег, привлек к себе Эмили и крепко сжал ее в объятиях. Ему, как и ей, хотелось, чтобы это длилось вечно. Очень скоро жестокая реальность разрушит миг его счастья. Киран погладил плечо Эмили и устремил взгляд вверх, на потолок, страдая от мысли, что скоро потеряет ее… И вдруг понял, что потолок окрашен тоже.
Эмили затаила дыхание. Она ждала, когда же он обратит внимание на потолок. Это было ее послание к Кирану, драгоценный подарок. Миссис Макбейн своим вопросом подала ей эту замечательную мысль сегодня утром.
— Солнце, — вдруг сказал Киран, и она почувствовала, как у нее перехватило в груди от его внезапно охрипшего голоса. Очевидно, Кирана поразила картина, над которой она и слуги трудились почти целый день. Они выкрасили стены бального зала в цвет неба и солнечного дня, а на потолке теперь сияло огромное солнце. В бледно-голубом небе плыли кудрявые облака.
— Да, — только и смогла сказать Эмили в ответ. — Солнце. Солнечный свет. Солнечный день, Киран, который вы можете видеть каждый вечер, когда проснетесь.
Он медленно встал и обвел зал удивленным взглядом, упиваясь зрелищем. Он впервые за два с лишним века увидел солнце.
— Прямо как настоящее.
Он поднял руку, словно хотел поймать облако.
— Да. — Эмили встала рядом с ним и коснулась его руки. — Я буду счастлива, если у меня будет это солнце и вы, Киран. Мне этого достаточно.
Он грустно взглянул на нее и покачал головой:
— Но оно ненастоящее.
— Нет, — согласилась Эмили, расправляя плечи. Она готова была сражаться за свое счастье. За работой она тщательно продумала все, что следовало сказать, и теперь набрала в грудь побольше воздуха, чтобы выложить Кирану все. — Конечно, ненастоящее. Такой же ненастоящей будет и моя жизнь, если вы отошлете меня домой. Потому что всегда, до самой смерти, я буду притворяться, что живу без вас. Я буду бледной копией той женщины, которой могла бы стать, точно так же как рисунок на потолке лишь изображает солнце. Ни страсти, ни мужа, ни семьи, ни любви, потому что ничто не заменит мне вас в моем сердце. Я люблю вас, Киран. Не прогоняйте меня, не обрекайте на иллюзию жизни.
— Ах, Эмили! — Его голос был полон сожаления, и она заранее догадалась, что он сейчас скажет. — Вы…
— Полюблю другого? — перебила Эмили так резко, что Киран замолчал. — Я кажусь вам такой легкомысленной? Неужели мое сердце лжет? Тогда позвольте исправить ваше неверное представление обо мне. Я никогда не полюблю другого. До конца своих дней я буду сидеть и вспоминать, как была с вами. Сделаюсь одинокой старой девой, тоскующей об одиноком человеке, который затаился в старом замке, скрываясь от женщины, которая могла бы увидеть вместе с ним ночной мир и хранить его в своем сердце, если бы ей только дали шанс…
Боже правый! Киран закрыл глаза. Эмили была рядом, он мог бы коснуться ее, если бы хватило смелости. Она была подобна яркому огню самой жизни, она наполнила его пустой дом радостью и смехом и светом его вечную ночь. Разворошила мертвый пепел сердца и вернула его к мучительной жизни, да так умело, что теперь оно страдало от любви.
— Карлотта забрала мою душу и обрекла меня на проклятие…
— Я не верю этому, — перебила Эмили.
— О чем вы говорите? Ведь она меня обратила.
— Да, она обратила вас, Киран. Но почему вы решили, что она забрала вашу душу? Только вы сами можете отказаться от души и обречь себя на вечное проклятие. — Заметив, как загорелись его глаза надеждой, Эмили взяла его руку. — Вы сказали, Киран, что хотели остаться тогда на кровати и позволить солнцу убить вас, после того как она вас обратила. Если бы это произошло… Куда бы вы отправились, в рай или в ад?
— На небеса. Это, вероятно, был единственный для меня способ туда попасть.
Лицо Эмили расцвело улыбкой.
— Потому что вы предпочли бы умереть сами, чем отнимать жизнь у других.
— Да. — Его лицо исказилось мукой. — Но разве вы не понимаете? Мне не хватило смелости сделать это. Собственная трусость обрекла меня на вечное проклятие.
— Тем, что вы выбрали жизнь? — спросила она, качая головой. — Нет, Киран. Церковь учит нас, что грех лишать себя жизни.
— Убийство тоже грех.
— Но вы никого не убили, чтобы продлить собственное существование, — возразила Эмили, а потом поспешно спросила: — Ведь не убивали?
— Нет. — Киран медленно покачал головой.
Она просияла от радости:
— Тогда, Киран, вы вовсе не чудовище, каким себя представляете. Мне кажется, небеса или ад — мы сами решаем, куда отправиться. Все зависит от наших действий, а не от того, что было решено за нас или что сделали с нами. Женщина, которую изнасиловали, не несет пятно греха на своей душе; это грех насильника. Карлотта забрала вашу жизнь и превратила вас в вампира. Но вы сделали выбор — не лишать других жизни ради поддержания своей собственной, никогда не использовать свою силу и могущество, чтобы причинить вред другим. Наоборот, вы не жалели сил и времени, чтобы спасти не одну жизнь! При том что вам в награду доставались лишь ненависть и презрение. Разумеется, вы не можете быть прокляты.
Некоторое время Киран молчал, обдумывая ее слова. Потом на его губах заиграла улыбка.
— Если смотреть на дело так… — Его глаза нашли Эмили, и он протянул руку. — Эмили.
— Да. — Она ответила на его безмолвный вопрос. — Я по-прежнему хочу быть с вами. Я откажусь от той жизни, которую знала, ради того, чтобы разделить с вами вечность.
— Это иногда нелегко, — предупредил он.
— Жизнь вообще нелегкая штука, — сказала она просто.
— Вы будете тосковать по солнцу, и те, кого вы любите, сойдут в могилу на ваших глазах.
— Но ведь не вашу смерть мне придется оплакивать, Киран. Я вынесу все, но только не это.
— О, любовь моя. — Киран крепко обнял Эмили, как будто собирался держать ее вечно. — Вы появились в моей жизни так недавно, но успели дать так много! Любовь, смех, солнечный свет, надежду. А мне почти нечего вам предложить взамен.
— Конечно. — Вздохнув, Эмили взглянула ему в лицо. — Вы спасли меня от смерти, спасли от ненавистного Синклера. Дали мне дом, любовь и вечную жизнь. Право же, совсем ничего! Придется потребовать выкуп.
Тихий смех слетел с его губ. Потом его лицо вдруг сделалось таким удивленным, что Эмили не смогла удержаться от улыбки. Киран всегда изумлялся тому, что еще сохранил способность веселиться. Должно быть, он был очень одинок эти двести лет. Она позаботится о том, чтобы его жизнь изменилась.
Эмили коснулась волос на затылке Кирана и привлекла к себе его голову, чтобы поцеловать. Очень скоро поцелуй обрел силу страсти, и тогда Киран взял руки Эмили в свои и прошептал:
— Нам следует отправиться к вам в комнату.
— Нет.
Эмили поцеловала Кирана в уголок рта, потом коснулась губами шеи.
— Нет. Здесь, при свете солнца, — прошептала она.
Киран обвел взглядом бесчисленные ряды свечей, камин и, наконец, солнце, которое Эмили нарисовала на потолке.
— Да. Здесь, при свете солнца.
