Повернувшись, она смерила крикуна презрительным взглядом:
- А ты кто такой? Надо же, у нас теперь каждый суслик – агроном!
- Да, я агроном! И не позволю…
- А, так это у тебя шашни с колхозным бух-халтером? – расхохоталась Светка, вспомнив, видимо, визит к нам его бывшей дамы сердца. – Бух-халтер - это, наверно, от слова «бухать»? Кстати, бух-халтер какого пола? Он или она?
Из-под панамы сверкнуло свекольной окраской. Агроном Володя надулся, словно глубоководная рыба, вытащенная на поверхность – еще секунда и лопнет. Он то ли ахнул, то ли всхлипнул, повернулся и побежал в сторону села.
- Ну вот надо оно тебе было? – спросила с упреком я, когда Светка закончила форсирование подсолнечного поля и оказалась рядом со мной. – Зачем хамить-то?
- А чего он? – по-детсадовски набычилась Светка.
- Тебе как будто пять лет!
- Иду себе спокойно, нет, надо обязательно орать.
- Да ты посмотри, словно трактор прошелся.
Поле действительно пересекала узкая ровная полоса вытоптанных и сломанных стеблей. Как просека в лесу.
- По-твоему, надо было идти в обход? Хватит уже, что я обошла два дома и через один заброшенный участок пролезла напролом.
Мысленно я продолжила вытоптанную Светкой траекторию и ахнула.
- Это ты через крайний участок лезла? С большим гнилым домом?
- Ну да?
- Чучело, это же Федькин дом. Ну, немого нашего распрекрасного. А если он дома был и на тебя в окошко смотрел?
Светка нервно оглянулась и никого вокруг не увидела.
- Ерунда! – отмахнулась она. – Даже если и смотрел, не догонит.
- Пойдет по вытоптанному следу. Как гончая.
- Давай уже и мы пойдем, а? Я сделала тысячу двести шестьдесят шагов. Это будет… - она наклонилась и принялась подсчитывать столбиком, выписывая цифры палочкой прямо на дороге. - Это будет восемьсот девятнадцать метров. Осталось три с небольшим километра.
Почти до самого конца все шло гладко. Лес был не слишком густой и почти без бурелома, правда, с деревьев время от времени капало за шиворот, да и в шлепанцах идти по мокрой траве было не слишком удобно. Пахло замечательной грибной прелью. Вот-вот должны были пойти колосовики. Может, уже и пошли.
- Да, совсем забыла, - повернулась ко мне Светка, отмерив очередную сотню шагов. – Попадью твою муж с братом в райцентр повезли. В больницу.
- А что случилось? – испугалась я.
- А я откуда знаю. Прихожу к церкви. На сторожке замок висит, а церковь открыта. Захожу, там бабка какая-то пол подметает в потемках. Ну, я перекрестилась, она на меня посмотрела так сердито. Кстати, как надо-то, справа налево или слева направо?
- То есть как это? – не поняла я. – Сверху вниз и справа налево.
- Вот, а я слева направо. И как только разглядела, карга старая! Ну, короче, я спросила, куда матушка делась, бабка и сказала, что ночью ей плохо стало. Утром председатель дал машину, и они уехали.
- Господи, хоть бы с ней все хорошо было! – взмолилась я.
- Надо же, нашла себе подружку! – в Светкином голосе проскочили ревнивые нотки. – Надеешься, в крестные мамы позовут?
- Не отказалась бы.
- Ха! Жди! Кому такая крестная нужна. Хотя… Ты же в Питере. Будет к тебе крестничек в гости ездить. И так далее.
- До чего ты, Светка, дура! – я обиделась и решила в ближайшем будущем с ней не разговаривать. Вообще.
Мы пошли дальше, но когда до цели оставалось шагов двадцать, впереди засверкала знакомая изумрудная травка с плотными широкими стеблями. Под травой поблескивала вода. Сколько хватало глазу, во все стороны простиралось все то же самое болото.
Светка непечатно высказалась. А потом еще и еще – с каждым разом все изощреннее.
- Может, хватит? – хмуро поинтересовалась я.
- Что хватит? – взвилась Светка. – Что хватит?
Она вдруг подбежала к самому краю трясины, рывком вытащила из кармана зеленый кулон и со всей дури зашвырнула в болото. Сочно булькнуло, трава и вода под нею колыхнулись – и все успокоилось.
Светка села прямо на землю, закрыла лицо руками и горько заплакала. Примерно так, как она рыдала в первое утро нашего знакомства, на моей кухне. Я дала ей время поплакать, дождалась, пока всхлипы и икота стали реже, и только тогда спросила:
- Кулон-то зачем выбросила?
Светка только плечом дернула и шмыгнула носом.
- По принципу: если не все, то ничего не надо? Ну, не нашли ничего, что поделаешь. Продала бы кулон, да еще синий в придачу, не то что на ремонт, на новую квартиру хватило бы.
- Пропади все пропадом! – прошептала она.
- Да, пропади. Давай останемся здесь и умрем. От голода и комариных укусов. Все равно ведь жизнь не удалась.
- Хорошо тебе говорить! – заорала Светка. – У тебя все есть. Муж, ребенок, квартира, машина. Работа. Книги пишешь дурацкие. В церковь ходишь. А я, как идиотка!..
- Все это я уже слышала. Ты, несчастная, одна одинешенька, и кто на тебя, воблу старую польстится, и денег нет, и работа глупая, и вообще нет в жизни счастья. Ты что, всерьез думала, что, если найдешь клад, все волшебным образом изменится? Да ни фига. Максимум что бы ты решила, это финансовый вопрос. И то не факт, если учесть, что на эти сокровища и другие претенденты имеются. Скорее всего, нажила бы еще больше неприятностей. Да и вообще, ставить все на одну карту… У меня есть одна такая знакомая. Вбила себе в башку, что если будет весить не 70 килограмм, а 50, то сразу наступит лучшая жизнь, она обновит гардероб, мужчины будут ложиться у ее ног штабелями, и счастью не будет конца. Чего она только не делала. Жрала всякие таблетки, не вылезала из фитнес-клубов, голодала. Заработала гастрит и женские нарушения, стала злющая и похожая на кавказскую ребристую корову, а сердечный друг сделал ноги к веселой пышечке. Теперь по ней плачет дурдом, она хотела отравиться таблетками, но что-то не вышло.
- Ну и пусть! – снова начала всхлипывать Светка.
Мне стало ее жаль, но с какой-то примесью недоумения и даже брезгливости. Совсем не так, как вчера Лену или какого-нибудь старичка в булочной, который выгребает из кармана пригоршню мелочи и долго, дрожащими руками отсчитывает монетки за половинку ржаного.
- Пойдем, горе мое. Тут уж ничего не сделаешь. Даже если идти сначала на север, все равно в конце концов упремся в болото. И даже поправка на расстояние от алтаря ничего не даст. Все равно цель в болоте. Точно так же, как в тот раз в озере. Либо там какая-нибудь кочка или еще что-то, и туда можно пройти по каким-то особым приметам (но я больше в болото не полезу ни за какие сокровища!), либо этого болота здесь раньше не было, в чем я крупно сомневаюсь.
- Но если так, значит, мы опять ошиблись! И идти надо было не от церкви!
Я невольно поежилась. Светкины глаза горели диким фанатичным огнем. Словно и не она только что рыдала и тоскливо материлась. И сколько же это еще может продолжаться?
- Помнишь, ты говорила, что здесь еще и часовня была?
- Была. На кладбище. А теперь нет.
- Но место-то осталось?
- Свет, ты так уверена, что идти надо именно от церкви?
- Да!
Я не нашла что ответить. Итак, предстояло все начинать сначала. Честно говоря, я уже устала бродить по лесам.
Светкина выходка на колхозном поле имела далеко идущие последствия. У калитки стоял донельзя грязный мотоцикл «Урал» с помятой люлькой. Услышав наши шаги, из окна выглянула Таисия. С поджатыми губами.
- Явились? – сердито спросила она. – Ага, и лопата, смотрю, нашлась. Очень приятно.
О лопате мы в расстроенных чувствах действительно забыли, так и принесли с собой.
- Могли бы и не врать, - все так же сердито продолжала Таисия, высунувшись из окна почти по пояс. – Попросили бы и все. Заходите, заходите, вас тут дожидаются.
- Похоже, она нас скоро выгонит, - вполголоса предположила Светка.
- Скорее мы сами уедем. Кому это, интересно, мы понадобились?
За столом, покрытым новой клетчатой скатертью, распивали чаи наш давешний знакомый агроном Володя и толстый красномордый милиционер. Чай они пили чинно и со вкусом – из блюдец, вприкуску, с хрустом разгрызая голубоватый рафинад. Агроном с шумом дул на блюдце, а мент прихлебывал прямо так, горячий, сильно при этом потея. Фуражку он держал на коленях, а мощную складчатую шею и лысую, как коленка, голову часто вытирал клетчатым (почти как скатерть) носовым платком. По его потерявшей первоначальный цвет рубашке расплывались крупные темные пятна, а на погонах ярко блистало по одной звезде.
