- Есть! – раздался из подвала торжествующий вопль. – Нашла!

- Да тише ты! Выходи быстрее.

Светка поднялась, сжимая добычу в кулаке, подхватила свою сумку, и мы вышли во двор. По счастью, безлюдный. Впрочем, где гарантия, что кто-то не наблюдал за нами из окна?

Пройдя через подворотню, мы торопливо зашагали по улице.

- Куда ты несешься? – дернула меня за рукав Светка. – Я за тобой не поспеваю. И вообще, хочешь, чтобы на нас обратили внимание и запомнили? Я так и вижу какую-нибудь криминальную сводку: «В доме номер таком-то по Расстанной улице обнаружены два мужских трупа – один в подъезде, другой в подвергшейся ограблению квартире. На улице недалеко от дома были замечены две подозрительные женщины примерно тридцати лет с дорожными сумками».

- Ты погромче давай про трупы, погромче, - посоветовала я. – А то еще не все слышали. Кулон-то покажи.

- Давай отойдем подальше, - Светка судорожно сжимала кулак, словно боялась, что находка просочится через пальцы и пропадет уже безвозвратно. – А в милицию-то звонить будем?

- Давай отойдем подальше, - повторила я ее слова. – А лучше отъедем. Вон маршрутка какая-то.

- А мы куда?

- Да не все ли равно. Куда глаза глядят. Лишь бы отсюда убраться побыстрее.

Маршруткины глаза глядели в Адмиралтейский район. Народу в салоне было всего два человека, так что мы расположились вольготно. Светка по-прежнему сжимала кулак так, что пальцы побелели. Покосившись на нее, я передала оплату за двоих.

Через пару остановок пассажиры – пожилой мужчина и прыщавый подросток в бандане – вышли, и мы остались в салоне одни.

- Покажи! – потребовала я.

Светка бросила настороженный взгляд в направлении водительской спины и нехотя разжала ладонь. Золото было тусклым, словно уставшим, на поверхности виднелись царапинки. Но камни словно светились изнутри каким-то неправдоподобным синим светом. Они так же были не похож на обычные сапфиры, как и изумруды зеленого кулона на обычные изумруды.

Перевернув кулон, Светка сдавленно ахнула:

- Есть!

Это «есть!» напомнило мне вопль Кисы Воробьянинова, нашедшего в очередном стуле шкатулку с табличкой, гласившей, что этим полукреслом мастер Гамбс начинает новую партию мебели. Однако надпись на кулоне действительно была. Почти совсем стершаяся.

- Не могу понять, - нахмурилась Светка, поднося кулон к самым глазам. – То ли единица, то ли семерка.

- Дай! – я взяла у нее кулон, подышала на него, потерла пальцем. – Мне кажется, все-таки единица. И еще что-то. «В», наверно, как и на том. Одна верста.

- Да тише ты, - зашипела Светка, ткнув меня кулаком в бок. – Почему ты думаешь, что единица? Больше на семерку похоже.

- Не похоже! – настаивала я. – И подумай головой, кто попрется за семь верст прятать… - тут Светка снова ткнула меня в бок и состроила зверскую физиономию. – Прятать что-то.

- Не знаю, - буркнула она, старательно упрятала кулон в карман ветровки, в компанию к зеленому, и застегнула на молнию. – Ты есть не хочешь?

Меня передернуло. Похоже, я никогда в жизни больше не захочу есть. И вообще мне не до кулона было. Пошла обратная реакция. Я все представляла и представляла, что было бы, если… И никак не могла отогнать от себя мерзкие картинки. А еще – что, если бы мои бабушка и дедушка не уехали на кладбище в тот день, когда кто-то наведался в их квартиру.

А еще сильно болела скула. Я достала из сумки косметичку, раскрыла пудреницу.

- Да-а, - прокомментировала Светка. – Красиво.

Спасибо, что не фингал под глаз, подумала я, пытаясь запудрить большое синевато-красное пятно. И что не сломан нос. И не выбиты зубы. Всегда найдется, чему порадоваться, как утверждала девочка Полианна из одной назидательной детской книжки. Если подходить к делу с этой точки зрения, мы вообще счастливицы. Невредимыми (почти) выскользнули из лап насильника-убийцы, да еще и кулон нашли. О Павле я старалась не думать.

Маршрутка довезла нас до Никольского собора.

- Пойдем на лавке посидим, - предложила я. – А то у меня что-то коленки трясутся.

Светка хмыкнула и воинственно задрала нос. Похоже, заполучив кулон, она полностью пришла в себя.

- Ну пойдем, - смилостивилась она.

Выйдя на Садовую, мы свернули к бульвару и устроились на первой попавшейся скамейке. Из-за деревьев на противоположной стороне канала выглядывали золотые купола собора. Голубые стены сливались с небом. Вода маслянисто поблескивала в густой тени.

- Ну, теперь спокойно можно ехать в Вараксу, - откинувшись на спинку скамейки, Светка вальяжно положила ногу на ногу.

Я вытаращила на нее глаза.

- Что ты так на меня смотришь? – удивилась она. - Вот у нас оба кулона, надеюсь, этого достаточно. Можно ехать и искать.

- Что?

- Как что?! Клад.

- Не боишься?

- А чего теперь бояться? Может, это и негуманно, но все же надеюсь, что тот урод сломал таки себе шею.

Бывает такое, читаешь что-нибудь смешное в общественном месте, книгу или журнал, и никак не можешь от смеха удержаться. Знаешь, что, вроде, неприлично в голос хохотать, давишься, фыркаешь, но ничего с собой поделать не можешь. В результате – потешные гримасы и непонятные сдавленные звуки. Примерно то же самое получилось и сейчас.

- Я что-то смешное сказала? – оскорбилась Света. – Про «негуманно» или про «надеюсь»?

- Знаешь, когда дурак говорит очередную глупость – это как-то обыденно. А вот когда глупость изрекает неглупый, казалось бы, человек – всегда очень забавно. Ну, вроде, как от несоответствия ожидаемого и действительности.

- И в чем же ты видишь глупость?

- Что спокойно можно ехать. Ты что, всерьез думаешь, что именно этот кошмар, который свернул себе шею, прошелся набегом по нашим родственникам?

- Так ты все-таки думаешь, их целая преступная организация? – фыркнула Светка.

- Ну, организация не организация, а у Павла, я думаю, был всего-навсего исполнитель. Один из исполнителей. Или, по-твоему, один человек мог так оперативно перескакивать из Москвы в Питер и обратно? Не забывай, Коваленко – раз, Громовы – два, твой Максим – три, мои бабушка с дедушкой – четыре. И Павел – пять. А еще кто-то следил за нами утром, не забыла?

- Странно, - Светка вытащила из сумки сигареты и торопливо закурила. – Следили за нами, потеряли и отправились к Павлу? Выходит, этот хмырь за нами и следил?

- Не факт, - я резко махнула рукой, вспугнув голубя, который разыскивал крошки у самых наших ног. – О чем я тебе и говорю. Следить мог один, а к Павлу пойти совсем другой. И не мог, а так и было. Потому что в то такси утром сел какой-то мелкий мужичонка в серой безрукавке, я точно помню.

- Это осложняет дело, - нахмурилась Светка.

- Ну наконец-то дошло. И вот еще что. Смотри. Надо думать, у этого охотника за бриллиантами сейчас либо один кулон, который он у Варвары в Москве купил, либо два. Мы же не знаем, был у Коваленко второй или нет. Значит, ему нужны еще два, а то и три. И брошка. И он будет их искать. У тех, у кого они теоретически могут быть. У тебя, например. У меня. Точнее, уже ищет. Иначе зачем было за нами следить.

- Только не совсем понятно, это все-таки я хвост из Москвы привезла, или за тобой наблюдали.

- Думаю, что ты. Чего за мной следить-то? Забирайся в квартиру и ищи. Можно даже прирезать, если помешаю. А вот ты – птица перелетная, мало ли куда тебя еще занесет.

- Ну и юмор у тебя, - сморщилась Светка.

- Это не юмор, а суровая и неприглядная проза жизни. Я беспокоюсь за других. Ну, родители мои на даче и в ближайшее время в город не приедут. Разве что за пенсией, но это еще почти через месяц. А вот та же Марья Петровна, к примеру? И другие?

- М-да, - Светка бросила окурок в урну, не попала и наткнулась на осуждающий взгляд проходящей мимо старушки с пуделем. – Надо бы их как-то предупредить. Только вот как? Не рассказывать же про клад.

- Боюсь, Марь Петровне все же придется рассказать. Не все, конечно, но кое-что. Она бабка хоть и безбашенная, но все же с головой, хоть это и парадокс. Вот только…