— Думаешь, дети там тоже присутствовали?

— А почему бы и нет?

— У нормального здорового ребенка такое зрелище должно было бы вызвать отвращение, — заявил Хулио.

К этому времени они поравнялись со своими машинами, припаркованными рядом. Андрес положил портфель на капот, кинул в салон пиджак и сказал:

— Если бы в наши дни устраивались публичные казни, то, уверяю тебя, современные подростки с увлечением снимали бы происходящее на мобильные телефоны.

Андрес сел в машину, забыв портфель на капоте. Его младшего друга не удивила такая небрежность. Он давно замечал некоторую рассеянность за своим уважаемым учителем и старшим коллегой. В его воображении вдруг мгновенно нарисовалась вполне реалистичная и более чем возможная картина: сотни экзаменационных тестов, разлетающихся по всему кампусу с капота или багажника машины по мере того, как уважаемый профессор едет по университетскому городку.

Он наклонился к открытому окну машины и сказал:

— Ты, кажется, что-то забыл.

Андрес хлопнул себя ладонью по лбу, и Хулио вручил ему портфель.

— Похоже, я уже нашел виновника утраты столь ценных документов, — сообщил он Андресу. — Скорее всего, это натворил именно ты.

Наконец Карлос решился на эту процедуру. Дело было даже не в настойчивости Кораль, профессионально убеждавшей его сделать томографию. Речь шла просто-напросто о том, чтобы избавиться от болей в шее, страшно мучивших его. Он забрался в чрево огромной машины, похожей на гигантского червя, и потянулись долгие полчаса пребывания в тесной, неуютной капсуле. Чудо техники просвечивало его насквозь потоками электронов. Карлос мысленно представлял, как его незримо буравит какая-то сила, оставляя в теле сквозные дырки.

«Прямо как кусок швейцарского сыра», — подумал он.

У него гудело в ушах, казалось, эта пытка не кончится уже никогда. Время от времени жужжание аппарата стихало. Карлос начинал было надеяться, что все позади, но оператор переводил аппаратуру в новый режим, и все начиналось сначала. Под конец процедуры у него так разболелась шея, что он даже не смог самостоятельно выбраться из аппарата и встать на ноги. Ему пришлось обратиться за помощью к медсестре. Карлос чувствовал себя полным инвалидом, с трудом держался на ногах, а перед его глазами кружились искры и огненные круги.

Результаты обследования ему выдали на следующий день. Кораль, к сожалению, оказалась права. Один позвоночный диск был распластан и сильно смещен. Именно он и сдавливал нерв, вызывая такие сильные боли.

«Интересно, как же это Кораль разглядела все так четко буквально по первому же рентгеновскому снимку, сделанному наспех еще тогда, два месяца назад, сразу после аварии?» — подумал Карлос.

Ему стало ясно, что отмахиваться от проблемы больше нельзя, хотя Карлос в глубине души рассчитывал, что все-таки сумеет обойтись без хирургического вмешательства. Жизнь в мире бизнеса научила этого человека оставаться оптимистом в самых неблагоприятных ситуациях. Он привык повторять как мантру, что все будет хорошо.

В первые дни после аварии в их семье воцарилось состояние тихой подавленной паники. Все это походило на затишье перед бурей, если не перед взрывом. Все выглядели напуганными, подозрительными и страшно нервными. Именно ему предстояло продемонстрировать волю и уверенность в себе, доказать, что он, и никто другой, является главой семьи. От него ждали, что он наведет наконец в доме порядок. Отец не желал спускать такое сыну с рук.

При этом Карлос интуитивно чувствовал некоторую холодность Кораль по отношению к нему. Она посматривала на мужа с любопытством, но без былой нежности и участия. Это еще больше настраивало его на то, что он должен тем или иным способом победить хаос, воцарившийся в семье.

С другой стороны, дела шли не так уж и плохо. Нико вроде успокоился и больше не позволял себе подобных выходок. Похоже, психотерапия делала свое дело. Карлосу была по душе манера Хулио и методика его работы, основывавшаяся, судя по всему, на умении добиваться своего путем долгих и спокойных переговоров. Отец не забывал и о том, что на семейном совете они с Кораль решили не наказывать Николаса за случившееся, а, наоборот, протянуть ему руку в знак примирения.

Мальчик больше не сидел дома целыми днями. Сразу после школы он уходил в шахматный клуб и приходил оттуда явно довольный тем, как провел время. Это вселяло некоторую надежду на успех. Карлос больше всего на свете хотел, чтобы в их семью вернулись мир и покой, чтобы Кораль успокоилась, они наконец вновь обрели возможность забыть о старых упреках и почувствовать себя нормальной семьей, все члены которой любят и уважают друг друга.

«Если Нико изменится, то я готов стать самым покладистым в мире отцом», — решил про себя Карлос.

Через несколько дней Нико исполнялось тринадцать лет. Эту дату они решили отметить в кругу семьи.

Карлос вышел из врачебного кабинета и сел в свою новую машину, последнюю модель «мерседеса» цвета синий металлик, в багажнике которой лежал подарок для сына. Отмечать день рождения они собирались просто, без помпы и изысков. Вся семья должна была собраться за столом просто для того, чтобы напомнить Николасу, что его все любят и желают ему только добра.

В назначенный день вся семья — Диана, Карлос, Кораль, а вместе с ними и Арасели — собралась в гостиной, чтобы пропеть нестройным хором «С днем рождения тебя» имениннику, спустившемуся из своей комнаты. Тот, в свою очередь, достаточно убедительно изобразил согбенного годами старика и задул тринадцать свечей, украшавших лимонный торт со взбитыми сливками, испеченный Арасели. При этом мальчишка чавкал и чмокал губами, словно забыл где-то по дороге любимую вставную челюсть.

Впрочем, надолго Николаса не хватило. Буквально через несколько минут на его лицо вернулось привычное выражение пресыщенности и скуки. Всем своим видом он давал понять, что участвует в этом мероприятии только потому, что другого выбора ему не оставили. По правде говоря, сын действительно предупреждал родителей, что не хочет ничего праздновать и никаких подарков ему не нужно.

«Вот не послушались меня, так теперь терпите», — было написано на его лице.

Первой вручила ему свой подарок Диана. Она сама вырезала из картона и раскрасила маску, изображавшую медвежонка Йоги.

— Отлично, мне нравится, — сказал Нико.

— Поздравляю тебя, — улыбнулась Кораль, поцеловав сына в щеку и вручив ему объемистый сверток.

Нико развязал ленточку и сорвал с коробки праздничную упаковку. Под ней оказались кроссовки «Найк», белые, с замысловатым узором, а главное — с воздушной камерой в подошве.

— Ай, Нико, какие они красивые! — воскликнула Арасели, всплеснула руками и сложила ладони на груди, словно умиляясь очаровательной статуе какого-нибудь святого, невесть откуда взявшейся перед нею.

Нико тотчас же переобулся и, не завязывая шнурков, опробовал новые кроссовки в деле, для чего энергично попрыгал на одном месте и даже взбежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

В этот момент раздался телефонный звонок. Трубку взяла Кораль.

— Алло, слушаю вас. Да, привет, Хулио. Сейчас передам ему аппарат. — С этими словами она протянула Николасу трубку беспроводного телефона. — Дорогой, Хулио хочет с тобой поговорить.

— Привет, псих.

На другом конце провода послышался голос Омедаса:

— Нико, поздравляю с днем рождения. Жаль, что не могу заехать, но пусть моим тебе подарком будет хорошая новость. С сегодняшнего дня ты являешься действительным членом клуба.

— Правда? И что, я теперь смогу участвовать в турнирах?

— Для начала тебе придется набрать некоторое количество очков. Так что потерпи, всему свое время.

Пока шел этот разговор, Кораль и Карлос многозначительно переглянулись.

— По-моему, сейчас самое время, — сказала мать.

— Давай лучше ты, — возразил отец.

— Ни в коем случае. Этот подарок должен вручить именно ты!