Вдовствующая маркиза оставила без внимания слова внучки и продолжала:

– В храме звучала музыка. Потом пифия впадала в транс и вещала о своих видениях, которые жрец тут же излагал в стихотворной форме.

Ксения Парнасская утверждала, что пророчества пифий часто сбывались.

«Если бы оракулы существовали и по сей день, – неожиданно сказала Афина самой себе, – я отправилась бы в Дельфы и попросила Аполлона помочь мне».

И тут она вспомнила, что летний дворец находится совсем недалеко от Дельф, на узком мысе, вдававшемся в Коринфский залив, вблизи порта Итея.

Афина знала, что именно там высаживаются приплывшие морем паломники, которые направляются в Дельфы. В Итее высадился и лорд Байрон, побывавший в Дельфах примерно три десятилетия назад. Девушка читала, что великий английский поэт и его друг Джон Хобхаус катались в этих водах на греческой десятивесельной лодке.

В узких бухтах залива они разглядывали стоявшие на якоре небольшие торговые суда, что покачивались на залитых лунным светом волнах, и в полночь оказались в Итее.

– Это недалеко отсюда, – прошептала Афина. – Я смогу добраться туда.

Она вернулась в спальню и села на кровать. В ее голове стал понемногу возникать план, складываясь будто из отдельных кусочков мозаики.

Она упомянула Дельфы в разговоре с полковником Стефанатисом, но тот не проявил к этому никакого интереса.

До отъезда из Англии Афине казалось, что все греки, подобно ее бабушке, – одержимые любители старины, которых вдохновляет славное прошлое их родной страны.

Однако во время путешествия на пароходе она узнала из разговоров с греками-пассажирами, что их больше волнует современная политика, чем далекое прошлое. Смущенная этим, Афина решила, что им просто неинтересно разговаривать с чужестранкой об истории своей родины.

Но мечта попасть в Дельфы глубоко запала в ее сердце. Теперь она понимала, что намного проще попасть туда морем, чем проделывать долгий путь по суше, которым проходили бесчисленные паломники прошлого.

Афине вдруг захотелось быть свободной, ни от кого не зависеть. Будто сам дух Древней Эллады вселился в нее и пробудил к новой жизни. Афина ощущала необыкновенный душевный подъем. Ей казалось, что случись ей услышать слова оракула, он непременно посоветовал бы ей отправиться в Дельфы.

У нее был путеводитель, который она купила в Афинах, а в нем – не вполне точная карта Греции. Путеводитель был плохо отпечатан, однако недвусмысленно свидетельствовал о том, что расстояние до Итеи не слишком велико.

В данный момент это представлялось ей самым важным. Афина знала, что, доплыв до Итеи, лорд Байрон поднялся в горы и отправился к Дельфам, раскинувшимся по склонам гор.

– Я тоже отправлюсь туда. Ничто не сможет меня остановить! – повторяла Афина. Чувствуя, что сон не идет к ней, она ходила из угла в угол спальни, обдумывая план действий.

В одном она была уверена: если попросить помощи у придворных, то ей непременно помешают, задержат во дворце под каким-нибудь благовидным предлогом. Например, ничего нельзя предпринять до приезда принца. Его высочество сам отвезет ее в Дельфы и покажет и другие интересные уголки страны!

Но кто знает, намерен ли принц поступить именно так? Афина уже почти не сомневалась, что он не интересуется этими «руинами», как и остальные греки. А она, покидая Англию, надеялась, что он так же горячо любит Древнюю Элладу, как она. Девушка была убеждена, что принц намерен бороться за восстановление былого величия своей родины, которая когда-то была центром мировой цивилизации. Но принц, конечно, не разделяет подобные взгляды. Он, наверное, ничем не отличается от придворных короля Оттона, беспечных сплетников и спорщиков-политиканов.

Никто из них даже не предложил Афине осмотреть акрополь, а когда она предложила это сама, придворные пренебрежительно отклонили ее идею.

Афина была слишком застенчива, чтобы настаивать, и решила, что принц, наверное, захочет сам показать ей акрополь.

Именно там, среди величественных мраморных колонн, они смогут помечтать о былой славе Греции, о тех временах, когда на этом месте возвышалась крепость и священный храм самой Афины.

Девушка представляла себе, как принц станет рассказывать ей о Парфеноне, излучавшем золотистый, голубоватый и алый свет, о покоившихся в нем грандиозных сокровищах эллинского мира.

Они непременно отправятся, думала девушка, к Эрехтейону – самому таинственному и священному месту в акрополе. Здесь некогда находился легендарный негасимый золотой светильник, оливковая ветвь Афины и фонтан, забивший ввысь после того, как Посейдон ударил о землю своим трезубцем.

Афина предвкушала рассказы принца о тех далеких временах, когда Греция была центром всего мира, и предчувствовала свое волнение, которое испытывала всегда, слушая негромкие и торжественные повествования бабушки.

– Все это детские мечты, – с горечью говорила себе девушка. – Как я могла быть такой наивной? Было просто нелепо надеяться, что он станет вести себя подобным образом!

Я вернусь домой, – решила она. – Когда я встречусь с принцем, я найду в себе мужество сказать ему, что сделала ошибку. Мы оба ошиблись. Возможно, я отдам ему часть моих денег, но я не могу выйти за него замуж!

Немного помолчав, она добавила:

– Я не хочу выходить за него замуж!

При этой мысли она содрогнулась, представив, как трудно будет заставить принца, не говоря уж о леди Беатрис, поверить, как серьезно ее решение. Им обоим покажется невероятным, что, проделав такой длинный путь, она в последний миг отказывается принести себя в жертву денежным затруднениям принца.

– Даже если сначала он будет мил и любезен со мной, – говорила себе Афина, – вскоре он, возможно, захочет вернуться к мадам Елене.

Эти горестные мысли нахлынули на Афину мощной волной, она захлебывалась в них, не в силах бороться с судьбой, уготованной ей.

И все-таки она тут же сказала себе, что нужно найти силы отказаться делать то, к чему ее принуждают, как бы ни старались все подчинить ее своей воле. Это будет нелегко, Афина это прекрасно понимала.

Ее отец был властным человеком, и она с раннего детства всегда поступала так, как хотел он. Мать умерла, когда ей было десять лет. Хотя Афина неизменно с нежностью вспоминала ее, мать никогда не оказывала на нее столь сильного влияния, как отец. После того как ее не стало, вся любовь девочки обратилась к бабушке, которая так же горячо любила внучку. Они хорошо понимали друг друга.

Но сейчас девушка догадалась, что бабушка больше думала о делах парнасского семейства, чем о ней. Устраивая брак Афины, она заботилась о финансовой поддержке парнасской династии, а не о чувствах внучки.

– Как я могла быть так глупа, что еще в Англии не поняла, что происходит?

Если бы она проявила твердость, отец, который никогда не разделял интереса вдовствующей маркизы к делам ее далекой родины, не дал бы согласия на эту поездку.

Однако было поздно размышлять об упущенных возможностях. Теперь самое главное – постараться выскользнуть из ловушки, в которую она угодила так беззаботно.

А это была действительно ловушка, в которую бабушка заманила ее своими рассказами о былой славе Эллады, которой никогда не достичь двору баварского короля Оттона.

– Ненавижу их всех! Ненавижу! – воскликнула Афина.

Она теперь готова была подозревать всех придворных в том, что они плетут вокруг нее сети интриг, чтобы связать ее с мужчиной, который увлечен другой женщиной.

Афина чувствовала, что не в праве винить принца.

Конечно, в его жизни были женщины, и, наверное, многие из них хотели бы выйти за него замуж, однако не могли сделать этого. Вряд ли женитьба на богатой англичанке помешает ему влюбляться в тех, в кого он пожелает, и делать то, что ему заблагорассудится.

А ей придется жить в золотой клетке, довольствуясь титулом, к которому она нисколько не стремилась.

– Что же мне делать? – снова спросила себя девушка и снова не нашла ответа.