—Это правда, — признал маркиз. — Но теперь я намерен все изменить. Поэтому придется открыть школу в замке.

— Чувствую влияние Флоры Ромилли, — усмехнулся начальник полиции. — Не зря ее называют доброй колдуньей.

Возвращаясь домой, маркиз снова размышлял о природе колдовства, — но, увы, вовсе не о деяниях «доброй колдуньи».

Его не покидало ощущение, что Локейди угрожает ему, фактически преследует, как тигрица преследует свою добычу.

«Что мне делать? Как избавиться от наваждения?» — ломал он голову.

Он подумал, что, если бы здесь по-прежнему жил викарий, можно было бы обратиться к нему. Маркизу было хорошо известно, что на Ямайке, где он не раз бывал, в новый, только что выстроенный дом всегда приглашают экзорциста из опасений, что в жилище прежде законных хозяев может обосноваться какая-нибудь злая сила.

Понятно, что викарий маленького деревенского прихода едва ли знает специальные молитвы для таких случаев, да и не поверит он в их необходимость.

В замке, насколько он знал, не было привидений, никто никогда их не видел и не слышал. Конечно, были слуги, которые жаловались, что их что-то пугает по ночам, как правило, в районе нормандской башни. Если они и слышали какие-то звуки, маркиз был уверен, что все дело в летучих мышах. Если же им чудились темные фигуры, то, скорее всего, это какой-то парень с конюшни, притаившись у черного входа, пытался напугать какую-нибудь хорошенькую служанку.

Но то, с чем маркиз столкнулся сейчас, то, чем занимается Локейди, — совсем другое дело. Маркиз не верил, что какое-нибудь растение Флоры может воспрепятствовать Локейди доминировать в его мыслях или изгонит образ этой женщины из его снов.

Он приехал в замок за пять минут до ленча. И снова миссис Баулз потчевала его превосходными блюдами.

Когда он уже пил кофе, ему доложили, что приехала мисс Флора. Маркизу вдруг стало неловко: он ведь мог пригласить ее на ленч. Выходит, он следует своему отцу, который не любил, когда кто-нибудь приезжал в замок, и всячески сторонился соседей.

В то же время он начинал понимать, что на подсознательном уровне ему просто не хочется, чтобы эта девушка заинтересовалась им как мужчиной. Он не мог не заметить, что женщины готовы ради него на многое — и не только из-за его титула, но и потому, что он попросту интересный мужчина. Локейди была не единственной красавицей, которая его преследовала. Некоторым из них он уступал, каких-то избегал, потому что они не привлекали его.

Без всякого тщеславия маркиз понимал, что происходит, когда он появляется в бальном зале. Многие женщины смотрели на него так, будто страстно желали, чтобы он заметил их привлекательность. С тех самых пор, как ему исполнилось двадцать лет, перед ним вереницей водили дебютанток из таких же знатных семейств, как и его, словно молодых лошадок на весенней конной распродаже в Ньюмаркете.

«Но сейчас, — сказал себе маркиз, — с женщинами решительно покончено! Локейди показала мне, насколько они могут быть опасны. Я не настолько глуп, чтобы дважды повторять усвоенный урок!»

Однако он хорошо понимал, что с Локейди еще совсем не покончено, она так просто от него не откажется. К тому же она обладала оружием, перед которым он пока был беззащитен.

—Я не стану о ней думать! Изгоню ее и из своих мыслей, и из своих снов! — сказал он вслух.

Выходя из столовой, он будто услышал ее смех!

Флора ждала его в нарядной голубой гостиной — этой комнатой пользовались, когда гостей было немного. И шторы, и обивка мебели здесь были голубыми. Над камином висел великолепный портрет третьего графа в детстве. Этот портрет особенно ценили в семье, а маркиз, будучи ребенком, спрашивал у матери, нельзя ли и ему надеть такой же голубой костюм.

—Если ты теперь нарядишься в такой атласный камзол, — улыбаясь, объясняла ему мать, — над тобой будут смеяться, дорогой. Но если мне удастся убедить твоего отца дать бал-маскарад на Рождество, тогда ты сможешь надеть его.

Айвор ждал праздника с нетерпением, но отцу эта идея не понравилась и бал не состоялся.

Войдя в гостиную, он заметил, что Флора стоит и рассматривает портрет.

В эту минуту она была восхитительно хороша!

Маркиз подумал, что большинство женщин, ожидавших его, неотрывно смотрели на дверь — их ничего больше не интересовало.

— Вижу, вам понравился мальчик в голубом, — произнес он, подходя ближе.

— Портрет превосходно написан, — ответила она. — Жаль, что, когда он вырос, ему так не посчастливилось в браке.

—Так вы знаете об этом?

— Конечно, — отвечала девушка. — Я читала историю вашей семьи. Странно было бы жить рядом с замком и не заинтересоваться достижениями рода Уин на протяжении столетий.

—Мне следует только благодарить вас за то, что вы интересуетесь нами, — заметил маркиз.

—Я, также как и вы, единственный ребенок в семье, — ответила Флора, — поэтому я в основном дружила с детьми, о которых читала в книгах. Этот мальчик в голубом был одним из них.

—Значит, вам тоже было одиноко? Но я почему-то уверен, что ваш дом был счастливым.

—Очень счастливым. Но, поскольку мои мама и папа были поглощены друг другом, я всегда чувствовала себя немного лишней и уходила в сад или в лес.

Ей не нужно было больше ничего говорить — он прекрасно понимал, что она имеет в виду. Она верила в эльфов, которые обитали в норах под деревьями, и нимф в прудах, водила дружбу с белками и дикими кроликами, которые были единственными ее товарищами.

Прежде чем он успел ответить, Флора посмотрела на него и сказала:

—Так вы делали то же самое?

Она снова читала его мысли, и маркиз не мог лгать.

—Я был очень несчастен после смерти матери, и на каникулах лошади, собаки и лес заменяли мне сверстников. — Сказав это, он почувствовал, что слишком откровенен с малознакомым человеком.

—Я очень хорошо понимаю, что вы испытывали, — сказала Флора. — И если я когда-нибудь выйду замуж, у меня будет очень большая семья, чтобы никто из детей не чувствовал себя одиноким.

—Что значит «если»? — спросил маркиз. — Вы наверняка только об этом сейчас и думаете.

Флора покачала головой.

—Я не намерена выходить замуж, пока действительно не полюблю кого-то — я говорю о той любви, о которой столько читала. А эта любовь сильно отличается от того, что я вижу вокруг себя.

Маркиз понял, что она выражает свои сокровенные чувства, не особенно осознавая, кому она это говорит.

— Вы меня удивляете, — сказал он, помолчав. — Я всегда думал, что молодые девушки начинают присматривать себе подходящего — то есть выгодного — поклонника и жаждут выйти замуж, как только закончат школу.

—Вы говорите о дебютантках из Лондона, — рассмеялась Флора. — Я слышала, что бедняжек чуть ли не пинками гонят к алтарю, хотя они и представления не имеют обо всех сложностях брака.

—А вы, конечно же, прекрасно об этом знаете? — с сарказмом спросил маркиз. Он был уверен, что девушка не более чем рисуется, но Флора ответила довольно серьезно:

—Я имела дело как минимум с дюжиной супружеских проблем здесь, в деревне. Девушки приходят ко мне с просьбами изготовить талисман, который заставил бы парня сделать ей предложение, или с вопросами, как привлечь внимание того, кто уже смотрит на другую. — Она глубоко вздохнула. — Потом, после того как они выходят замуж, возникают новые проблемы. И поскольку я могу дать им полезные травы, они ожидают, что я и в семейных делах смогу кое-что посоветовать.

Маркиз, не скрывая удивления, спросил:

— Сколько вам лет?

—Мне всегда говорили, что неприлично об этом спрашивать, — ответила Флора. — Но если вам действительно интересно, я отвечу: в следующем году мне исполнится двадцать один.

—Тогда вам действительно пора выйти замуж и рожать детей, раз вы планируете иметь большую семью.

Флора рассмеялась.

—Я могу только радоваться тому, что меня никто не тащит к алтарю, не заставляет выйти за человека, который считается подходящей партией только потому, что у него есть деньги и амбиции иметь их еще больше.