Брин попыталась проигнорировать разливающиеся по всему телу горячие волны, хотя ее тело настаивало на том, что это будет просто восхитительно.

"Лекс, любимая… послушай… Сначала ты должна съесть хоть что-то. Ты ничего не ела с прошлой ночи… O-o-o, остановись! " – Умоляла она, задыхаясь от ощущений. – "Я не могу думать".

Алекс скользнула языком по ложбинке между грудей любимой.

"Я планировала съесть кое-что", – обещающе промурлыкала та в ответ низким бархатистым голосом. – "Но это не китайское, и это определенно не готовят! "

"О, Боже! " – Тело Брин таяло в сильных объятиях любимой, и они обе упали на огромную кровать позади них.

Некоторое время спустя они просто лежали рядом, обнимая и лаская друг друга. Брин думала о том, как же она хотела приласкать Алекс, как хотела доставить ей такое же удовольствие, которое она только что получила. Но сегодня вечером Алекс, казалось, не хотела отдачи – она не сделала никакой попытки получить оргазм. Блондинка подозревала, что ей было неловко мастурбировать в присутствии Брин. Брин хотела ей помочь, она могла, но Алекс все еще была слишком измотана эмоционально, и ей не хотелось ставить ее в неловкое положение. " Если Лекс сможет открыться больше, принять то, что случилось с ней в детстве, возможно, она будет в состоянии принять мою любовь", – думала Брин с надеждой.

Алекс нежно поцеловала золотую головку девушки. Брин использовала мягкую, красивой формы грудь хирурга как подушку. Слегка пошевелившись, она довольно прошептала:

"Лекс, ты просто невероятна! Я думаю, что никому тебя не отдам…"

Алекс вспыхнула, на лице возникло выражение удовольствия, а длинные пальцы порхали по спине Брин, вырисовывая какой-то замысловатый узор.

"Я должна позаботиться о том, чтобы моя любимая теперь была счастлива всегда, не так ли? И, кстати, о счастье, может нам стоит одеться и съесть ту китайскую пищу? У тебя живот уже не урчит, а ревет! "

Брин игриво пихнула любимую.

"Ну, давай! Смейся теперь надо мной! "

Алекс засмеялась и чмокнула Брин в макушку второй раз.

Две женщины оделись в так любимые ими шорты и просторные рубашки и спустились на кухню. Быстро приготовив себе еду, они положили ее на поднос и направились на веранду. Брин втайне надеялась, что ее подруга сможет поесть. К ее великому счастью, она не была разочарована.

"Это просто здорово, Брин! " – Алекс достала палочки для еды и воткнула их в набухшую от соуса креветку.

"Мне показалось, что тебе понравится, поэтому заказала. Как твой живот? "

"Намного лучше". – Алекс ловко отправила в рот порцию жареного риса. – "Ты знаешь, я начинаю вспоминать свое детство и тебя. При мысли об этом мне становится лучше, даже если учесть, что эти воспоминания омрачаются теми ужасными вещами…"

"Лекс, любимая… не забывай, я буду с тобой рядом всегда, в любое время, и если ты захочешь поговорить…" – Брин ласково прикоснулась рукой к щеке Алекс.

"Я знаю, Сквики спасибо. Я не думала, что смогу когда-нибудь говорить об этом, но ты…" – Алекс переплела пальцы с пальцами Брин. – "Я доверяю тебе всем сердцем.

После обеда Брин поставила поднос с двумя чашками какао на прикроватную тумбочку, а Алекс вставила видеокассету со старым фильмом в видеомагнитофон. Брин сидела на кровати, опираясь спиной на подушки. Алекс уютно устроилась в объятиях блондинки, прижавшись спиной к ее груди. Обычно именно Алекс обнимала Брин, но в этот вечер Алекс больше нуждалась в объятиях.

Они посмотрели уже большую часть кино, когда Алекс повернулась и посмотрела на Брин.

"Почему мама не любила меня? " – Спросила она тихо, а в голосе прозвучали уязвимые нотки. – "Что я делала не так? "

В этот момент Брин показалось, что ее сердце разобьется на миллион осколков. Она крепче обняла напрягшуюся Алекса и поцеловала ее в шею.

"Ты думаешь, что она не любила тебя, любимая? "

Алекс задрожала от ярости.

"Конечно нет! Она была так рассержена на меня, что она покалечила мне руку! А почему? Всего лишь потому, что я хотела быть с лучшей подругой! Вдобавок ко всему, она лгала мне! Я была слишком опустошена, чтобы помнить все детали несчастного случая… Но когда я спросила ее, что случилось, она сказала мне, что я упала с лестницы. Я, как дура, поверила ей". – Алекс глубоко и судорожно вздохнула. – "Почему бы мне не верить ей? Она ведь моя мать! Матери не лгут своим детям… Ни одна мать, которая любит своего ребенка, не сделала бы этого. Но моя сделала – как оказалось, она та еще сука! Она лгунья… гребаная лгунья! Ненавижу ее… Проклинаю ее! Я ненавижу ее, Брин! "

Брин почувствовала, как напряглась в ее объятиях Алекс. Она стремилась помочь подруге пройти через новый болезненный эмоциональный шторм. Опустошение в душе любимой не могло зажить сразу.

"Я знаю, что ты ненавидишь ее, сладкая… Я не обвиняю тебя, но ты должна попробовать отпустить свою ненависть. Продолжай говорить со мной… Я всегда с тобой…"

"Я… Я так боялась – и боль была мучительной… Анна поехала со мной на скорой, и изо всех сил старалась успокоить меня". – Алекс проглотила возникший в горле комок. – "Ты знаешь, Оливия же не пошла со мной! Как она могла так поступить, Брин? Как она могла отпустить меня в больницу без нее? Я же была маленькой девочкой! Мне была нужна моя мать… но ее там не было. И почему она не приехала? Она не была матерью. У меня никогда не было настоящей мамы. Все, что у меня было – это эгоистичная сука, которая причиняла мне боль и лгала мне! " – Голос Алекса затих, она бормотала. – "Она никогда не любила меня, она никогда не любила меня… "

"Давай-давай, сладкая, тебе надо выговориться! Я слушаю". – Брин по прежнему держала Алекс в крепких, но нежных объятиях, обеспечивая таким образом ту эмоциональную поддержку, в которой так нуждалась ее подруга.

"Именно Дэвид был любимцем Оливии… я никогда не была такой… Она не причиняла ему боли… вся ее злоба была направлена на меня, а не на него. Хотя… иногда она жестоко манипулировала им". – Алекс горько рассмеялась. – "Но все равно он только наполовину оказался покалеченным", – она словно выплюнула эти слова.

"Лекс, ради Бога! " – Брин запнулась. – "Ты не испорченная… Тебе причинили боль, ты сердита и смущена. Но ты пройдешь через это. А я помогу тебе… Я обещаю, любимая".

"Я буду, Брин?… Я когда-нибудь буду в состоянии позволить себе заняться любовью с тобой, как любой нормальный человек? Я так хотела этого сегодня вечером! Ты не представляешь себе, как я хотела этого. Я уже почти парализована своим собственным желанием, чтобы ты приласкала меня… Я… я должна почувствовать тебя во мне… " – Алекс с трудом сохраняла самообладание. – "Но, черт побери, я не могу позволить этого тебе! Ты же знаешь, какая у меня неадекватная реакция на такие чувства? " – Синие глаза вмиг потемнели и погрустнели.

"Должно быть, это очень трудно для тебя, сладкая… Я даже не могу вообразить насколько. Но мне кажется, что ты скоро поправишься… очень скоро. И даже если этого никогда не случится, это неважно… ведь ты – это та, о которой я всегда буду заботиться, и я уверена в том, что ты любишь меня. Понимаешь? " – Голос Брин дрогнул, и она начала кричать, словно ее сердце сейчас разорвется.

Алекс не могла перенести этого. Она лишь теснее прижалась к любимой, как будто ее жизнь зависела от этого; да ведь это действительно было так. Наконец слезы Брин словно пробили непроницаемый барьер в душе Алекс, начиная его рушить. Цепляясь друг за друга, они кричали, кричали до тех пор, пока не иссяк поток слез.

А после этого Алекс рассказала все подробности той ужасной ночи – боль, страх, ужас, и жуткое осознание того, что собственная мать может причинить боль. И о том, что, несмотря на потерю памяти о событиях той ночи и вере в объяснение матери, их отношения продолжали портиться до тех пор, пока не осталось ничего, кроме ненависти.