Россия — единственный социум с преобладанием некапиталистических форм хозяйства, который стабильно рос на протяжении 500 лет. На пространствах северной Евразии община доказала свою эффективность. На освоение новых территорий Россия дала больше людей, чем любая европейская страна. Коллективистские формы хозяйствования были использованы и в советской индустрии. Пал этот социум лишь тогда, когда традиционная психология была взломана культом потребительства.

500 лет назад Российское государство имело множество антиресурсов: изоляцию от морских сообщений, открытость границ для внешних вторжений, отсутствие богатых рудных и горючих месторождений, неплодородные почвы, короткий сельскохозяйственный период, протяженную зиму, большие суточные и сезонные перепады температур. Нас почти не подпитывала великая природная энергоцентраль Гольфстрима.

Зато России была открыта суровая ширь материка.

Колонизация новых земель спасает Россию от вторжения западного капитала, делает её крупнейшей по размерам и третьей по численности населения (до 1991), приносит ей относительно плодородные земли и богатые месторождения полезных ископаемых.

Создание России проходит при высокой административной централизации, восполняющей недостаточную связанность территорий в транспортном отношении, однако с широким использованием общинной самоорганизации.

Прудон находит социальный идеал в нашей общине: «Распространить славянскую форму владения было бы большим шагом вперед в цивилизации».

Процесс создания страны определяет и свойства русского характера — бесстрашие и способность к самопожертвованию.

История западного капитализма — это история разрушения некапиталистических хозяйственных и социальных форм.

«Длинный 16 век» (от сер. 15 до сер. 17 в.) — время масштабной конфискации общинной собственности. Массы людей лишаются средств производства.

«Свободный труд» является на самом деле рабством ограбленного труженника у коллективного капиталиста. Альтернативы — плаха и каторга. Охота на еретиков, «ведьм» и бродяг (ограбленное простонародье) маскирует наступление капитала и уносит миллионы жизней.

Новая этика отображает новые принципы хозяйствования: максимизация прибыли и снижение издержек, к которым отнесена и прежняя мораль.

Капитал начинает бестрепетную утилизацию людских ресурсов, что включает и их ликвидацию ввиду хозяйственной бесполезности, чему свидетельствуют примеры Ирландии, Америки, Австралии, Индии, Африки.

По всему миру западный капитал вторгается в слабые социумы. На исчезновение обречены десятки миллионов коренных американцев, причем и в развитых регионах, где применяются технологии интенсивного земледелия. Подобное повторяется в покоренной англичанами Индии. Массовая гибель коренного населения в колониях является в значительной степени следствием разрушения общественных сельскохозяйственных систем, например, ирригационных.

Капитализм создает новые социальные системы — буржуазные нации, поддерживающие свой гомеостаз за счет жестокой эксплуатации слабых социумов. В известном смысле, принципом буржуазной нации является вампиризм. Устойчивость системы-вампира достигается за счет повышения энтропии в системах-донорах.

Вот уже 500 лет капитализм шагает по планете с целью экспроприации прибавочной стоимости. На периферии капитал полностью раскрепощается, перекладывая издержки производства на местное население, высасывая природные ресурсы, загрязняя среду. Здесь он извращает и государственные институты — так легче преодолевать иммунитет колонизуемого населения. Разложение государств на периферии — средство доступа западного капитала к новым ресурсам.

То, что случилось под натиском британской Ост-Индской компании в Индии и Китае, сегодня происходит у нас. Россия стала последним объектом капиталистической колонизации. С конца 20 в. её ресурсы служат накоплению западного капитала. В ближайшие десять лет верховная российская власть окончательно лишится контроля над элитой всех уровней, которая перейдет в прямое подчинение западного капитала. И если Третье сословие в Европе, в массе своей, происходило из ремесленных цехов и становилось опорой национального капитала, то наш средний класс вырос из разграбления госсобственности и напоминает компрадорскую буржуазию колоний. Слои, имеющие прямое или косвенное отношение к сырьевой ренте, будут и далее выбивать себе политические привилегии.

Предстоящее десятилетие у нас как и на Западе будет антиэгалитарным. Исчезает порожденный НТР квалифицированный рабочий. Но именно массовый слой промышленных производителей является опорой народовластия. У нас раскол между представителями белой (февралистской) идеологии, господствующей у элиты, и красной идеологией масс, отстраненных от принятия решений, будет нарастать. Труженики будут требовать социальной справедливости, равенства перед законом, прекращения завоза дешевой неквалифицированной рабсилы из Средней Азии.

Наступающее десятилетие охарактеризуется высокой агрессивностью западного капитализма — так всегда было на понижательной фазе кондратьевского цикла. Имея в руках мощнейшие вооруженные силы и информационные средства, контролируя международные политические органы, он будет действовать на развал России. Однако на стороне российской государственности колоссальная инерция — численность народа, культура, воинские традиции, ракетно-ядерное оружие.

Запад переходит в повышательную фазу шестого кондратьевского цикла, однако сдавлен ресурсным кризисом. Экономики Третьего мира производят все больше товаров с высокой добавленной стоимостью, все сильнее их образовательная сфера. Растут их потребности в сырье и энергии. В то же время добыча большинства ископаемых выходит на «плато». Третий мир перестает работать на западного потребителя за 2 доллара в день, резервуары дешевой рабочей силы тают — последним из них является Африка, за которую разгорится отчаянная борьба.

Политическая власть на Западе — в руках финансовой олигархии, которую никто никогда не выбирал; она подкупает «свое» население за счет эксплуатации внешнего пролетариата, подчиняемого военной и информационной агрессией. Однако новые центры силы сдавливают Запад и замедляют маховик его сверпотребления. Слабеет и российская элита, завязанная на Запад. Все тверже народные массы ставят вопрос о том, что ресурсы страны должны служить ее развитию.

Начало двадцатых годов в России характеризуется завершением противостояния элиты и масс. Элита вынуждена идти на компромисс.

Началом национализации элиты становится созыв Земского собора — собрания непартийных представителей российских земель и социальных групп — на котором определяются особенности национального хозяйствования, исходящие из природно-климатических и геополитических условий страны.

Земский собор проходит в электронном виде без перемещения физических лиц. Он действует без кабинетов и залов для выступлений. Обсуждать проекты и голосовать представители народа могут из своих родных городов через защищенные сети.

Земский собор формулирует стратегическую цель: российским пространствам, обезлюдевшим за последние 25 лет, нужны люди. И пусть это будут наши люди.

Тем временем на арену выходят новые технологии, соответствующие техноукладу шестого кондратьевского цикла. К его ядру относятся методы манипулирования веществом на атомарном и молекулярном уровне — нанотехнологии, которые, как правило, встраиваются в уже существующие технологии с целью увеличения их эффективности.