— Демонстрация, — ответила машина. Гурдже задумался.

— Демонстрация?

— Да, демонстрация того, что император богат и достаточно важен, чтобы расставить повсюду сотни бездельников-лакеев.

— А разве и без этого все не знают о богатстве и важности императора?

Автономник помолчал несколько мгновений, потом вздохнул.

— Вы так до сих пор и не поняли психологию богатства и власти, Жерно Гурдже?

Гурдже пошел дальше, улыбаясь той стороной своего лица, которая была не видна Флер-Имсахо.

Верховники, встреченные по пути, были одеты в такие же тяжелые платья, что и Гурдже, — пышные, но без нарочитости. Но больше всего Гурдже поразило то, что все это место и все в нем присутствующие, казалось, принадлежали к другой эпохе. Обстановка дворца, одежды людей вполне могли быть сделаны по меньшей мере тысячу лет назад. Изучая это общество, Гурдже просматривал записи старинных имперских обрядов и тогда решил, что неплохо разобрался в древних одеяниях и формах. Теперь ему казалось странным, что, невзирая на очевидный, хотя и ограниченный, технический прогресс империи, внешняя сторона оставалась неизменной. Древние традиции, моды и архитектурные формы оставались и в Культуре, но люди пользовались ими по своему выбору, скорее даже изредка: это был один из множества стилей, и за него не держались слепо и упрямо, отказываясь от всего остального.

— Подождите здесь — о вашем прибытии сообщат, — сказал автономник, ухватившись за рукав Гурдже.

Тот остановился рядом с улыбающимся Ло Пекилом у двери, ведущей к широкой лестнице, за которой находился главный бальный зал. Пекил вручил карточку одетому в форму верховнику на последней ступени, и усиленный голос того громко зазвучал в огромном помещении.

— Достопочтенный Ло Пекил Моненайн, БИД, Уровень Два Главный, Медаль империи, Орден за заслуги с вручением орденской планки… а с ним Чарк Гавант-ша Джерноу Морат Гурджи дам Хазезе.

Они спустились по великолепной лестнице. Сцена внизу была на порядок более яркой и впечатляющей, чем любое из мероприятий, на каких довелось бывать Гурдже. В Культуре представления такого масштаба просто не устраивались. Бальный зал был похож на огромный сверкающий бассейн, в который бросили тысячи великолепных цветков и перемешали.

— Этот глашатай просто искалечил мое имя, — сказал Гурдже автономнику, бросив взгляд на Пекила. — А почему у нашего друга такой несчастный вид?

— Я думаю, потому что в его имени пропало словечко «старший».

— А это так уж важно?

— Гурдже, в этом обществе важно все, — ответил автономник и, помолчав, мрачно добавил: — Вас обоих, по крайней мере, хоть объявили.

— Эй, привет! — услышали они громкий голос, спустившись на нижнюю ступеньку лестницы.

Высокий человек, по виду мужчина, в яркой, свободно ниспадающей одежде протиснулся к Гурдже между двумя азадианцами. У него была бородка, коротко стриженные каштановые волосы, живые пронзительные зеленые глаза, и, глядя на него, можно было предположить, что он — выходец из Культуры. Он протянул руку с длинными, в кольцах, пальцами, ухватил пятерню Гурдже и пожал.

— Шохобохаум За. Рад познакомиться. Мне ваше имя было известно до того, как этот недоумок наверху исковеркал его. Вы — Гурдже, верно? А, Пекил, и вы здесь? — Он сунул бокал в руку Пекила. — Прошу, вы ведь пьете эту мерзость, да? Здравствуйте, автономник. Слушайте, Гурдже, — он положил руку ему на плечо, — хотите настоящей выпивки?

— Джерноу Морат Гурджи, позвольте представить вам… — начал было Пекил со смущенным видом, но Шохобохаум За уже вел Гурдже прочь, проталкиваясь сквозь толпу гостей у подножия лестницы.

— Как, кстати, дела, Пекил? — прокричал он через плечо ошеломленному верховнику. — Все в порядке? Да? Отлично. Ну, поговорим позднее. Хочу угостить выпивкой такого же, как я, изгнанника!

Побледневший Пекил неуверенно помахал ему в ответ. Флер-Имсахо, поколебавшись, остался с азадианцем.

Шохобохаум За повернулся к Гурдже, снял руку с его плеча и, немного понизив голос, произнес:

— От этого Пекила мухи дохнут. Надеюсь, вы не возражаете, что я вас увел.

— Пожалуй, я справлюсь с угрызениями совести. — Гурдже оглянул собрата по Культуре с ног до головы. — Насколько я понимаю, вы — посол?

— Именно. — За рыгнул. — Сюда, — кивнул он, ведя Гурдже сквозь толпу. — Я тут среди всякой выпивки нашел бутылки с грифоми хочу приложиться к одной-двум, прежде чем до них доберутся император и его дружки.

Они прошли мимо низкой сцены, на которой расположился грохочущий оркестр.

— Сумасшедшее место, правда? — прокричал За, обращаясь к Гурдже.

Они направились в заднюю часть зала. Гурдже недоумевал, что именно хочет сказать За.

— Ну, вот мы и пришли.

За остановился перед длинным рядом столов. За ними стояли азадианцы-мужчины в ливреях, подавая гостям еду и напитки. Сверху, на громадной изогнутой стене, висел гобелен, украшенный алмазами и золотой нитью: он изображал древнее космическое сражение.

За присвистнул и, нагнувшись над столом, шепнул что-то подошедшему к нему высокому суровому азадианцу; Гурдже увидел, как посол сунул лакею клочок бумаги. Потом За ухватил Гурдже за запястье и повел его от столов к большому закругленному дивану, стоящему у основания мраморной колонны. Колонна с желобками была отделана золотом и серебром.

— Сейчас вы попробуете, что это такое, — сказал За, наклонившись к Гурдже и подмигнув ему.

Кожа у него была чуть светлее, чем у Гурдже, но гораздо темнее, чем у среднего азадианца. Судить о возрасте людей Культуры было бесконечно трудно, но Гурдже решил, что За на десяток лет моложе его.

— Вы пьете? — спросил За, словно неожиданно встревожившись.

— Я пропускаю алкоголь мимо желудка.

За выразительно покачал головой.

— Не делайте этого с грифом. — Он похлопал Гурдже по руке. — Это будет настоящей трагедией. Такое следует признать предательством с отягчающими обстоятельствами. Лучше вместо этого секретировать Состояние кристальной фуги. Великолепная комбинация — у вас от нее нейроны разбегутся. Гриф — это черт знает что. Его, понимаете ли, поставляют с Эхронедала. Поставляется на игры, готовится только во время сезона Кислорода. Мы получаем гриф, которому не меньше двух Больших лет. Стоит целое состояние. Это такая отмычка для дамских ножек — получше косметического лазера. Ну да ладно. — За сел, сцепил ладони и серьезно поглядел на Гурдже. — Так что вы думаете об империи? Она замечательная, правда? То есть я хочу сказать, порочная, но сексуальная. — За вскочил со своего места — к ним приближался слуга-мужчина с подносом, на котором стояли два небольших закрытых кувшина. — Наконец!

Он взял поднос с кувшинами в обмен на еще один клочок бумаги. Открыв оба кувшина, За протянул один Гурдже, а свой поднес к губам, зажмурился и глубоко вдохнул. Потом пробормотал вполголоса что-то вроде заклинания и наконец выпил содержимое, не размыкая век.

Когда он открыл глаза, Гурдже сидел, опершись локтем о колено и положив на руку подбородок, и вопросительно смотрел на него.

— Вы уже таким и были, когда вас пригласили на эту работу? — спросил он. — Или это влияние империи?

За рассмеялся низким смехом, уставя глаза в расписной потолок. Роспись изображала сражение древних кораблей тысячелетней давности.

— И то и другое, — сказал За, продолжая посмеиваться. Он кивнул на кувшин Гурдже, на его лице появилось веселое, но (как показалось Гурдже) более осмысленное выражение. Гурдже подумал, что ему на несколько десятков лет больше, чем казалось поначалу.

— Вы будете пить? Чтобы угостить вас, я потратил столько, сколько неквалифицированный рабочий зарабатывает за год.

Гурдже заглянул в живые зеленые глаза, потом поднес кувшин к губам.

— За неквалифицированных рабочих, мистер За, — сказал он и выпил.

За снова громогласно рассмеялся, закинув голову.

— Я думаю, мы с вами сойдемся, игрок Гурдже.

Гриф оказался сладковатым, ароматизированным, изысканным, с запахом дымка. За осушил свой кувшин, поднеся тонкий носик к открытому рту, чтобы насладиться вкусом последних капель, затем посмотрел на Гурдже и чмокнул губами.