— Ты уже тогда мне нравилась, но я очень боялся, что ты заявишь, чтобы я выкинул эти глупости из головы.

— Я бы никогда так не сказала. — Она с любовью посмотрела на него.

— Надеюсь, твоя подруга не решит, что я слишком стар и скучен для тебя, — с беспокойством вырвалось у него.

— Ты — мой Хэт. Мой выбор. Единственный человек, за которого мне захотелось выйти замуж, — решительно заявила она.

Этого было довольно.

Бетси изрядно удивилась размерам аэропорта и царящей вокруг суете. Она почему-то думала, что самолет приземлится прямо на поле, на котором пасутся овцы и коровы. А перед нею раскинулся огромный комплекс, очень похожий на тот, что остался дома. Она не верила своим глазам, глядя на сильное движение, первоклассные автострады и многоэтажные дома.

— Ты никогда не говорила, что цивилизация добралась и сюда. Я почему-то решила, что увижу череду деревенских домиков, где все знают друг друга, — со смехом призналась Бетси.

Прошло всего несколько минут, а у них уже возникло такое ощущение, будто они вовсе не расставались.

Эрик и Хэт обменялись довольными взглядами. Все будет в порядке.

К алтарю Эмили должен был подвести дядя Чарльз.

Линчи наконец-то пришли к выводу, что детская игровая площадка и маленькаястатуя святого Иарлафа — вот то, что нужно. Они побывали у адвоката и оставили распоряжения насчет денежного содержания Ноэля и Фрэнки. Чарльз распорядился вручить внушительную сумму Эмили в качестве свадебного подарка, чтобы она не начинала замужнюю жизнь без гроша в кармане. Разумеется, ее нельзя было назвать приданым, но Чарльз так часто повторял эти слова, что Эмили начала в этом сомневаться.

Ноэль и не подозревал о свалившемся на него наследстве. Чарльз и Джози выжидали удобного момента, чтобы сообщить ему об этом наедине. Но рядом постоянно кто-нибудь крутился — Лиза, или Фэйт, или Деклан Кэрролл. Они уже почти не помнили те времена, когда Фрэнки еще не родилась, и Ноэль был предоставлен самому себе. А теперь он с дочкой неизменно находился в окружении нескольких друзей.

В конце концов им удалось застать его одного.

— Присядь, Ноэль, нам нужно поговорить, — сказал Чарльз.

— Мне это не нравится.

Ноэль с тревогой посмотрел на них.

— Не бойся, тебе понравится то, что ты услышишь от своего отца, — заметила Джози, и на лице ее появилась одна из редких улыбок.

Ноэль надеялся, что им не было видения или чего-нибудь в этом роде, и что святой Иарлаф не явился им на кухне и не потребовал от них построить собор. В последнее время они выглядели совершенно нормальными, и будет очень жаль, если у них случился рецидив.

— Мы хотели поговорить о твоем будущем, Ноэль. Тебе известно, что миссис Монти, да благословит Господь ее душу, оставила нам некоторую сумму. И теперь мы хотим разделить ее с тобой.

— A-а. Нет, папа, спасибо, конечно, но эти деньги — для тебя с мамой. Это ведь ты возился с собакой. Я не хочу брать их.

— Но ты еще не знаешь, сколько она оставила, — возразил Чарльз.

— Там хватит, чтобы вы слетали в Рим? Или даже в Иерусалим? Это было бы здорово!

— Там намного больше — столько, что ты не поверишь.

— Но это — твои деньги, папа.

— Мы внесли депозит на обучение Фрэнки, так что она сможет пойти в приличную школу. Кроме того, солидная сумма достанется тебе. Можешь использовать ее в качестве первого взноса за дом, чтобы у тебя была собственная крыша над головой, и тебе бы не пришлось снимать жилье.

— Но этого не может быть, папа. Для этого нужно целое состояние.

— А она и оставила нам целое состояние. Мы много думали и решили потратить его на обустройство детской игровой площадки с маленькой статуей, а также на вас — нашу плоть и кровь.

Ноэль молча смотрел на них, не находя слов. Они уладили все проблемы, которые так беспокоили его. Теперь он сможет дать Фрэнки достойный дом, в котором найдется место и для Фэйт, если она согласится выйти за него. Фрэнки получит первоклассное образование. А у самого Ноэля появится заначка на черный день.

И все это стало возможным потому, что его отец был добр к Цезарю, маленькому спаниелю короля Карла [18]с печальными карими глазами.

Все-таки жизнь — очень занятная штука.

В утро свадьбы, перед тем, как отправиться к церкви, Чарльз обратился к Эмили с небольшой речью.

— По всем правилам, вести вас к алтарю полагалось бы моему брату, но, надеюсь, я сумею оказать вам эту честь.

— Чарльз, будь мой отец жив, он бы не появился на свадьбе, а в том невероятном случае, если бы пришел, то был бы мертвецки пьян. Так что я предпочитаю вас.

Обвенчал их отец Флинн. Гостей могло бы быть в пять раз больше, но Эмили и Хэт решили не устраивать пышных торжеств, поэтому в лучах солнца стояли всего-то двадцать человек, слушая, как молодожены приносят друг другу брачный обет. Затем, вместе с Бетси и Эриком, они отправились в отель «Холли» в графстве Уиклоу, после чего вернулись домой на Сент-Иарлаф-Крещент, где для двух пар продолжился медовый месяц. По такому случаю Динго Дугган обзавелся новыми шинами для своего фургончика, чтобы они могли благополучно съездить на западное побережье и вернуться.

Они останавливались в фермерских домах и прогуливались по усеянным ракушечником пляжам, а за их спинами, на фоне неба, высились фиолетово-голубые горы. И если бы у местных жителей спросили, кто эти люди, то никто не догадался бы, что это две пары молодоженов средних лет, проводящие в здешних краях свой медовый месяц.

Через два дня после свадьбы Эмили отцу Флинну сообщили из дома престарелых в Россморе, что его мать умирает. Он немедленно примчался, чтобы проводить ее в последний путь, держа за руку. Рассудок бедной женщины никак нельзя было назвать ясным, но ему казалось, что его присутствие приносит ей некоторое утешение. Когда мать заговорила, то стала вспоминать давно умерших людей и случаи из своего детства. Но вдруг она вернулась в реальность.

— Что случилось с Брайаном? — спросила она у него.

— Я здесь, живой и здоровый.

— Когда-то у меня был сын по имени Брайан, — продолжала она, словно не слыша. — Я не знаю, что с ним сталось. Думаю, он присоединился к труппе бродячих цирковых артистов. Он уехал из города, и больше никто о нем не слышал…

Когда миссис Флинн скончалась, на ее похороны собрался едва не весь Россмор. В доме престарелых персонал собрал личные вещи пожилой леди и передал их священнику. Среди них оказались и несколько дневников и старинных украшений, никто не видел, чтобы она носила последние.

Возвращаясь домой на поезде, Брайан просматривал записи в дневниках. Они свидетельствовали, что украшения подарил ей супруг, но не в знак любви, а из чувства вины. Со смятением и болью в сердце Брайан прочел о том, что его отец был неверным мужем, который рассчитывал, что сможет купить прощение супруги ожерельем и несколькими брошами. Брайан решил, что отдаст украшения сестре Джулии, не вдаваясь в подробности.

Он отыскал запись в дневнике, сделанную в день его посвящения в духовный сан. Мать написала: «Сегодня — лучший день в моей жизни».

Это примирило его с тем, что она считала, будто он стал артистом бродячего цирка.

Семья Ани направлялась к ней из Польши, чтобы помочь ей с Карлом выхаживать их маленького сына Роберта. Он был таким крошечным, что уместился бы на двух ладошках; но вместо этого он лежал в инкубаторе, подсоединенном к мониторам, а из его маленького тельца выходили бесчисленные трубки.

Аня внимательно следила за монитором, который показывал, как трудно ее ребенку дышать самостоятельно, и как машина дышит вместо него. Через отверстие в стенке инкубатора она могла подержать его за крохотную ручку. Он выглядел таким беззащитным перед огромным внешним миром.