Нола стояла в центре шатра, в котором обычно устраивали между собой состязания амазонки, и смотрела на своих сестёр, выстроившихся в ряд. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, сжимая в руках своё излюбленное оружие. Нола заметила несколько топоров, пару копий, однако большинство воительниц отдали предпочтение мечам.

Брачный сезон официально открыт.

В скором времени сёстры разобьются на группы и станут сражаться друг с другом за приглянувшегося им раба. Таких рабов в лагере было восемь, и все они в настоящий момент сидели, прикованные цепями у отдалённой стены просторного загона. Три оборотня-дракона, два кентавра, двое мужчин из рода сирен и один вампир. Все восемь обладали восхитительными мускулистыми телами, были хороши собой и все… за исключением одного, довольно улыбались. Все, кроме вампира.

Её вампира. Зейна.

С этими мужчинами сегодня будут заниматься сексом и также на протяжении нескольких предстоящих недель. Затем их отпустят восвояси, и больше они никогда сюда не вернутся. Так испокон веков было заведено у амазонок. Они захватывали пленников, беременели от них и избавлялись от уже не нужных мужчин. Последние при этом всегда были рады подобному повороту событий. Все до единого. Но не Зейн.

Тёмноволосый, с глазами, наполненными чёрным, как ночь, мраком, и таким лютым нравом, какого Ноле ещё не доводилось встречать, Зейн был похож на великолепное дикое животное. Вампир ненавидел, когда к нему прикасались, и покалечил немало амазонок — что было делом далеко непростым — пытаясь вырваться на свободу. В конце концов, чтобы укротить его, амазонки прекратили давать ему кровь, в которой он нуждался. Теперь вампир был физически истощен и мог лишь, прислонившись к стене, безучастно ждать, когда объявят, кто именно станет его госпожой.

Тем не менее, ничто не могло ослабить его ненависть — обещанием возмездия горели его яростные глаза.

Нола впервые повстречала Зейна четыре месяца назад, хотя, казалось, с тех пор минула вечность. Вампир воспылал к ней желанием и попытался завоевать её любовь — а она в ответ попыталась убить его. Вспоминая об этом теперь, амазонка каждый раз мучилась угрызениями совести. Впрочем, в свою защиту она могла бы сказать, что не знала его тогда. Тогда её беспокоило лишь собственное выживание. Боги забросили их обоих и ещё несколько других существ на отдалённый остров и натравили друг на друга, заставив сражаться между собой и беспомощно наблюдать, как казнят их товарищей.

Более того, Нола всю свою сознательную жизнь ненавидела мужчин за то, какую боль они были способны причинить женщине. Ещё будучи совсем юной, почти ребенком, она переходила из рук в руки, проданная собственной матерью на потеху воинам. Её опорочили, раз за разом причиняли боль, унижали… её уничтожили. Влечение Зейна испугало Нолу, и амазонка оттолкнула его, набросилась на него, словно дикая шипящая кошка.

И теперь она за это расплачивалась.

Никто не мог видеть её. Никто её не слышал. Нола стояла в самом центре круга, ярко освещённого золотистым светом, льющимся сквозь отверстие в куполе шатра, но никто не знал, что она была здесь, среди своих сестёр. И так продолжалось из месяца в месяц. Боги наложили на Нолу проклятье, когда исключили из своей невыносимой игры — обрекли быть невидимой и заключили в лагере амазонок. Она была прикована к этому месту не менее основательно, чем Зейн своими цепями.

Боги также позаботились о том, чтобы амазонки пленили Зейна, и отдали его им в дар, позволив распоряжаться вампиром, как посчитают нужным. И воительницы не преминут воспользоваться такой возможностью — вообще-то, уже начали пользоваться ей. Так как брачный сезон начался лишь сегодня, они заставили его сначала обрабатывать их землю и таскать валуны для постройки новых жилищ в лагере. Вампир должен был искать палки, подходящие для изготовления копий, и затем затачивать их. Амазонки даже принудили его собственноручно кормить многих из них. Конечно же, он пытался сбежать, и тогда они принялись морить его голодом. Из-за этого Зейн невыносимо ослаб и стал абсолютно бесполезен для физической работы. В конце концов, вампир мог лишь неподвижно лежать и осыпать своих тюремщиц проклятиями.

— Встаньте перед тем рабом, на которого хотите заявить права, — велела Крейя, королева амазонок.

Она стояла на краю помоста, возведённого там, где находился её трон, и внимательно, выжидающе оглядывала собравшихся воительниц. Крейя была привлекательной женщиной, светловолосой, с яркими живыми глазами, и её внешность создавала обманчивое впечатление хрупкости. Однако у этой женщины внутри был железный стержень и такой крутой нрав, какому позавидовали бы многие мужчины-правители.

Воительницы покинули строй и, как и ожидала Нола, собрались вокруг мужчин, которые их привлекали.

Девятнадцать из тридцати двух женщин выбрали Зейна.

Нола надеялась, что отвращение к укусам вампиров и крови, свойственное амазонкам, оттолкнёт их. Как же она ошибалась. Сила высоко ценилась среди её сестёр, а Зейну почти удалось бежать из их лагеря. Дважды. Воительницы хотели, чтобы их потомство обладало подобной силой. И не это ли было главной целью брачного сезона?

— Прекрасно, — ухмыльнувшись, сказала Крейя.

Зейн зарычал.

Собравшиеся вокруг него женщины пришли в восторг и исполнились ещё большей решимостью заполучить себе этого вампира.

Волна гнева захлестнула Нолу, но она поборола его, как и последовавшее за ним чувство полной беспомощности. Ей не следовало бояться Зейна. Ей нужно было наслаждаться его обществом, когда у неё была такая возможность. Лишь прикосновения этого вампира за всю её жизнь не наполняли Нолу отвращением. В его нежнейших ласках было что-то… почти благоговейное. Если бы она его приняла, он, вероятно, смог бы изгнать из её души демонов прошлого. Он, возможно, смог бы спасти её от себя самой.

Но теперь она не узнает этого никогда.

— Можете передраться тут за меня, если желаете, — прошипел Зейн сквозь сжатые зубы, — но знайте, я уничтожу победительницу голыми руками.

Нола знала, что этот мужчина слов на ветер не бросает.

— Какой же он мстительный, — довольно прощебетал кто-то.

— Как мне подходит, — выкрикнул другой женский голос.

— Его семя достанется мне, — прорычала третья воительница, — Я дам жизнь его потомству.

— Никто из вас не будет носить моего ребенка, — проревел вампир.

Он просто не может быть рабом. Ноле отчаянно захотелось кричать. Он был слишком горд, слишком дерзок. И в этом они оба были так похожи. Только благодаря этим своим качествам она в свое время, в конце концов, взбунтовалась против своей матери и убила её. Хотя теперь нередко засыпала в слезах, мечтая вырвать эти воспоминания из своей памяти.

Хмурая от невеселых мыслей Нола устремилась вперёд и протянула руку, надеясь, что на этот раз, всего лишь единожды, её пальцы не скользнут сквозь тела амазонок бесплотным призраком, и она сможет оттолкнуть их со своего пути. Вопреки её чаяниям рука, как обычно, беспрепятственно прошла сквозь тела сестёр, словно сотканная из тумана.

Нола вскрикнула от отчаянья.

Однако никто по-прежнему не обращал на неё никакого внимания.

— Те из вас, кто хочет получить вампира, выходите в круг, — велела Крейя своим резким голосом, обрывая разразившуюся перепалку, и воительницы немедленно повиновались, шагая мимо Нолы к указанному месту и иногда даже сквозь неё.

— Проклятье! — закричала Нола, — Да услышьте же меня!

Но всё было бесполезно. Она могла кричать, сколько угодно. Её никто не слышал.

Опустив голову и ссутулившись, юная амазонка подошла к Зейну и опустилась перед ним на землю. Он тоже, казалось, её не видел. И всё же, она почти что… почти почувствовала тепло, исходившее от него, и мурашки прокатились с головы до пят по телу девушки.

— Лили, — позвала Крейя и поманила дочь взмахом руки.