Лицо Макса Росси уподобилось граниту.

— Прошу вас пройти ко мне в кабинет.

Элисон проследовала за ним по огромным коридорам. За тяжелой дубовой дверью она увидела просторный кабинет с деревянными потолочными балками. Одна из стен была полностью стеклянной — через нее открывался вид на долину. Насколько могла судить Элисон, ничего, кроме первозданной природы, за окном не было. Вид был потрясающий, но, к сожалению, ей было не до пейзажей. Она начала говорить, глядя на горы, виднеющиеся вдали:

— В лаборатории допустили ошибку. Там работает моя подруга, и она решила, что я имею право знать. Мне ввели вашу… В общем, ребенок ваш, однако генетически…

— Как это могло произойти? — перебил ее Макс, меряя комнату большими шагами.

— Точно мне никто не объяснил. Мне сообщили лишь, что пробирки были перепутаны, и то лишь потому, что фамилия донора, которого я выбрала в качестве отца, похожа на вашу — Росс, а не Росси.

Макс остановился и бросил на нее внимательный взгляд:

— Он не ваш муж или бойфренд?

— У меня ни мужа, ни друга. Это должно было касаться только меня. Но… — Элисон сделала вдох, голос ее дрогнул. — Сейчас не так просто объяснить.

Макс усмехнулся:

— Не так просто, поскольку вы узнали, что донором, отцом вашего ребенка оказался богатый мужчина? И вы тут же примчались ко мне. За поддержкой для еще не родившегося ребенка?

Элисон возмутилась:

— Все совсем не так! Мне очень жаль, что приходится вам объяснять. Уверена, вы не ожидали, что женщина, которой введут вашу сперму, объявится у вас на пороге. Но поскольку нет никакой генетической информации…

— И не может быть, поскольку сперма не моя, — грубо бросил он.

— Как? — растерянно произнесла Элисон. — Вас зовут Макс Росси? Именно пробирка с вашей спермой была использована, хотя и по ошибке.

Подбородок Росси затвердел, и Элисон заметила, как он сжал и медленно разжал кулаки, словно старался справиться с собой.

— Хорошо, сперма моя, но она не предназначалась для желающих забеременеть таким способом. У нас с женой были проблемы с зачатием. Я сделал это для нее. Для нас.

Кровь отхлынула от лица Элисон, она побледнела, голова закружилась. Похоже, сейчас ей лучше сбежать. Рука машинально легла на живот. Этот ребенок — только ее, даже если Макс Росси его биологический отец. Она — мать. Ни один суд не лишит ее материнских прав. К тому же маловероятно, что жена этого человека захочет воспитывать ее ребенка.

— Я спрашиваю, потому что мне… В общем, я являюсь носителем одной болезни. Мне нужно быть готовой к тому, что она проявится. Все доноры проверяются на наличие заболеваний, передающихся генетическим путем. В вашем файле таких данных не было. Мелисса знала, что я волнуюсь, поэтому и сообщила мне ваш адрес.

— Этой информации и не могло быть, раз я не являюсь донором в том смысле, который вы вкладываете в это слово, — процедил Макс.

— Но вы когда-нибудь делали анализы на наличие у вас заболеваний, передающихся генетически? — с тревогой поинтересовалась Элисон.

Перед ее мысленным взором возникла сестра, Кимберли, у которой болезнь проявилась в детстве. Элисон была свидетельницей ее страданий, которые закончились смертью, поэтому ей действительно было необходимо знать. Болезнь не скрепила их семью, а наоборот, стала причиной несчастья. В самом худшем варианте, который Элисон, впрочем, гнала от себя прочь, у нее хотя бы будет время, чтобы подготовиться, так как аборт исключался. Она никогда не решилась бы на такое — пусть жизнь малыша будет короткой, как у сестренки, но даже короткая жизнь лучше, чем ничего.

— Нет, такие анализы я не делал.

Ноги Элисон подкосились, и она села в мягкое кресло, стоявшее у стола.

— Вы должны это узнать. Пожалуйста, пройдите тест на наличие гена, вызывающего муковисцидоз.

Максимо смотрел на сидящую перед ним женщину, и сердце его гулко билось. Два года назад погибла Селена. Он и думать забыл про ту клинику. Когда ему позвонили из «Зоилабс», он предположил, что звонок имеет отношение к образцу его спермы. Вскоре после несчастного случая ему тоже звонили — выяснить, что делать с его спермой. Тогда он ничего не ответил, так как не мог взять себя в руки, чтобы решить этот вопрос. И уж конечно, он никак не мог предположить, что это приведет к таким последствиям.

К тому, что он станет отцом…

Услышав об этом, Максимо пришел в ужас, и в то же время его охватило волнение. Его взгляд упал на плоский живот Элисон. Женщина настолько худа, что просто невозможно поверить в то, что она носит его ребенка. Его сына или дочь.

Странно, но, хотя ему было сложно представить Элисон Уитмен беременной, он почему-то видел ее глядящей на черноволосого малыша с материнской любовью и мягкой улыбкой. Этот образ вызвал боль в груди. Он-то думал, что с желанием иметь детей покончено навсегда. Ведь ему вроде бы удалось забыть свою покойную жену. И вот, оказывается, ничто не забыто. Его страстное желание, его тоска никуда не делись, а ребенок может стать реальностью… Однако не все так гладко, если существует угроза наследственного заболевания.

Максимо вдруг почувствовал, что теряет контроль над своей упорядоченной до сего момента жизнью. То, что пять минут назад было важным, перестало иметь какую-либо значимость. Теперь главным стало то, что женщина, которую он видит впервые в жизни, оказалась матерью его ребенка. И ему предстоит пройти обследование, чтобы либо исключить, либо подтвердить то, чего она опасалась, хотя и старалась не поддаваться страху. Сейчас необходимо собраться с силами, вернуть ощущение реальности, взять ситуацию под контроль и начать действовать. Тогда он сможет окончательно поверить в то, что у него будет ребенок.

— Я сделаю тест немедленно, — решительно заявил он. Максимо не планировал лететь в Туран раньше чем через две недели, но, поскольку возникла такая проблема, придется вернуться в замок и посоветоваться со своим личным доктором. Не хватало только, чтобы об этом стало известно прессе, которая и так причинила ему достаточно неприятностей. — Я, как и вы, буду надеяться на лучшее, но что, если результаты теста окажутся неутешительными?

Элисон глядела на свои руки. У нее, как заметил Максимо, руки были нежные, женственные, лишенные украшений и без лака на ногтях. Очень легко было представить эти изящные руки на своем теле, контраст бледных женских запястий и его смуглой кожи. Его охватило вожделение. Элисон Уитмен красива, в этом нет сомнений. Однако она отличалась от тех женщин, которые нравились Максимо, отсутствием украшений. На ее лице был минимум косметики, подчеркивающей безупречную белизну кожи. Карандашом для подводки глаз она не пользовалась, лишь нанесла на веки неяркие тени. На полных губах — розовый блеск, количества которого хватит лишь на то, чтобы выдержать один поцелуй. Светлые прямые волосы, спускавшиеся ниже плеч, были мягкими и шелковистыми. Такие пряди приятно пропускать между пальцами и любоваться ими, когда они разметаются по подушке.

Вспыхнувшая страсть усилилась. Впрочем, слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз был с женщиной. Только длительным воздержанием можно объяснить, почему сильное желание появилось именно в этот момент и именно к этой особе. Такое желание Максимо никогда не испытывал прежде, и уж тем более не в последнее время. Чувство вины, которое он долго и благополучно игнорировал, напомнило о себе, причем гораздо сильнее, чем когда-либо.

— Я сохраню ребенка в любом случае, — медленно произнесла Элисон и посмотрела на него. — Просто мне нужно знать правду. Чтобы быть готовой.

Она говорила так, словно он не имел никакого отношения к ребенку. Это вызвало у него жаркую волну гнева. Гнев был так силен, что заглушил вожделение.

— Ребенок не только ваш. Он наш, и не важно, что все произошло так внезапно и непредвиденно.

— Но… но вы и ваша жена…

Максимо замер и только потом осознал, что Элисон Уитмен, возможно, ничего не знает ни о нем, ни о его жизни. В противном случае она — великая актриса.