Сияние бледных звёзд, чернота космоса и ослепительно-яркие вспышки выстрелов смазывались, смешивались между собой в одуряющем адреналиновом танце, и варвар, как всегда бывало в такие моменты, старался полной грудью вдыхать даже не воздух, а наполнявшее его ощущение битвы. В ушах оглушающе громыхало. И это было хождение по лезвию бритвы, по тонкой грани между победой и поражением, между жизнью и гибелью – Аргза упивался им сполна. Настолько опьяняюще живым он ощущал себя лишь во время сражений – и ещё тогда, когда Лиам целовал его по доброй воле или просто ему улыбался – поэтому отдавался происходящему без остатка.

Хотя со стороны это выглядело, наверное, как будто бы средних размеров птица нападала на крупного хищника, рискуя одним движением его когтей остаться без крыла или без головы, но в таком случае под птицей подразумевался голодный коршун, а хищник был ленивый и сытый, что сказывалось на боевой мощи. Всё это объяснялось очень просто: Аргза был прирождённым воином, а капитан вражеского судна – прирождённым бизнесменом, и именно эти факторы оказались сейчас решающими. Слаовиш хотел по-быстрому от него избавиться и без потерь достичь следующей остановки, тогда как Аргза целиком был захвачен атакой, видя перед собой только цель, которую надо уничтожить. К тому же, Аргза, в отличие от работорговца, точно знал, куда и как стрелять, чтобы вызвать наибольший ущерб. Уже два из четырёх двигателей противника были сильно повреждены и чадили в черневшую вокруг них ледяную пустоту плотным дымом; один раз пролетев совсем близко от палубных окон, варвар увидел, что там горят красные лампы тревоги. Запас топлива у его кабины уже предсказуемо уменьшился вполовину, потому что он действительно много потратил на то, чтобы достичь такой скорости и приблизиться вплотную, также много топлива уходило и на растрату собственно боевой мощи: одна лишь голова его железного паука не была рассчитана на то, на что было рассчитано всё тело вместе. Однако много ему было и не нужно. Он подбил половину третьего двигателя, тоже немедленно окрысившегося чёрным дымом, и одним мощным рывком оказался у носа чужого корабля, развернувшись лицом к лицу.

– Слаовиш, дружище! – проорал он в видеосвязь, когда Добальски, решив, что он хочет переговоров, включил её. – За тобой должок, старик!

И, с секунду, пока тот раскрывал рот для ответа, полюбовавшись его явно испуганным и оглушённым лицом, в упор расстрелял лобовое стекло его корабля.

Вообще говоря, Аргза сильно рисковал: все окна у Слаовиша тоже были покрыты невидимым щитом, и разглядеть через них было можно только что-нибудь очень яркое, но никак не лица тех, что находились внутри, и не существовало гарантий, что Добальски не сумел вовремя смыться из своей кабины пилота, а ведь щит включал в себя также и защиту от почти любого вида оружия. Теоретически, даже если бы весь остальной корабль удалось разрушить, окна должны бы были остаться целыми и невредимыми стекляшками. Но у Аргзы была его непоколебимая уверенность – и новейшая мощная бомба, которая, по заверениям продавших ему её контрабандистов, могла прошибать и не такие преграды.

Если бы только Слаовишу Добальски в этот момент вздумалось всего чуть-чуть продвинуть корабль вперёд, дожать ещё немного скорости из своего судна – то он бы с лёгкостью протаранил своего бывшего партнёра по сделкам, и на этом бы, возможно, всё и закончилось – в частности, жизнь Аргзы Грэна. Но Слаовиш, как уже говорилось ранее, был не воином, а бизнесменом, и Аргза считал, что именно это его в конечном итоге и погубило.

Однако, его тоже поджидал сюрприз. Как только лобовое стекло корабля Добальски разлетелось в мелкие кусочки, кто-то из пилотов, видимо, в порыве удушья ухватился за панель управления, и вокруг корабля закрутилась видимая с близкого расстояния невооружённым глазом энергия гиперпрыжка, так и не рассеявшаяся до конца после предыдущей попытки. Завихрения этой энергии протянули жадные щупальца и к скалящейся ей в лицо металлической паучьей голове.

"Сир! Не стреляйте больше! Пожалуйста, возвращайтесь сейчас! Вам нельзя в скачок вместе с ними, я не знаю, как это объяснить, но у меня правда очень плохое предчувствие! Вы уже победили, разве нет? Пожалуйста, возвращайтесь!"

Похоже, Лиам на этот раз не только смотрел его глазами, лишённый какой-либо другой возможности наблюдать исход боя, но и беззастенчиво прошёлся по его мыслям, потому что Аргза как раз подумывал о том, чтобы совершить ещё один, контрольный выстрел, дабы предотвратить поднятие аварийного герметичного щита на подбитом им корабле. Невольно у него возникли два вопроса: во-первых, когда он успел привыкнуть к такому постоянному бесцеремонному присутствию в своей голове этого паникёра? И второй: неужели этот упомянутый паникёр в самом деле так волнуется

за него?

Почему-то второй вопрос казался несоизмеримо важнее, и это почти пугало.

Разумеется, он не послушал совета.

"Прикончу одного старого друга и сразу вернусь, успокойся, моя нервная пташка. Я быстро, смотри не расплачься там от страха."

На этот раз он выстрелил уже прицельно, выделив Слаовиша из нескольких человек в лишённой кислорода кабине и заодно окончательно разворотив их консоль. Выстрел этот ещё крепче связал его с энергией скачка, и она, пробираясь по нему, как по тросу с якорем, вскоре опутала всю кабину. Его начало утягивать в гиперпрыжок. И только тут Аргза заметил, что у него уже недостаточно топлива, чтобы рвануть назад или хоть как-то сопротивляться закручивающемуся в спираль пространству вокруг.

Проклятье! Надо поставить себе заметку в ежедневнике: всегда слушать советы Лиама, когда он говорит таким эмоциональным тоном!

Хотя – к чёрту, у него же нет ежедневника…

Через мгновение его вместе с дымящимся вовсю кораблём поверженного врага выбросило где-то за миллионы миль или через несколько световых лет от той точки в бесконечном космосе, где он оставил почти весь свой корабль вместе с переживающим за него беспомощным слугой (помощником? воспитанником? любовником?) – настройки противников были, очевидно, поставлены на максимально возможное расстояние. На самостоятельное возвращение обратно ресурсов явно не хватало. Подходящим выходом было разве что высадиться прямо в разворочённую кабину чужого корабля и попытаться перенастроить его на обратный скачок, чтобы быть утянутым повторной волной – пусть даже после этого на части рискует развалиться не только корабль, но и случайный спутник в виде его кабины. Или же, второй вариант: дотянуть до ближайшей населённой планеты, заправиться там и уйти в скачок самому. Аргза, с его невероятно коротким терпением, решил снова рискнуть и выбрать первый вариант. Мысленный голос Сильвенио на такой дистанции достать его не мог, и некому, соответственно, было уберечь его от последующей глупости.

Впрочем, потом, размышляя об этом, Аргза приходил к выходу, что даже если бы Сильвенио мог дать ему какой-то дельный совет и даже если бы он его послушался, это бы не сильно помогло, потому что…

Потому что, когда он только-только принял это решение, внутри полуразрушенного корабля напротив что-то оглушительно громыхнуло, и внезапно весь корпус начал как-то сжиматься, словно какая-то страшная сила сминала его бока внутрь себя, как пластилиновую игрушку, и Аргза, к его мимолётному стыду, почти с ужасом ощутил, как и его кабину тоже неумолимо затягивает куда-то в центр этого невидимого гигантского пылесоса. Генератор чёрной дыры, ну конечно же. Слаовиш Добальски не мог пройти мимо такой запрещённой и такой опасной штуки, которая в случае его смерти и уничтожения системы жизнеобеспечения корабля автоматически запускала этакую самоутилизацию всего ценного имущества – как непосредственно судна, так и пойманных на нём в ловушку рабов и наёмников. А заодно и утилизация врага, покусившегося на это самое имущество, проходила без каких-либо проблем и участия самого Слаовиша уже не требовала.