— В масштабах мировой истории — безусловно, — согласно кивнула она.

— Лилиан эта мысль однозначно не понравится, — рассмеялся Джек.

— Ничего не поделаешь, таково мое мнение, — подытожила сценаристка.

— Правильно ли я тебя понял? Ты спекулируешь на сантиментах владелицы киностудии для того, чтобы продвинуть свой проект? — усмехнулся Джек.

— Давай не будем извращать факты. Я лично знала Чарлза. Он и Лилиан для меня все равно что родные. Я всегда с восторгом слушала, как они вспоминали историю своего знакомства и этот роман в письмах. Что еще могло меня так вдохновить на написание такого сценария? Но я считаю категорически неверным видеть в этом сюжете только лирическую составляющую и искусственно отделять ее от того трагического сценария, который разворачивался на фронтах Второй мировой. Ведь в конечном итоге именно видимое Чарлзом и испытанное им в этот драматический период сплотило их и сформировало его в того человека, с которым Лилиан прожила всю жизнь. Или ты со мной не согласен?

— Невозможно не согласиться с человеком, который демонстрирует такую убежденность, — иронически заметил Джек.

Сэс звучно хмыкнула.

А Джеку оставалось лишь удивляться, как много общих черт роднило ее с его высокочтимой бабкой. Годы жизни в особняке Хадсонов не прошли для Сэс даром. Она сформировалась в волевую и действительно убежденную в своей правоте женщину. Джек больше не находил в ней признаков той бесшабашной и вечно ищущей приключений выпускницы университета, с которой пережил столько удивительных и наполненных острейшими эмоциональными переживаниями ночей.

Она как бы вся дисциплинировалась, посерьезнела, и это видно было даже по ее строгому внешнему виду. Вместо стоптанных кроссовок теперь на ней были изысканные лодочки на умеренно высоких каблучках, а взамен мешковатой одежды «своего парня» — приталенный жакет и юбка до колен.

— Итак, Сэс, от своей версии ты отказываться не согласна?

— Я же сказала, что переработаю сценарий. А когда сделаю это, тогда и станем решать окончательно, пускать его в производство или нет. Только я бы предпочла обсуждать это с самой Лилиан.

— Не получится, — покачал головой Джек. — Я теперь на студии директор проектов. Моя прямая обязанность вести согласование со сценаристами в том числе.

— А что еще входит в твои обязанности? — ухмыльнулась Сэс.

— Что именно тебя интересует? — насторожился он.

— Ладно, — махнула она рукой, — забыли…

Конечно же, Джек догадался, на что она намекает, но уточнять посчитал небезопасным для бизнеса.

— В общем, передай Лилиан, что я переработаю этот сценарий, но до времени не вдавайся в подробности. О деталях я сама с ней поговорю, когда новая версия будет готова, постараюсь убедить ее расширить спектр тем.

— Хорошо. И хотелось бы еще согласовать с тобой график работ.

— А вот это целиком будет зависеть от графика работы моей няни, — улыбнулась Сэс.

— Няни? У тебя что же, ребенок? — искренне изумился бывший любовник.

— Можешь себе представить! — рассмеялась она.

— Честно говоря, с большим трудом, — признался Хадсон. — Хотя чего только в жизни не бывает! Сын, дочка?

— Мальчик, — с гордостью ответила молодая мать, просияв.

— Мои поздравления, — проговорил он.

— Благодарю.

— Раз так, то постарайся выкроить время. Ты понимаешь, как этот проект важен для Лилиан.

— Можешь не объяснять, — кивнула она.

— Относительно сценария… Ты управишься за два месяца? — спросил директор по проектам.

— За два месяца? Ты, должно быть, спятил?! Вы, по сути, требуете от меня совершенно новый продукт. Кто ж такие сценарии пишет за два месяца?

— Прошу тебя, постарайся, — озабоченно произнес Джек. — Лилиан втемяшилось выпустить фильм до шестидесятилетнего юбилея студии, — пояснил он. — Мы могли бы прислать тебе кого-нибудь в помощь. Только скажи.

— Ради бога, вот только этого ремесленничества мне не хватало, — раздраженно пробормотала она. — Не надо никого мне присылать. Постараюсь уложиться. Но ничего не обещаю.

— И на том спасибо, — подвел итог Джек.

— Вы, Хадсоны, умеете загнать человека в жесточайшие рамки, — прокомментировала Сэс.

— Я бы мог загладить вину тем, что пригласил бы тебя поужинать вместе… как-нибудь, — сказал он и спешно удалился, оставив ее на пороге собственного дома в растерянном недоумении.

Когда Джек совершенно скрылся из виду, Сэс не придумала ничего лучше, кроме как вернуться в дом.

— Кто этот дядя, мамочка? — строго спросил ее Тео, наблюдавший встречу через кружево занавесок на окне.

— Да так… один надоедливый господин, — утомленно ответила она.

— Простите, я не могла оторвать его от окна, — объяснила няня.

— Ничего страшного не произошло, Мария.

— А ты его знаешь? — допытывался сын.

— Не очень близко, дорогой, — ответила она.

— А он еще придет? — выяснял Тео.

— Надеюсь, что нет, — совершенно искренне ответила ему мать.

— И я тоже, — покивал мальчуган.

— Почему так? — удивилась мать.

— Он расстроил тебя. Я его не люблю, — ревниво объяснил малыш.

Джек вошел в гостиную особняка Хадсонов, которая в будни и выходные служила то залом заседаний, то артистическим салоном, а теперь против обыкновения пустовала.

— И где же люди? — с удивлением развел он руками.

— То есть? — парировала удивление Лилиан Кольбер.

— Я думал, ты пригласила Сэс на семейный ужин.

— Пригласила, — кивнула бабушка.

— Ну и где же все? — с ударением на каждом слове повторил свой вопрос внук.

Бабушка любила демонстрировать свою власть и делала это при каждом удобном случае. Вот и теперь она не торопилась с ответом, считая негожим королеве отчитываться перед подданным.

По мере продолжения паузы нервозность Джека возрастала. Так обычно случалось в детстве, когда его, шкодливого мальчишку, после каждой оплошности она буквально прогоняла через жернова разительно переменившегося отношения и подчеркнутой отчужденности, так что он вынужден был сам идти к бабушке с повинной, сознаваться во всех проступках и молить о прощении, лишь бы прекратить эту изощренную пытку молчаливым укором.

С незначительными изменениями эта практика сохранилась и до последнего времени. Так что Джек не на шутку струхнул, увидав горделиво приподнятую левую бровь своей бабушки и в который уже раз натолкнувшись на несокрушимую стену молчания.

На этот раз она еще и выразительно вздернула подбородок, а Джек принялся лихорадочно соображать, какие конкретно претензии назрели у нее на его счет. Таковых могло оказаться немало. Безукоризненным поведением он никогда не отличался.

Но Джек набрался смелости и посмотрел на бабушку вопросительно.

— Я еще обдумываю кое-что, — неопределенно проговорила она.

— По поводу? — попытался уточнить внук.

— Все мы Хадсоны и все работаем вместе, — произнесла она и взглянула на Джека: — Или ты со мной не согласен?

— Согласен полностью, — отозвался молодой человек.

— Я всегда считала, что если мы — одна семья, то обсуждать вопросы соблюдения этического кодекса незачем. Что скажешь, мой милый мальчик?

— Я… не совсем тебя понимаю, бабушка, — сбивчиво пробормотал он.

— Не понимаешь? Странно… Я тут на днях подсчитала, что уже более трех лет не видела Шерил Кэссиди в стенах этого особняка. Более трех лет она не присутствовала на семейных торжествах, ужинах и подобных сборах. Это достаточно большой срок, тебе не кажется? И этому наверняка есть какое-то вразумительное объяснение, которое для меня однако остается совершено недоступным. Ты не находишь это странным, Джек? Вот я и подумала, может быть, тебе, Джек, это известно?

Он отрицательно покачал головой.

— Почему ты пятишься, дорогой? — тихо спросила его Лилиан, хотя он неподвижно застыл на одном месте.

— Я не пячусь, бабушка, — нервно сглотнув, попытался возразить он.

— Нет, ты именно пятишься, — настаивала она. — Ты уже в Калькутте, дорогой. Что заставляет тебя скрываться в такой дыре?