Примерно в это же время в аппарате EPO, среди патентных поверенных и в национальных патентных ведомствах стали появляться проекты реформирования Европейской Патентной Конвенции, которые бы исключали все ограничения на патентоспособность, по американскому образцу. Результатом их стала неудачная (из-за протестов общественности) попытка изменения текста EPC в августе 2000 года. Тогда же возник и эвфемизм «компьютерно-реализованное изобретение» (computer-implemented invention).

В 2002 году Директорат Европейской Комиссии по внутреннему рынку (DG Markt) выпустил Предложение 2002/0047 о Директиве о патентовании компьютерно-реализованных изобретений. Целью директивы были заявлены «гармонизация патентных законов и прояснение судебной практики». Противоречивость законов и судебной практики заключалась в том, что в одних государствах суды уже признавали софтверные патенты от EPO незаконными, а в других - подобные дела еще и не рассматривались, так что теоретически оставалась возможность их признания патентов от ЕРО правомерными. Содержанием директивы была легализация софтверных патентов с одним единственным ограничением - результат работы программы должен иметь некий «технический эффект».

Неожиданно проект легализации софтверных патентов вызвал недовольство публики, ранее считавшейся совершенно аполитичной. Начало протестам положили европейское отделение Free Software Foundation (FSF) и альянс Eurolinux (он объединяет европейские компании, работающие на рынке Linux), запустив полномасштабную политическую акцию, с пикетами и демонстрациями, расклейкой листовок и «письмами в редакцию». Постепенно за ними потянулось множество организаций, уже не связанных со свободным софтом и ОС Linux, а выступающих исключительно против софтверных патентов, вплоть до Партии зеленых. Надо сказать, что чиновников такая активность весьма шокировала. По их понятиям, европейская политика заключается в сложных и тонких дипломатических комбинациях, переговорах и союзах, взаимных уступках и договоренностях. Директива о софтверных патентах была для них разменной монетой. Принципиальное и публичное, в вульгарном американском стиле, выражение своей позиции и своих требований по поводу готовящейся Евродирективы, по их представлениям, не только неуместно, но и прямо-таки неприлично. Представители Еврокомиссии неоднократно жаловались на засилье хамских и некультурных (по их мнению) «лоббистов».

В сентябре 2003 года Европарламент на пленарном заседании принял этот законопроект. Правда, с оговорками. На рассмотрении проекта, продолжавшемся два дня, было внесено 120 поправок, из которых принято 78. Директива была фактически переписана заново - в прямо противоположном духе. Вместо ползучей легализации поправок под успокаивающими формулировками, она теперь решительно подчеркивала их недопустимость. Другие значительные изменения включали в себя: определение «технического характера» изобретения, которое проводило границу между абстрактной обработкой информации, с одной стороны, и управлением физическими процессами - с другой; требование, чтобы никакие патенты не могли препятствовать обеспечению взаимодействия между компьютерными системами.

Следующим шагом было рассмотрение директивы в Европейском Совете. 18 мая 2004 года появился некий «компромиссный вариант», подготовленный теми же самыми чиновниками Еврокомиссии, что писали и первоначальный текст законопроекта. Вопреки названию, сей «вариант» предусматривал еще более радикальное устранение ограничений на выдачу софтверных патентов, нежели прежние документы. Официально это подавалось как «предварительная» и «консультативная» позиция Евросовета. Однако чем дольше длилось обсуждение текста, тем меньше членов Евросовета готовы были подписаться под ним. Против софтверных патентов снова выступили Польша, Венгрия и Латвия. Парламенты Бельгии и Нидерландов потребовали от своих министров - чего с ними раньше никогда не случалось - зарубить этот вариант. Дания и Испания были против него с самого начала. Так что к весне 2005 года за «компромиссным» текстом большинства в Евросоюзе уже не набиралось.

24 февраля 2005 года Европарламент предложил Евросовету и Еврокомиссии начать рассмотрение директивы заново. Тем не менее 7 марта представитель Люксембурга, председательствующий в то время в Евросовете, путем бюрократических ухищрений объявил «компромиссный» вариант принятым - без фактического голосования, засчитав предварительное голосование (происходившее другим составом и годом ранее) за окончательное. Проект директивы вернулся в Европарламент на второе чтение, для окончательного утверждения. На сей раз для внесения каких-то поправок Европарламенту требовалось не только относительное, но и абсолютное большинство (без вычета отсутствующих и воздержавшихся).

Никакого утверждения, естественно, ожидать не приходилось. Помимо прочего, столь демонстративное игнорирование бюрократическим механизмом Евросоюза воли народных представителей поднимало частный вопрос о патентах на уровень общеевропейского скандала. Выходов, собственно, оставалось два. Либо Европарламент повторит сделанные им в первом чтении поправки, последовательно, пункт за пунктом, настаивая на своем толковании EPC. Либо отклонит директиву в целом. Поначалу все шло к первому варианту. На совещании трех крупнейших фракций Евросоюза, состоявшемся накануне голосования, был даже принят список из 22 поправок, которые следовало внести в проект для приведения его в приемлемое состояние. Но оказалось, что сторонники софтверных патентов тоже считали варианты. Они предпочли остаться совсем без директивы, нежели получить ее в прежнем парламентском духе, и первые внесли предложение об отклонении директивы в целом. Вот так и вышло, что 6 июля Европарламент голосовал практически единогласно, отклонив «директиву о патентовании компьютерно-реализованных изобретений».

Итак, может показаться, что схватка закончилась вничью. С одной стороны, противникам софтверных патентов удалось предотвратить их легализацию в Европе. С другой - EPO продолжает выдавать патенты, и ничего вроде не изменилось.

Но представим себе, что обстоятельства сложились благоприятно для противников софтверных патентов, и «парламентская» версия законопроекта, категорически запрещающая софтверные патенты, превратилась бы в Европейскую Директиву. Что бы произошло? Ничего. EPC уже и так их запрещает. Вот только EPO на это плевать. Было бы два таких закона - плевало бы на оба. Проблема в том, что EPO оказался совершенно неподконтролен ни населению стран-участников Конвенции, ни их государственным органам, ни даже самому Евросоюзу.

А другая проблема - в чрезвычайно терпимом отношении общества к разного рода патентным махинациям. Вот у нас, например, пойманного за руку врача, выдавшего фальшивую справку об инвалидности, скорее всего посадят, и уж точно - заставят до копейки расплатиться за ущерб, нанесенный обществу и государству. В то же время, скажем, чиновник Роспатента, поставивший на поток выдачу заведомо недействительных патентов, не только не боится тюрьмы - но преподает свое ремесло и с жаром защищает в прессе свое исконное и неотъемлемое право грабить общество.

Даже самый хороший закон пропадет впустую, если люди будут бояться, или стесняться, или лениться к нему прибегать. В этом смысле борьба с «директивой о софтверных патентах» сослужила неплохую службу. Мы перестали воспринимать вопрос о софтверных патентах как нечто узкоспециальное, осознали, что речь идет о наших собственных правах. Граждане все активнее оспаривают софтверные патенты в судах, а суды - решительнее аннулируют их, не прячась за процедурные тонкости. Только в июле Высокий Суд Великобритании в двух делах («Halliburton vs Smith» и «CPFH’s Application») отказал в признании патентов на том основании, что они-таки являются софтверными.

Впрочем, противоположная сторона тоже не сидит сложа руки. В момент, когда я пишу эти строки, сайт Фонда за Информационную Инфраструктуру (ffii.org), информационный центр антипатентной коалиции и крупнейшее в Сети собрание относящихся к вопросу документов - больше недоступен. Вроде как он был в очередной раз опечатан полицией по иску немецкой фирмы Nutzwerk (в англоязычном мире известной как SaferSurf). Крупный софто-патенто-обладатель и активный участник борьбы за директиву, Nutzwerk удостоился немалого числа едких характеристик со стороны FFII и теперь один за другим подает на Фонд иски за оскорбления и клевету. Суды раз за разом отказывают ему - и тогда он подает идентичный иск в другой германской федеральной земле, надеясь измотать и разорить противника. Мне жаль Хартмута Пилча (Hartmut Pilch), президента фонда, мне жаль себя, в неподходящий момент оставшегося без важных документов под рукой, но в целом это скорее хороший симптом, ибо показывает возросшую силу и общественный вес антипатентной коалиции.