Санька Сазонов был от этого праздника жизни всегда в стороне. Собственный ДР он вообще никогда не отмечал, у матери не было на это денег, да и объемы квартирки не позволяли собирать у себя большие компании. А к другим его приглашали редко. Может быть, одноклассники не считали его достаточно веселым и интересным, может быть – и даже скорее всего, – сказывалось социальное неравенство. Каждый год Санек бывал в лучшем случае на трех днях рождения: у Артема Белопольского (январь), иногда у Кирилла Григорьева (апрель) и по привычке у Тани Усольцевой (ноябрь). К Тане его много лет назад впервые пригласила ее мама. Невзрачная Таня, коренастая и малорослая, тогда только появилась в их классе. Приняли ее неласково, и ее мать очень заботилась, чтобы дочь поскорее обросла приятелями. Дружить с Танькой они не стали, но Усольцева, словно по инерции, продолжала приглашать Санька к себе каждый год. Из мальчиков – только его, Лешу Лаврикова и Льва Залмоксиса. Лева свой ДР тоже не праздновал, он у него приходился на июль.
А вот у Лили Варламовой день рождения был двадцать пятого сентября – первый в учебном году, «открытие сезона», так сказать. Санька знал, что она будет праздновать в субботу. Будут там, конечно, и Коза, и Ирка Погосян с Машкой Сухановой, и Темыч, и Гравитейшен – он давно к Лилке клеится. «Мне-то какое до этого дело», – гордо думал Санек, но в глубине души ему отчаянно хотелось попасть к Лилке – ну прямо как Золушке на бал. Но будущая именинница не спешила с приглашением, хотя и обсуждала при нем и даже с ним на переменках, и в Интернете предстоящее торжество. Ей хотелось выехать за город на пикник, но сентябрь – месяц коварный, может подвести погода. Так что придется собираться дома. А как лучше: устроить застолье или обойтись шведским столом? Родители спрашивают, какое спиртное покупать, сама Лила остановилась бы на шампанском, но ведь его не все любят…
Признаться, Сашка уже загрустил по этому поводу. Решил, что, видимо, ничего он не значит для Лилы – раз она так себя ведет, следовательно, относится к нему как к пустому месту. Но за три дня до заветной субботы Лила с Козой подошли к нему на переменке парочкой, когда он, особо и не таясь, передирал на подоконнике в коридоре домашнее задание по алгебре из тетради Белопольского. Лила, как всегда, крутила непослушную прядку, выбивающуюся из-под массивного гребня на затылке.
– Саш, ты что в субботу делаешь?
Сердце так и прыгнуло.
– Да ничего особенного… Так, думал типа в футбол с ребятами погонять.
– Слушай, а приходи ко мне на день варенья.
– А во сколько? – спросил он как можно равнодушнее, да еще и лицо сделал озабоченное – вроде как вычислял в уме, успеет ли, или его отвлекут другие, куда более важные дела.
– К пяти часам. Ты ведь знаешь мой дом и подъезд? Девятый этаж, квартира триста семнадцать. Наберешь на домофоне номер квартиры, потом вызов…
– Можешь, кстати, вместе с Белополькой прийти, – вмешалась Коза.
Санек был так огорошен предложением, которое все-таки состоялось, что взял да и спросил:
– А что тебе подарить?
Лила вдруг смутилась:
– Да ничего не надо…
– Но как же так? Ничего – нельзя, – возразил он, торопливо вспоминая, сколько денег осталось дома в заначке. Хватит ли на что-нибудь приличное?
– Ну подари что захочешь! Хоть букет цветов! – отвечала Лила.
Тут прозвенел звонок, и подружки, как были под ручку, плавно от него отошли и двинулись в класс. Но Коза тут же обернулась и бросила через плечо:
– А ты себя ей подари! – и прыснула смехом.
Что подарить девушке, у которой ты никогда не был? Санек обсуждал этот вопрос и с Темкой, и с Левой (он тоже был приглашен), и даже с незнакомыми людьми в Интернете на форумах. Артем предложил купить большую мягкую игрушку, Лева считал, что можно обойтись хорошей коробкой конфет. «Хорошая» в данном случае означало – такая, на какую только денег хватит. В Интернете накидали разных советов, от шутливых и бредовых до практичных и вполне разумных. В конце концов Санек решил приобрести красивую чашку (помнится, на днях Лила говорила в школьной столовой, что любит хорошую посуду) и сделать на ней дарственную надпись. Пусть пьет чай и вспоминает о нем…
Выбирая подарок, Санек обошел все близлежащие магазины, заглянул в киоски в переходе метро, смотался в торговый центр на площади, примеряя остатки своих сбережений ко всяким штуковинам, заманчиво выставленным на витринах. Пожалуй, чашка действительно хороший выбор. И как раз останется еще двести рублей – на красивую пышную розу в праздничной упаковке – это будет получше, чем просто букет.
Прикидывая и так и этак, Санек протянул время до пятницы, а когда явился в этот день в торговый центр, оказалось, что художник, делающий надписи, сегодня не работает. Будет ли он завтра – никто толком не знал. Санек был так на себя раздосадован, что почти не спал в ту ночь. Утром мама подправила ему вихры (он никогда не ходил в парикмахерскую, хоть и не признался бы никому, что его до сих пор стрижет мать). Потом тщательно вымыл голову и выскочил из дома. Ему повезло – мастер оказался на месте и выбранную им чашку никто не перекупил. Поджидая, пока будет сделана надпись, Сашка слонялся по торговому центру, как вдруг услышал, что кто-то его окликнул. Звали именно его, потому что обратились по кличке – Сазон. Голос был женский. Он обернулся:
– Надо же, такие люди – и без охраны! Эй, Сазон, своих не замечаешь, что ли? Или не узнаешь?
Ба, да это же Наташка Кашина, Наташа-Каша-Простокваша, бывшая его соученица и подружка не разлей вода! Года два Санек ее не видел. Думал, она с родителями переехала куда-нибудь в другой район. А тут – вот она собственной персоной.
Тело Наташки по-женски округлилось. Тесные джинсы облегали бедра, курточка была распахнута, из открытой блузки соблазнительно выглядывала грудь. Лицо намазано в несколько слоев, особенно старательно накрашены ресницы – длинные, редкие, подкрученные, как у куклы, и губы – блестящие, сочные, яркие. Словом, Наташка выглядела на все сто. Только голос у нее был хриплый – то ли от простуды, то ли от курения. И когда она улыбнулась. Санек заметил, что у нее не хватает одного зуба. Впрочем, она тут же сама вспомнила об этом недостатке, и сжала губы поплотнее.
– Что ж я тебя давно не видел?
– В разных кругах вращаемся! – засмеялась она. – Тебя ведь еще не выперли из две тысячи четырнадцатой?
– Нет.
– Не беспокойся, выпрут, закончить все равно не дадут. Пафосная школа, в натуре. Не про нас…
– А ты сейчас где?
– Я в колледже. Пищевом. Учусь на кондитера. Скоро буду тебя пирожными угощать, как в гости зайдешь.
Тут нарисовалась ее подружка, намазанная еще сильнее. Несмотря на то что сентябрь уже подходил к концу и на улице было свежо, подружка была в короткой облегающей кофточке, оставлявшей полосу голой кожи над джинсиками. В пупок «вмонтирован» сверкающий камешек, в руках блестящая алюминиевая банка с алкогольной шипучкой.
– Знакомьсь, это Надюха, моя подруга дорогая, – представила Наташка. – Я ей о тебе рассказывала.
– Чего рассказывала? – удивился Санек.
– А, – махнула рукой Наташка, – все. И что было, и чего не было.
Стало даже интересно, что же она могла рассказать? С Наташкой Санек учился с первого класса, а знал ее даже раньше, они в один сад вместе ходили. Классе во втором-третьем у них сбилась своя компания: Санек, Наташка, Кисель, закадычный Санькин дружок, тот самый, которого выперли за двойки, и Серега Морозов, его тоже выперли, когда поймали лазающим по карманам в раздевалке. Ну и где-то сбоку припека Темка Белопольский, который в этой безбашенной команде чувствовал себя, наверное, Дубровским. Или Лениным среди пролетариата.
Главная затея у них была носиться вверх-вниз по лестницам на скорость. И еще играли в казаки-разбойники. Игра была захватывающая, день ото дня она обрастала все новыми правилами. И когда они гонялись по коридорам, прятались друг от друга в туалетах или уже после уроков скрывались в кустах во дворе – это было так здорово, так интересно! Гораздо увлекательнее, чем все школьные занятия, вместе взятые.
