В первый день сентября, около двух часов пополудни, к красивому трехэтажному зданию управы РОК[1], а вернее, к расположенной рядом с ней фабричной проходной подъехал экипаж. Из него вышел… вот тут начинались первые несуразицы, потому что никто из полудюжины приказчиков, ожидавших своей очереди получать товар, так и не смог определить – кого же он перед собой видит. А определить, причем – влет, они были просто-таки обязаны согласно специфике своей профессии. Если судить по одежке, перед ними был среднего достатка мещанин, нацепивший на себя свой самый лучший костюм ради важной встречи. В пользу этой версии говорило и очень бережное отношение к одежде, и явное отсутствие обыденной привычки носить ее каждый день, и еще с десяток признаков, заметных взгляду любого опытного торговца. А вот то, как себя держал новоприбывший, вообще поставило всех в тупик: уверенно пройдя мимо хоть и недлинной, но все же очереди, он спокойно пнул будку охранника, привлекая к себе его внимание.

– Это кто там такой нетерпеливый?! Ой, Григорий Дмитрич?

– Здорово, Фаддей. А подскажи-ка ты мне, как господина Греве найти?

– Это, Григорий Дмитрич, ты уж того, не серчай – это только с начальником смены решить можно. Сам должон понимать, порядок такой, не нами заведен, не нам его и ломать.

– А! Точно! Мне же командир велел первым делом вашему старшому бумагу от него показать. Что встал? Бе-эгом! Вот давно бы так.

Минут через пять приказчики увидели еще более непонятную картинку: обычно сурово-строгий старший охранник начал еще на подходе улыбаться непонятному мещанину. А прочитав короткую записку, и вовсе преисполнился радушия пополам с почтительностью и полез обниматься. Достаточно осторожно полез, чтобы вовремя отступить, но ничего, до тела допустили.

– Ну что, посидим да побалакаем, а? Как там на заставе, сильно все изменилось?

– Кхм. Да я и не отказываюсь. Но сперва поручение командира выполню! Так что насчет Греве?

– Пошли, провожу.

Увиденного, а главное, услышанного (вернее, успешно подслушанного) приказчикам вполне хватило, чтобы скоротать недолгое ожидание в обсуждении: что же это такое было? Валентин Иванович отыскался в столовой, где сосредоточенно трудился над тарелкой с душистой ухой, но весь его трудовой настрой моментально пропал, стоило ему только увидеть бывшего унтера.

– Прибыли?!! А где Александр Яковлевич?

– Мы с ним в Варшаве расстались. Он меня к вам отправил, а сам к тетке своей. Сказал – дня на два, не больше. Вот, велел первым делом письмо передать.

На свет появился небольшой изящный конверт, причем даже незапечатанный.

– Так-с, ага! Поздравляю, Григорий.

– Это с чем же?

– Приказано тебя зачислить в штат компании на должность главного инспектора условий труда, с очень даже неплохим жалованьем.

– Ну да, что-то такое мне командир и говорил. Только он еще указал, чтобы я первым делом все как следует осмотрел, непорядок всякий-разный поискал, с ребятами поговорил о службе.

– Так это и называется – инспектировать. Сейчас сходим в заводоуправление, оформим тебя по всем правилам, «вездеход» получишь, и можешь приступать.

– Это чего такое я получу?

– Документ о том, что имеешь право заходить повсюду, спрашивать обо всем – в общем, что-то наподобие солдатской книжки. Тебя без него в оружейные цеха не пропустят. Да почти никуда и не пропустят – у нас тут с этим строго. Да, а для меня Александр Яковлевич ничего не передавал?

– Нет. Так чего передавать, коли сам скоро будет?

– Ну да, все правильно.

Господин управляющий почти без удивления принял нового сотрудника компании (явно хорошие отношения последнего с личным порученцем князя и главным оружейным конструктором по совместительству уже было вполне достаточной рекомендацией), подписал все необходимые бумаги и даже распорядился выписать небольшой аванс. Так сказать, стал потихоньку наводить мосты.

– Вам что-либо необходимо для осуществления ваших обязанностей?

– Если можно, провожатого от охраны?

Инспекция началась с фабричной столовой: сняв пробу почти со всех предлагаемых мастеровым блюд, Григорий немного вспотел и самую малость расслабился, не забыв напоследок поблагодарить поварих за их мастерство. Следующие три часа он ударно трудился, осматривая буквально все, что только попадалось ему на глаза, не забывая при этом дотошно расспрашивать своего почти добровольного экскурсовода. Выйдя из последнего оружейного цеха и пройдясь напоследок вдоль его длинной стены, он полюбовался на людской муравейник большой стройки за оградой и едва не свалился в непонятную канаву.

– Хм, и не лень же кому-то было такую ямищу копать?

– А эт не мы трудилися. Тут поперва чересчур любопытных хватало, так мы им и предлагали на выбор: или в околоток для выяснения личности, или потрудиться чуток. Пьяных дюжин пять ловили среди работяг, да и иных всяких хватало. Зато теперя у нас опосля дождя сухо, а за забором натуральный потоп.

– Молодцы, это вы неплохо сообразили.

Тут инспектор услышал многоголосый звонкий смех, причем явно женский, и заинтересованно стал озираться, поглядывая на окна цехов и пытаясь определить источник звука.

– Да чего там соображать-то, коли на заставе так частенько… ты чего, Григорий Дмитрич? А, понятно. Эт у нас вскоростях цех новый откроют – железяк всяких кучу завезли, баб молодых тож набрали, теперь вот осваиваются. Слышь, гогочут как гусыни?

– Чего это ты их так сурово, Василь?

– Да больно много о себе воображают. Тоже мне фифы городские.

– Понятно все с тобой, хе-хе. Ну я пока холостякую в отличие от некоторых, так что!..

– Да не, Григорий Дмитрич. У них там начальник дюже злющий. Прямо как увидит кого в своем «цветнике», сразу гнать начинает, а особливо нашего брата недолюбливает.

– Так вы ж охрана, вам положено всюду ходить?

– А он племянник управляющего фабрикой, вот и не трогаем. Шоб не воняло!

– Ага. Ну-ка, пойдем осмотрим цех изнутри – что-то мне вдруг так любопытственно стало?

Только Григорий с провожатым успели зайти на второй этаж и подойти к притихшим девушкам (действительно, натуральный цветник – одна другой краше), как к ним быстрым шагом подошел… начальник цеха? Сомнения господина инспектора были вполне оправданны, уж больно молод был мужчина для такой немалой должности, не больше двадцати двух лет.

– Я ведь уже говорил вашему старшему – вам здесь делать нечего! Попрошу выйти и не мешать работе.

– Так я и не мешаю, господин хороший. Сейчас вот все осмотрю, чтобы все в порядке было, и уйду.

– Попрошу вас выйти вон, или я немедля иду к Андрею Владимировичу!

Удивлению инспектора просто не было границ. Командир раз пять говорил о том, что приказывать ему на фабрике может исключительно он, буквально вдалбливал это ему в голову. Все остальные могут только попросить, да и то очень и очень вежливо. Решив, что он что-то не понимает, Григорий сдал назад во всех смыслах, напоследок окинув перешептывающихся красавиц запоминающим и ОЧЕНЬ многообещающим взглядом.

– Вот так и живем, Григорий Дмитрич!

Тем же вечером Сонин не поленился отыскать Греве для небольшого разговора.

– Валентин Иванович, вы не развеете мои сомнения, ежели вас это не затруднит? Наш новый главный инспектор, он ищет что-то определенное?

– Да ну бог с вами, Андрей Владимирович! Григорий только сегодня узнал, что он, хе-хе, инспектор. Уверяю вас, у него нет ни малейших способностей к данной стезе, а его необычайная осведомленность о наших охранниках объясняется весьма просто: они все служили под его началом, вернее, почти все. Просто, так сказать, свежий взгляд – порой это бывает очень полезно, вы же понимаете?..

– Я уж было подумал! Впрочем, пустое.

Сонин стал чувствовать себя немного уверенней и гораздо, гораздо спокойнее. Пересказав в качестве курьезной шутки все произошедшее в будущем швейном производстве, управляющий тут же улыбнулся, приглашая своего собеседника оценить юмор ситуации. Но к своему удивлению увидел, что Греве смеяться не спешит.