И тут — БА-БАХ! У Майкла аж шерсть опалило, в горле Джеральда вдруг появляется пара дырок, мы все поднимаем головы, а там пара нашего вожака — ни много ни мало, голая — с дымящимся пистолетом в руке орет Джеральду, что он задолбал всех с тех самых пор, как появился на свет.

— И что потом? — взволнованно спросила Мойра.

— Потом она уложила моего парня, всадила еще пару пуль в Джеральда, перевязала раны Майкла и слопала плотный ужин в два часа утра.

— Я это знала! Я знала, что Майкл сделал удачный выбор. А ты, Дара, говорила, что она никогда не впишется в Стаю.

— Ничего подобного. Я говорила, что через пару месяцев она не впишется в свою одежду. И все.

Услышав, как они говорят о ней с таким восхищением, Дженни залилась румянцем. На самом деле не так уж много она и сделала. Разве что чуток поправила положение.

Эта мысль заставила ее рассмеяться. Крепко спавший рядом с ней Майкл зашевелился.

Дженни сразу же утихомирилась и взглянула на его плечо. Рана выглядела так, словно ей уже пара месяцев, и Дженни поблагодарила Бога за то, что у оборотней такая способность к регенерации.

Она нежно положила руку на свой живот. Внутри нее растет вервольф, и эта мысль должна внушать ей ужас — по крайней мере, чертовски пугать, — но вместо этого Дженни была полна радостных ожиданий. Ей практически ничего не известно об оборотнях, но она научится.

Майкл поможет ей. Вся ее Стая поможет.

Большая смуглая ладонь накрыла ее руку, и Дженни, подняв голову, встретила золотой взгляд Майкла.

— Моя мэйт, — произнес он медленно, словно смакуя каждое слово. — Такая отважная. Даже тогда, в лифте, ты была очень храброй.

— Ну конечно. Ты же не позволил бы, чтобы со мной что-нибудь случилось.

— А ты, видно, не позволишь, чтобы что-то случилось со мной, — иронично заметил он. — Напомни попозже научить тебя тонкостям этикета оборотней. Правило номер один: никогда не вмешивайся в Вызов.

Но Майкл улыбался, и Дженни знала, что, хотя его мужское самолюбие слегка потрепано, он гордится ею.

— А что насчет правила номер два?

— Всегда женись на обычных смертных, — прошептал он и, притянув Дженни к себе, прижался к ее губам в долгом поцелуе. Когда он наконец отпустил ее, она задыхалась, а глаза сверкали от удовольствия. — До того, как нас вчера так грубо прервали, ты кое-что сказала мне, и я хотел бы вновь услышать эти слова.

— Так значит, ты все понимаешь, когда ты…

— Скажи, Дженни.

— Я люблю тебя. Придурок. Неужели ты думаешь, я готова застрелить человека ради первого встречного?

— Был момент, — серьезно сказал он, — когда я думал, что ты готова застрелить меня.

— Просто я была идиоткой, — призналась Дженни. — Слепой дурой. Все это находилось прямо передо мной, а я отказывалась видеть.

— Ты была безупречна, — заверил ее Майкл, — учитывая обстоятельства. Дженни, пожалуйста, скажи это снова.

— Я люблю тебя.

— Позволь мне показать тебе, что ячувствую, — прошептал он и снова поцеловал ее.

Они занимались любовью сказочно медленно, и Дженни, которая до этого знала с этим мужчиной лишь быстрый бешеный секс, обнаружила новую, неизведанную прежде, сторону своего избранника. Майкл невыносимо долго и трепетно ласкал ее умелыми руками, получая удовольствие только от того, как она отзывается на его прикосновения. Даже когда она принялась умолять его, вцепившись в плечи и жалобно постанывая, он сдерживал себя, хотя страсть туманила его взгляд.

— Нет, — выдавил, почти простонал он. — На этот раз я хочу, чтобы было долго.

И дрожа от удовольствия под его руками, Дженни вдруг поняла, что он теперь ласкал ее так, как всегда хотел, а ей оставалось лишь упиваться каждой секундой. Когда он наконец скользнул в нее, она, затрепетав в его руках, выдохнула слова любви, а Майкл, потрясенный до глубины души, зажмурился. Затем он вновь открыл глаза, и Дженни встретила его невероятный золотой взгляд.

— О Дженни, — выдохнул он, — я тоже тебя люблю, моя милая, моя дорогая, моя пара.