— Можно мне взглянуть на него? — жалобно спросила Беатрис.

— Сейчас он еще под наркозом. Минут через тридцать я вас найду. — Он положил руку на плечо Беатрис. — Хватит плакать. Самое страшное уже позади.

Беатрис слабо улыбнулась и поблагодарила врача. Увлекая за собой Памелу, она направилась в кафетерий, где они выпили по чашке кофе. И только после этого у нее прекратилась внутренняя дрожь.

Но стоило ей увидеть Пола, как слезы снова потекли из глаз. Он лежал неподвижно, бледный и такой беззащитный, что хотелось схватить его в объятия и прижать к себе. Слава Богу, он выжил! — мысленно восклицала Беатрис, сжимая руки. Ноги ее подкашивались от слабости и, если бы не Памела, которая вовремя подставила стул, она бы опустилась прямо на пол.

Отправив Памелу домой, она осталась дежурить возле Пола, стараясь не замечать трубок, соединявших его маленькое тело с различной аппаратурой. Временами она шептала ему, что любит его, что с нетерпением ждет, когда он проснется.

В один из таких моментов она почувствовала на своем плече мужскую ладонь. Оглянувшись, она увидела Уилфрида. Кажется, впервые его появление обрадовало ее. В нем чувствовалась огромная внутренняя сила, и ей захотелось на него опереться. Встав со стула, она оказалась в кольце его рук. Спрятав лицо у него на груди, она снова заплакала. Теперь уже с облегчением.

Уилфрид разыскал второй стул, и они сидели рядом с Полом, держась за руки. Беатрис не сводила глаз с Пола, а Уилфрид чаще смотрел на нее. Она выглядела хрупкой, напуганной, и сердце его рвалось на части от желания защитить от горя любимую.

Пол начал приходить в себя, когда за окном уже светало. Уилфрид и Беатрис все это время наблюдали за ним, тихо переговариваясь. Она рассказала ему, что произошло с Полом. В комнате стояла тишина, только слышен был шум работающей аппаратуры.

Когда Пол приоткрыл глаза, он произнес только одно слово «мамочка», еще не видя ее.

— Милый мой! — Беатрис склонилась над ним. — Тебе больно?

— Я люблю тебя, мамочка, — прошептал мальчик.

— Я тоже тебя люблю, дорогой.

— Я устал, — сказал Пол и снова заснул.

Они не заметили, что в палате появились сестра и врач. Сестра проверила показания приборов, а врач откинул простыню и осмотрел шов.

— Все идет хорошо. Вы можете поехать домой и отдохнуть.

— Я хочу дождаться, когда Пол окончательно проснется, — возразила она с умоляющим видом.

— Тогда спуститесь в кафетерий. Вам надо беречь силы, — порекомендовал врач.

Беатрис готова была настаивать, пришлось Уилфриду обнять ее за талию и почти силком вывести из палаты. В кафетерии, фея руки о чашку с кофе, она спросила:

— Как ты узнал о Поле?

— Мать позвонила и сообщила мне.

— И ты примчался сюда из города, чтобы быть рядом со мной?

Уилфрид кивнул.

— Единственное, что я мог сделать для тебя в тот момент. Я не мог позволить тебе страдать в одиночку. Уверен, что Памела была в невменяемом состоянии, ведь все это произошло на ее глазах. Мать сказала, что по телефону она говорила невразумительно, все время рыдала.

Он не стал рассказывать Беатрис, что мчался сюда на предельной скорости, нарушая все правила дорожного движения, и сам чуть не попал в аварию, когда сворачивал с шоссе.

— Бедная Памела все время просит у меня прощения. Поэтому я отправила ее домой. В том, что случилось с Полом, не было ее вины. Дети есть дети.

— Ты чересчур снисходительна, — заметил Уилфрид и подумал, что на месте Беатрис он бы, наверное, задушил эту женщину. — И ты собираешься оставить ее в своем доме?

— Конечно. Пол любит ее. Идеальный вариант был бы, если бы я оставила работу и постоянно находилась с Полом. Но я не могу себе этого позволить. Мне надо зарабатывать.

— Если ты выйдешь за меня, тебе больше не придется работать.

Черт, он не собирался говорить об этом, во всяком случае не здесь и не сейчас. Он заметил, как исказилось лицо Беатрис.

— Прости, само вырвалось. Забудь об этом. — В один прекрасный день он повторит свои слова. Но только тогда, когда поправится Пол и Беатрис будет в состоянии спокойно выслушать его.

— Пойдем к Полу. Может, он проснулся, — тихо сказала Беатрис.

В палате еще находилась сестра, проверявшая капельницу.

— Ваш герой уже проснулся и готов поговорить с мамочкой и папочкой. — Она улыбнулась.

— Я не отец, — сказал Уилфрид и смутился.

— Извините. Впрочем, какая разница, уверена, что Пол будет рад вас видеть, — доброжелательно сказала сестра. — Он хорошо справляется с послеоперационными неприятностями. Если так пойдет и дальше, то, думаю, скоро он поправится.

Уилфрид улыбнулся, глядя на Беатрис, целовавшую в этот момент сына. Сколько в ней нежности, сколько любви! — подумал он. Заслужит ли он когда-нибудь такую же любовь у нее? Он отвернулся, потому что в глазах защипало. Сестра вышла из палаты, и он стал рассматривать аппаратуру, к которой был подключен Пол. Надо дать возможность Беатрис побыть наедине с Полом. Возле аппарата по переливанию крови он задержался, обратив внимание, что у Пола такая же редкая группа крови, как и у него, только у мальчика отрицательный резус. Плюс на плюс дает минус, вспомнил он.

— Посмотри, Бетси, у нас с тобой одинаковая группа крови. А ты говорила, что между нами нет ничего общего.

Беатрис мельком взглянула на него, покачала головой и снова устремила взгляд на Пола.

— Не понял, что ты сказала, — нахмурившись произнес Уилфрид.

Когда Беатрис снова посмотрела на него, он заметил на ее лице затравленное выражение, словно она в чем-то провинилась перед ним. Что-то здесь не так, а что именно, он все никак не может понять. Он перевел взгляд с Беатрис на Пола и только теперь до него дошло, что мальчик вылитая копия Труди, если не считать темно-карих глаз. Он снова взглянул на Беатрис и снова отметил, что Пол на нее совершенно не похож. Раньше он считал, что мальчик похож на отца. Если Пол сын Труди, то кто тогда отец? Он посчитал в уме, и вышло, что отцом Пола может быть только он сам. Неужели, когда они расстались, Труди была беременна? Нет-нет, этого не могло быть! Наверное, у нее был еще мужчина. Но это совсем не похоже на Труди. И такая редкая группа крови у Пола... Пол его сын! Почему же Труди скрыла от него, что носит под сердцем его сына?! Теперь ему стало понятно, почему Беатрис так испуганно продолжает смотреть на него. Он не стал задавать ей вопросы при Поле. Он ответил ей долгим укоризненным взглядом, пробормотал, что подождет ее в коридоре, и вышел из палаты. Вскоре к нему присоединилась Беатрис.

— Нам надо поговорить, — сказал Уилфрид с мрачным видом. — Пол мой сын, это так?

Избегая смотреть ему в глаза, Беатрис молчала. Уилфрид взял ее за плечи и заставил посмотреть на себя.

— Пол мой сын?

Беатрис неохотно кивнула. Подозрения его подтвердились. Уилфрид испытал такое потрясение, что резко отвернулся и пошел по коридору. Потом быстро вернулся к ней.

— Мой сын! И ты столько времени молчала! Господи! За что, скажи, женщина, за что?! Что я сделал тебе, чтобы так наказывать меня?

Семь лет назад его обманула Труди, теперь ее сестра. Почему они обе скрывали от него, что он стал отцом? Ведь Беатрис знала о его отцовстве с самого начала. Так почему? Возможно, чувство собственности и стремление к независимости? Все это в полной мере присуще обеим сестрам.

— Почему, Бетси? — спросил он, понизив голос. Ему нужно было услышать ее объяснение.

— Потому что теперь он мой, — заявила Беатрис, к которой вернулись силы, чтобы отстоять право на Пола. — Я усыновила его. К тебе он не имеет никакого отношения.

Уилфрид еще не видел у нее такого ожесточенного враждебного взгляда. Ее потемневшие глаза стали еще больше. Они трагически выделялись на ее бледном осунувшемся лице. Сейчас она казалась ему до безумия красивой.

— Как ты можешь так говорить? Он ведь и мой сын, причем в большей мере, чем твой. И суд будет на моей стороне.