Валера слышал, как один из рыбаков поносил мамонтов последними словами, – когда проклятое зверье спугнуло их, они только успели проделать прорубь и приступить к ловле. Дело в том, что лед на Иньяри достигал толщины двух – двух с половиной метров и пробиться к воде было очень трудоемким делом. Обычно сначала пилили лед бензопилой (которую тоже приходилось тащить на себе) и кусками выбрасывали наверх, а последние полметра проходили шнековым буром. Когда бур проваливался в воду, приходилось как можно быстрее выскакивать наверх, убегая от поднимающейся воды. Потом натягивали поверх проруби палатку, ставили в ней печку и раскладушку и только тогда приступали непосредственно к рыбалке. Но это, если повезет. Бывало, что бур натыкался на камни – местами река промерзала до дна. Тогда приходилось начинать все сначала.

…Мамонты паслись на невысокой плоской полке, методично обрывая хоботами с деревьев и кустов молодые побеги и совсем по-слоновьи отправляя их в рот. Даже на большом расстоянии было видно, как они огромны. Детеныши, и те были ростом метра по два и легко доставали хоботами до верхушек невысоких деревьев. А вожак – и вовсе настоящий гигант с великолепными изогнутыми, широко расставленными бивнями. Животные были покрыты длинной, свисающей на животе шерстью буровато-коричневого цвета. Валера остановил снегоход, заглушил мотор, и вокруг повисла оглушительная тишина. Все трое, как зачарованные, смотрели на этих выходцев из непредставимо древних времен, медленно передвигающихся вдоль распадка и мерно жующих ветки и кусты. Валере даже захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.

– Может, подойдем поближе? – тихонько шепнул Коля Евтушенко, хотя до животных было далеко.

– А не опасно? – с сомнением откликнулся Парамонов. – Затоптать же могут, вон какие ножищи!

– Так мы медленно, осторожно, – все так же тихо прошептал Коля и, повернувшись к Валере, как-никак тот был назначен командиром экспедиции, спросил: – Как ты смотришь?

– Давайте попробуем, – согласился Седых, – только очень тихо…

Оставив снегоход на месте, они осторожно, стараясь, чтобы не хрустнула ни одна ветка, поднялись на полку и стали медленно приближаться к животным. Когда преодолели примерно половину расстояния, отделяющего их от пасущихся мамонтов, самец что-то почуял, покосился на них и, подняв хобот, оглушительно затрубил. Звук был настолько мощен, а зрелище так внушительно, что все трое ошеломленно замерли на месте, не решаясь сделать следующий шаг.

– Дальше пойдем? – неуверенно спросил Коля, ни к кому не обращаясь.

– А что, попробуем, – ответил Валера. Все равно они были обнаружены, и он уже не понижал голоса. – Но чуть что, сразу уходим. Если станет атаковать, стреляем только в глаз, иначе наши пули ему будут, что мне горошины.

– Мне кажется, ему и в глаз будет до лампочки, – с сомнением в голосе сказал Парамонов, но все-таки двинулся вслед за друзьями.

Расстояние все уменьшалось, но мамонты, кажется, не обращали больше внимания на людей, во всяком случае, внешне не проявляли никакого беспокойства. А когда до них осталось метров пятьдесят, один из «малышей» отделился от стада и вприпрыжку побежал к ним. И тут Седых сделал то, чего сам от себя не ожидал. Отломав от куста тальника большую ветку, он протянул ее мамонтенку, который остановился в двух шагах от людей и таращил на них любопытные глазки. Тот взял ветку из рук, сунул в рот и снова протянул хобот, требуя подачки. Гибкие ветки тальника ломались с трудом, и Валера принялся рубить их охотничьим ножом, скармливая детенышу новые и новые порции.

Но к ним уже спешила крупная самка, скорее всего встревоженная мамаша. Недоверчиво косясь на людей, она стала хоботом отталкивать от них мамонтенка. Тогда Валера протянул ей очередную срубленную ветку. Самка аккуратно взяла ее у него из рук, сунула в рот, но на подачку не купилась и мягкими шлепками, любой из которых мог отбросить человека на десяток метров, погнала детеныша к стаду.

– Ф-фу, пронесло! – облегченно вздохнул Коля.

– Меня, кажется, тоже… – пробормотал Валера, но, заметив, что теперь к ним направляется сам глава мамонтовой семьи, крикнул: – Атас, мужики, рубите ветки!

Коричневый великан тоже не проявил агрессии, зато требовал все новые и новые порции веток, тыча хоботом в плечо то одному, то другому, но делал это так аккуратно, что ни один из них ни разу не упал, лишь пошатывались от дружеских прикосновений.

– Вы отступайте потихоньку, – сказал Валера друзьям, – а я как-нибудь за вами.

Коля с Димой стали осторожно пятиться, а Валера остался стоять перед гигантским зверем, под брюхом которого он мог бы пройти, не пригибаясь. Ноги мамонта были похожи на четыре покрытые густой шерстью колонны, а бивни в основании были толщиной с телеграфный столб.

– Ну все, хватит уже, проглот! – прикрикнул он на мамонта. – Иди сам кормись!

Подействовал ли на зверя окрик или то, что Валера перестал совать ему ветки, но тот положил хобот ему на плечо, отчего Валера присел на корточки, шумно вздохнул и потопал к стаду.

– Слушайте, мужики, а я чуть не обделался! – признался Дима Парамонов, когда они, запыхавшиеся от такой быстрой, на какую только были способны, ходьбы, оказались около снегохода. – Особенно, когда их пахан подвалил.

– Аналогичный случай! – поддержал его Евтушенко и вдруг, расхохотавшись, упал на снег и стал дрыгать ногами, приговаривая сквозь смех: – Ой, не могу! Держите меня!

– Чего ты? – недоуменно спросил Валера, подозревая, что от пережитого стресса у Коли началась истерика. Хотя и не похоже на него.

Но это была не истерика. Кое-как поднявшись и все еще всхлипывая от смеха, Коля сказал:

– Ну, не могу! Рассказать кому, как мы мамонтов с руки кормили!..

Теперь по снегу катались все трое…

Первая часть задания была выполнена, мамонтов они нашли. А еще нужно было отыскать путь, которым древние великаны пришли в район. Они снова уселись в снегоход, Валера выехал из распадка в долину и медленно повел машину по следам мамонтов вверх по притоку. Через несколько минут он притормозил и показал рукой вправо. Евтушенко повернулся и увидел стремглав несущегося по тропе зайца. Он подхватил лежащее на коленях ружье, выстрел – и косой будто натолкнулся на невидимую преграду.

– Вот и ужин, – сказал Коля, бросив тушку в нарты. – Считай, тушенку сэкономили.

Местность здесь была густо истоптана, но чем выше они поднимались по Иньяри, тем меньше становилось следов, а потом они исчезли совсем.

– Выходит, они пришли не отсюда, – сделал вывод Валера. – Значит, придется осматривать все распадки. Начнем с того, где мамонты. Но это завтра, а то скоро уже стемнеет. Давайте искать место для ночевки.

Место нашлось под черной растрескавшейся скалой, возвышающейся над долиной. Скала и два ее выступа замыкали с трех сторон пространство метров в двадцать, защищая его от не сильного, но пронизывающего насквозь ветра, тянущего вдоль речки. Тут и поставили палатку с печкой, надули матрасы. Разожгли под скалой костер, поставили на него котелок, а сами расселись вокруг на складных брезентовых стульчиках, протянув ноги к огню.

– Как вы думаете, – спросил у друзей Дима, – откуда оно все-таки взялось, это зверье?

– Мюллер говорит, – ответил Валера, – что мы провалились в какую-то временную дыру, и к нам образовался проход из прошлого. Вот оттуда мамонты и полезли.

– Значит, могут и древние люди появиться? – удивился Дима. – Вот это да!

– А по-моему, все это ерунда! – не согласился Евтушенко. – Дыра, проход в прошлое… Пусть даже так, но почему наш район закрылся? Почему нет выхода наружу?

– А может быть, и есть, – с надеждой сказал Дима. – Надо только найти его…

Котелок на костре уже исходил паром, распространяя вокруг дразнящий запах заячьей шурпы, и проголодавшиеся друзья захлебывались слюной.

– Смотрите! – Коля вдруг подскочил со стульчика и отошел от костра. Валера с Димой не сразу поняли, в чем дело, но на всякий случай последовали его примеру.