– Чуть-чуть, – хитро прищурился Ах-маси. – Маа-а-ленькая такая, то-о-оненькая…

– Ну-ка, ну-ка, – тут же заинтересовался царь.

– Я как раз и хотел доложить… – Юноша прикрыл глаза, отдыхая. Потом, немного полежав так, собрался с силами и продолжил, время от времени облизывая губы: – Молодой Кафиур, начальник отряда Птаха, каждый день в одно и то же время – в полдень – взбирается на холмы.

– На холмы? – Повелитель Обеих земель хохотнул. – Я сам каждый день взбираюсь на холмы, и тоже почти в одно и то же время. Не слишком ли ты подозрителен, друг мой? Ведь Кафиур наверняка проверяет войска, как делают все.

– Может быть, и так… Но со всех холмов очень хорошо виден Хат-Уарит. И… зачем проверять войска в самую жару?! Как будто нет ни вечера, ни утра. Потому что в полдень на холмах редко встретишь людей?

– Кафиур никак не связан со вдовой?

– Мои люди проверяют… Однако, – анхабец вдруг ухмыльнулся, – со вдовой связан другой. Тесно, очень тесно связан! Начальник обоза Себекенмес навещает вдову каждую ночь!

Тут молодой царь не выдержал, расхохотался почти во весь голос, хлопнув себя ладонями по коленкам:

– Ха-ха-ха! Ну, ты и насмешил, дружище! Не знаешь, зачем по ночам мужчина приходит к женщине? Нет, точно надобно тебя поскорее женить. Вот погоди, вернемся в Уасет, моя милая супруга живо займется этим вопросом. Уж погуляем на твоей свадьбе!

– И все же я отдал приказ следить за обоими – и за Кафиуром, и за Себекенмесом.

– Молодец, приятель. Прошу, не обращай внимания на мой смех. Конечно же, за ними стоит следить. Надеюсь, твои люди имеют в этом деле достаточно ловкости?

– Увы, далеко не все, мой господин, – честно признался анхабец. – Такие, как Бата, – редкость. Был еще старик, но его…

– Знаю. Его убил лазутчик Хемуру, искусно притворявшийся блаженным.

– Теперь и Хемуру нет на этом свете…

Фараон вдруг прищурился:

– Послушай-ка, друг мой! Тебе не страшно работать с Батой? По-моему, он и родную маму зарежет, не моргнув глазом.

– Зарежет, – тут же согласился начальник гребцов. – То есть, наверное, зарезал бы, кабы она у него была… Очень умелый парень!

– Откуда такой и взялся?

– Ты что-нибудь слышал о «Лапах Себека», мой господин?

– «Лапы Себека?» – Ах-маси-старший моргнул. – Какие еще лапы?

– В Инебу-Хедж была такая шайка.

– А! Шайка! Значит, Бата из них?

Молодой царь тут же вспомнил, как около года назад правитель города Инебу-Хедж хвастливо докладывал ему о расправе с бандой, занимавшейся грабежом гробниц и убийствами. Кажется, своих жертв они скармливали крокодилам, крокодилу же и поклонялись, был такой бог – Себек.

– Постой-ка, их ведь всех уничтожили! Ну, тех, кто был в шайке.

– Выходит, далеко не всех, господин. Бату сам пришел ко мне, рассказал о том, что умеет, и…

– И ты скрыл его от розыска и суда, – ухмыльнулся правитель Уасета.

– Скрыл, а что делать? Подобные люди в песках не валяются. – Притворно смутившись, анхабец хотел было развести руками, но тут же застонал.

– Лежи, лежи. – Махнув рукой, фараон поднялся на ноги. – Зайду к тебе завтра вечером. Надеюсь, к этому времени твои люди поведают тебе немало интересного… Впрочем, – Ах-маси-старший замялся, окинув раненого пристальным взглядом, – тебе не тяжело сразу включиться в дела?

– О господин…

– Молчи. Я поговорю с лекарем.

– Но…

– А теперь спи. Увидимся завтра, дружище.

Фараон вышел, не слушая никаких возражений, и, пройдя по сходням на свою барку, велел позвать в шатер лечившего анхабца жреца.

Жрец – высокий, худой, бритоголовый, в простой, как и все жрецы, набедренной повязке, с ожерельем из змеиных голов на груди и хитроватым взглядом, надо сказать, выглядел вполне импозантно – именно так и должен был выглядеть лекарь и маг, в шкуре которого сам фараон прихотью судьбы и собственной волей оказался два года назад, когда выискивал измену в Уасете.

– Ты звал меня, великий государь? – Войдя, жрец опустился на колени. – Я пришел.

В вытянутых, слегка прищуренных глазах его не было ни тени раболепия или страха.

– Поднимись, – приказал царь. – Сядь вот здесь, на циновку. Расскажи об Ах-маси, сыне Ибаны. И о Каликхе – его ведь тоже ты лечишь?

– Лечу, мой господин. – Жрец слегка улыбнулся. – Ты хочешь узнать – как? Изволь, расскажу. Раны твоих друзей не страшны сами по себе…

– Откуда ты знаешь, что мы друзья?

– Я наблюдателен, господин. Запоминаю, что вижу, смотрю, делаю выводы…

– Эх, не лекарем тебе надо быть… Ладно. Так что там о ранах?

– Сквозь раны в тела твоих друзей проникли демоны, которых нужно как можно скорее изгнать, для чего хороши все средства: заклинания и лекарства. Из тела чернокожего Каликхи – он быстро идет на поправку – я уже изгнал демона отвратительной и гнусной едой и прокисшим пивом. Демон не смог есть это и вынужден был покинуть тело – еще дней десять, и начальник твоей охраны оправится почти полностью, рана теперь затягивается быстро.

– Это хорошо, – довольно кивнул царь. – А анхабец? Не очень-то хорошо он выглядит, честно сказать.

– Если ты помнишь, он выглядел еще хуже. – Жрец скривил в улыбке тонкие губы и развел руками. – Увы, государь мой, его пока нельзя накормить гнусной пищей или напоить горьким пивом, что наверняка заставило бы демона поскорее убраться из тела. Однако начальник гребцов еще слишком для этого слаб. Пока я прикладываю к ране плесень…

– Плесень?

– Ну да. Об этом сказано в одной из книг Тота. Плесень тоже не нравится демонам – а кому она может понравиться?

– Плесень, плесень…

– И еще я заметил, великий царь… Твои визиты действуют на раненого как хорошее заклинание или лекарство! Хочу сказать – и не только твои. Ты приказал допускать к анхабцу разных людишек непонятного звания. Они частенько к нему шастают… – Жрец вдруг улыбнулся широко и открыто. – Сказать по правде, поначалу я был против этих визитов, но… Но вдруг заметил, что после каждого из них раненому становится лучше. Да-да, клянусь Тотом! Думаю, начальника гребцов лечит его дело… И это хорошо! Он чувствует себя нужным, необходимым – и это чувство придает силы. Пусть у него будет больше дела! Больше, нежели тогда, когда он еще был здоров.

– Вот как? – удивленно переспросил фараон. – Так ты предлагаешь загрузить раненого работой?

– Ну, не камни таскать, но… Демон ленив, государь. Еще немного – и он покинет озабоченное важными делами тело.

– Хм… что ж, будем надеяться.

– Надеяться и молиться, великий государь!

На следующий день, ближе к вечеру, наконец-то прибыло подкрепление с юга. Разведчики заметили барки еще за излучиной, доложили, не скрывая собственной радости – ведь с этим караваном приходило не только подкрепление и припасы, но и весточки от оставшихся в Уасете родных и близких.

Приподнятое настроение враз охватило весь лагерь, воины радовались, словно дети, а когда первые барки, украшенные золотыми головами баранов, повернули к берегу, громкие крики охватили высыпавшую к причалам толпу!

Сам фараон встречал караван, стоя на носу своей празднично украшенной барки. На голове его сверкал золотой Урей, цветной передник, надетый поверх складчатой схенти, казалось, переливался на солнце красным, синим и желтым узором, сияли на шее красные коралловые бусы, золотые браслеты на руках и ногах пылали расплавленным златом, так же как и золотые сандалии.

Когда первая барка каравана подплыла ближе, стоявшие на ее палубе люди повалились на колени, приветствуя своего царя:

– Слава великому властелину!

– Слава государю, слава!

– Да пребудет милость богов с правителем Обеих земель!

Щурясь на ярком солнце, Ах-маси-старший, как и все прочие, до боли глазах всматривался в прибывших. Сразу же узнал жреца Усермаатрамериамона – приплыл-таки, наконец! – еще нескольких сановников и…

Сначала показалось, что обознался – мало ли на свете красивых дев?