Позже Габриэль узнала, что Жаккард спасся и благополучно покинул Лион, правда, его отъезд больше походил на бегство — уже второе в его жизни, так что он имел все основания впредь избегать общества своих земляков. Что касается Николя, то никто не знал, уехал ли он вместе с Жаккардом или остался в городе. Ходили слухи, что семьи Дево и Жаккардов в течение продолжительного времени были добрыми знакомыми, а сыновья стали близкими друзьями, однако Шарль Жаккард погиб в бою. Габриэль в душе высоко оценила поступок Николя, спасшего отца своего погибшего друга; однако она таила свои мысли про себя, поскольку боялась, что голос выдаст ее, как только она заговорит о Николя Дево.

Доминик осыпал ее насмешками в связи с тем, что демонстрация нового станка Жаккарда окончилась полным провалом.

— Как выяснилось, это была пустая трата времени. От пресловутого ткацкого станка ничего не осталось, кроме груды обломков, которые бросили в Рону — вместо самого изобретателя, удачливого малого, надо сказать, поскольку он избежал гибели, уготованной ему разъяренным народом.

Габриэль поняла, что Анри уже рассказал отцу все подробности произошедшего на площади, истолковав по-своему все увиденное.

— Я считаю, что у этого изобретения Жаккарда большое будущее, — возразила она отцу. — Если бы ты только мог видеть, с какой скоростью набирает этот механический станок тканый узор! Он сам ряд за рядом выбирает нужные по цвету нити, это просто поразительно!

— Гм, так тебя это поразило? Анри придерживается совсем другого мнения об увиденном.

— Но работа нового станка произвела большое впечатление не только на меня. Я слышала восхищенные отзывы некоторых шелкопромышленников, присутствовавших на демонстрации, — и Габриэль назвала пару имен хорошо известных отцу деловых людей, мнение которых он высоко ценил. Но лицо Доминика Роша оставалось все таким же бесстрастным.

— Однако они и пальцем не пошевелили для того, чтобы защитить детище Жаккарда, не так ли?

— Они просто не смогли бы это сделать. Все произошло слишком внезапно.

— Пусть так, однако я уверен, что Жаккард больше не осмелится показаться в Лионе, во всяком случае в ближайшие несколько лет. В этом я готов поклясться.

Габриэль не могла на этот раз не согласиться с мнением отца и очень опечалилась, чувствуя, что он прав.

Выполняя данное ею обещание, она нанесла визит мадам Хуанвиль и с интересом осмотрела ее маленькую мастерскую, расположенную в особняке вдовы в старинном квартале Ла Круа Рус. Мастерская состояла из двух смежных комнат, в каждой из которых стояло по два ткацких станка. Эти помещения были похожи, как две капли воды, на другие подобные ткацкие мастерские, которые Габриэль доводилось видеть в этом квартале в свои детские и отроческие годы. Снаружи в мастерскую, расположенную в полуподвальном помещении, вели несколько каменных, стертых от времени ступенек. Такое расположение объяснялось тем, что раньше верхнюю часть станка необходимо было закреплять, привязывая ее к потолочной балке, а так как потолки в комнатах были низкими, под мастерские специально отводились полуподвальные помещения. Однако даже в них не уместился бы слишком высокий новый станок Жаккарда.

В мастерской мадам Хуанвиль действительно работали одни женщины, однако это не бросалось в глаза. Работа и быт были хорошо налажены, как и в любой семейной ткацкой мастерской. Пока все станки безостановочно работали, издавая характерный шум, одна из ткачих готовила пищу на всех, поскольку была ее очередь заниматься этим делом, другая перебирала влажное, только что отбитое вальком на речных камнях белье, а совсем юная на вид женщина кормила грудью младенца. Малыши резвились на полу, а два мальчика, примерно десяти и одиннадцати лет, сидели на корточках под ткацкими станками и связывали оборванные нити. В проем двери, ведущей в смежное помещение, Габриэль заметила сидящих под станками двух девочек, занятых той же самой работой. Она не могла не вспомнить в этот момент станок Жаккарда и с горечью подумала, что это изобретение избавило бы, по крайней мере малолетних детей, от тяжелого труда.

С потолка мастерской, залитой светом, проникавшим сюда сквозь большие окна с довольно толстыми стеклами, свешивалась деревянная клетка, в которой весело заливалась; певчая птичка. Зимой в ткацких мастерских было очень трудно работать — копать и вонь горящих ламп мешали дышать и ели глаза.

В разговоре вдовы с Габриэль речь неизбежно зашла о демонстрации нового станка Жаккарда.

— Как жаль, что его сломали прежде, чем я успела познакомиться с его работой поближе, — сказала мадам Хуанвиль, которая в тот злополучный день находилась вдали от подиума и мало что сумела рассмотреть. — Я бы очень хотела облегчить труд моих ткачих, поскольку участь каждой из них и без того тяжела. Даже самая крепкая и выносливая женщина быстро устает за обычным ткацким станком, и в конце концов страдает ее спина, женщине приходится расплачиваться болезнями и ранней старостью, — и хозяйка мастерской распрямила спину и расправила плечи. — Я знаю, о чем говорю, поскольку сама работаю в свою смену вместе с ткачихами за одним из этих станков, поэтому я вижу преимущества изобретения месье Жаккарда. Правда, я не могла бы позволить себе произвести замену ткацких станков в своей мастерской, для чего потребовалось бы новое помещение с более высокими потолками.

В мастерской мадам Хуанвиль изготавливались высококачественные ткани. Поэтому Габриэль не удивлялась тому, что продукция предприимчивой и милосердной вдовы нашла свое место на рынке шелкоткацкого производства, где царила довольно жесткая конкуренция.

Покинув дом мадам Хуанвиль, Габриэль возвратилась кружным путем — мимо особняка и мастерских Дево. Сделала она это, конечно, не случайно. Поравнявшись с домом Дево, она обратила внимание на то, что двери его были закрыты, а окна наглухо закрыты ставнями.

Элен родила ребенка в декабре, в том же месяце Наполеон Бонапарт стал Императором Франции. Доминик Рош не скрывал своего разочарования по поводу того, что его невестка родила девочку, а не мальчика, как он хотел. Внук мог бы стать продолжателем дела деда, унаследовать его фирму, тем более, что этот внук был бы отпрыском любимого сына Доминика, но на внучку он не возлагал ни малейших надежд. Странным образом его отношение к новорожденной походило на отношение к Габриэль, когда та родилась. Он не желал видеть и слышать ребенка, так что Элен вынуждена была всегда следить за тем, чтобы до слуха свекра не доносился плач девочки. К несчастью, маленькая Жюльетта, слабая и хилая, крещенная повитухой сразу же, как только появилась на свет, поскольку все опасались, что девочка нежизнеспособна, постоянно плакала. Только благодаря неустанным заботам Элен, здоровье ребенка понемногу окрепло, и в три месяца это был уже милый здоровый малыш.

Доминик Рош, по всей видимости, испытывал к младенцу старческую ревность, он не мог простить новорожденной то, что ее появление на свет лишило его забот и внимания Элен, которое раньше безраздельно принадлежало ему одному. Его отношение из-за этого к некогда горячо любимой невестке изменилось самым решительным образом. Он начал постоянно подтрунивать над ней и высказывать ей свое недовольство, но обходился с ней иначе, чем с Ивон, — он просто ворчал по любому поводу, что бы она ни сделала, упрекая ее при каждом удобном случае.

Беда заключалась в том, что Доминик страдал от одиночества, чувствуя себя всеми покинутым. Он считал, что судьба сыграла с ним злую шутку, потому что единственный его ребенок, который был действительно дорог отцу, постоянно находился вдали от дома. Доминик знал, что Габриэль не надеется получить наследство от отца, и поэтому его завещание не вызовет у нее чувства разочарования, а вот Анри предстоит пережить настоящий шок, когда он узнает последнюю волю отца, посмеявшегося над ним на краю могилы. Жюль, по замыслу Доминика Роша, один должен был унаследовать все его состояние и сам Дом Рошей. Выйдя в отставку, он вступит во владение свалившимся на его голову неожиданным богатством и продолжит дело отца. К этому времени Элен наверняка родит ему одного или двух сыновей.