Я различил тихий, почти неслышный шепот, а в моих ушах он прогудел словно колокол:

«Как зовут твоего брата?»

«Ришат»,— прохрипел я, уже прощаясь с жизнью.

«Я так и подумал,— лезвие чуть ослабило свой нажим,— считай, что тебе повезло. Ришат мой друг, и я пощажу тебя, если только будешь сидеть тихо, как мышь».

Ничего не оставалось, я согласился. Человек, держащий клинок, издал короткий смешок, взмахнул рукой, и я провалился в темноту. Потом Келемет рассказал мне, что для верности оглушил меня рукояткой кинжала. Вот этого! — Он кивнул на оружие, которое торчало из ножен Сони.— Отец подарил?

— Кто же еще? — фыркнула Соня.— Не отвлекайся!

— Да, это он,— не обращая внимания на возглас девочки, продолжал Рашмаджан.— Хороший клинок,— причмокнул он губами.— Не тяжел для тебя?

— В самый раз по руке,— усмехнулась Соня. Продолжай!

— Да, собственно, это все,— ответил Рашмаджан.— Келемет сумел проникнуть в сад, вырезать охрану, а как он расправился с Анваром и его семьей, он мне никогда не говорил. На следующий день жители Аграпура узнали, что какие-то люди ночью убили двенадцать человек в доме Анвара! После этого банды Синих Тюрбанов не стало. Оставшиеся попытались было найти убийц своего главаря, но их быстро постигла та же участь. Только я и Ришат, который спрятал меня в подвале своей лавки, знали, что произошло на самом деле: Келемет не прикончил меня, Но велел не показываться в городе. Он уничтожил всех! Подумай, он назидательно поднял вверх палец,— банду из трех десятков человек! Один! И не какую-то шайку, а Синих Тюрбанов.

На Соню рассказ произвел неизгладимое впечатление. Девочка сидела молча, сосредоточенно, как будто заново переживая события, о которых поведал Рашмаджан.

— А что произошло с твоим братом? — спросила она.— Я никогда не слышала о нем.

— Потом твой отец сколотил свою шайку посильнее Синих Тюрбанов. Такие дела проворачивал, что Анвару и присниться не могли! Главное, люди много лет не догадывались, кто такой на самом деле почтенный купец Келемет. Никто! Но нет ничего вечного — нас раскрыли. Свой же предал. А брат мой погиб. Уцелели только мы с Келеметом. Чудом удалось сбежать из Аграпура…

— А если вас найдут?

— Не успеют,— ухмыльнулся Рашмаджан.— У Келемета есть верный человек в столице, он многим обязан твоему отцу. В случае чего предупредит.

— Обязан — чем?

— Ну, это уже совсем другая история,— пробормотал растерянно сотоварищ Келемета.

— Расскажи,— потребовала девочка.

— Я и так много лишнего понарассказывал,— замялся Рашмаджан, но, увидев нахмуренные брови своей собеседницы, понял, что иначе отвертеться от Рыжей не удастся, печально вздохнул и начал:

— Мы торговали шелком с кхитайцами…

— С кхитайцами? — перебила Соня, в ее голосе послышались нотки презрения.

— А что? — недоуменно вымолвил Рашмад– жанн.— Чем они тебе не угодили? Любое дело не зазорно, особенно если приносит хороший доход. Торговля шла бойко, и мы ждали очередной караван из Хоарезма…

— А почему не морем? — вдруг поинтересовалась девочка.

— Морем, морем…— передразнил ее Рашмаджан, чуть не поперхнувшись от дерзости маленькой негодяйки,— много ты понимаешь. Конечно, переправлять товар на корабле было бы быстрее и дешевле,— он взглянул на Соню с некоторой долей уважения,— в этом ты права… но существовало в те времена Черное братство — пираты… Товар мог и не дойти. По суше надежнее. Караванщиком и был Маади…— Внезапно лицо рассказчика исказилось гримасой отчаяния.— Я назвал его имя…— прохрипел он, закрыв глаза ладонями.

— Да будет тебе,— фыркнула Соня,— ну проговорился, с кем не бывает… Уже забыла, как его зовут. Не беспокойся, я умею молчать.

— Так вот,— продолжал Рашмаджан,— утром в город прискакал погонщик, весь окровавленный, еле в седле держался. И рассказал, что на наш караван напали аквилонцы. Почти всех перебили, а товар забрали. Повезли, наверное, в Замору.

— Аквилонцы? — переспросила Соня и топнула ногой.— Ненавижу этих собак!

— Кто их любит? — отозвался отец Талгата,— Им давно пора как следует пощипать перья! Да, собственно говоря, Келемет тогда им показал… Он разъярился, ведь у него увели товар из-под самого носа. Мы сразу помчались в погоню, времени собирать людей недостало, и нас оказалось всего семеро. Это против полутора десятков рыцарей в броне… и хорошо вооруженных к тому же,— добавил он.

— Как же вы сумели? — Соня вся подалась вперед, не отводя взгляда от рассказчика.

— Мы — гирканцы,— самодовольно усмехнулся Рашмаджан. — Лук и аркан — ничего больше и не требуется. Я, знаешь ли, сам неплохой лучник, но такое видел впервые в жизни. — У него округлились глаза, как будто отец Талгата заново испытывал охватившее его некогда чувство изумления.— Мы догнали самодовольных болванов к полудню, Келемет с ходу закричал, чтобы те вернули нам верблюдов и товар. Аквилонцы лишь приостановились и захохотали… Конечно, они же видели, что нас вдвое меньше… Но что потом началось! — Рашмаджан, словно большой толстый кот, зажмурил от удовольствия глаза. — Я только успевал подавать стрелы твоему отцу, а он стрелял с поразительной скоростью в коней аквилонцев. Да так точно, что несчастные животные валились, как подрезанные стебли. Никто не успел и глазом моргнуть, а половина рыцарей уже валялась на земле, пытаясь выбраться из-под рухнувших лошадей. Остальные из наших, набросив арканы, стащили с седел неповоротливых вояк. Против нас, гирканцев, не особо повоюешь! — гордо заявил он.— Все произошло так быстро, что эти закованные в железо остолопы не успели даже мечи вытащить из ножен. Мы их добили дубинами, словно куропаток.— Рашмаджан залился дробным смехом.

— А Маади? — напомнила Соня.

— Ах, да…— Ее собеседник утер выступившие от смеха слезы.— Беднягу длинным ремнем привязали к верблюду. Аквилонцы прихватили нашего товарища для потехи, чтобы посмотреть: успеет ли тот за ходом отряда и сколько протянет без воды и пищи. Еле мы его потом выводили… Сама понимаешь, он на всю жизнь запомнил, как твой отец спас ему жизнь.

— Ненавижу их! — еще раз повторила Соня. — Я бы этих аквилонцев… всех…— Она с силой ударила по столу маленьким кулачком.

— Придет время,— согласно кивнул Рашмад! жан,— и гирканцы покажут Золотому льву, кто истинный хозяин всей Хайбории. Еще попляшем на благородных костях!

Соня сидела не шевелясь. Она в свое время не до конца поверила рассказу брата, но теперь все встало на свои места. От услышанного кружилась голова и темнело в глазах. Подумать только, ее отец — грабитель, воин, герой, а она до сих пор так мало знала о нем!

Рашмаджан тоже сидел задумавшись. Казалось, только вчера его колени сжимали бока горячего скакуна, горячий ветер бил в лицо и ладонь ощущала привычную тяжесть сабли. Степь, бьющая черед край сила, молодость… Лицо Рашмаджана разгладилось, и он почти с нежностью посмотрел на разбудившую в нем воспоминания рыжую девчонку.

— За то, что сделал для меня твой отец, — торжественно сказал он,— ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь! Любую… Только — его лицо опять приняло умоляющее выражение,— прошу, не выдавай меня Келемету!

— Я обещала,— повела плечом девочка,— чтя никому не скажу, значит, так и будет!

Соня повернулась к двери и пошла к выходу, не оборачиваясь на притихшего Рашмаджана.

«Каким человеком был мой отец! — восхищенно и гордо повторяла она про себя.— Я сделаю все, чтобы походить на него!»

Глава IV

Дни катились один за другим, как обычно, но после разговора с Рашмаджаном девочку не покидало смутное и тревожное желание совершить что-либо достойное дочери такого великого человека, ее отца. Соню томили неясная тоска, нетерпеливое желание действий и жажда приключений.

По ночам она лежала без сна, раздражаясь дарящим вокруг покоем и легким посапыванием спящей рядом старшей сестры. Придумывала сотни способов расправы со своими врагами.

Правда, пока особых противников у нее не было. Удод, казалось, совсем забыл о том, как Соня опозорила его. Красочный рассказ Талгата о Сонином кинжале в горле дозорного, убедил главаря: девчонка не промахнется, если почувствует опасность.