Он открыл дверцу машины и выбрался наружу, затем обошел кругом, открыл дверцу для Николь. Двигаясь, как автомат, она вышла из машины, старательно избегая прикосновения к нему. Мурашки пробежали по ее спине, когда она поняла, что неправильно рассчитала время: он наклонился, закрывая дверцу, и его рука на мгновение коснулась ее плеча. — Ты замерзла?
Увидев, как он нахмурился, Николь вся сжалась и помотала головой, все еще удивляясь, как это он заметил, что она не стала пить кофе. Не может быть, чтобы он решил сделать остановку только ради нее…
Не говоря ни слова, Николь последовала за ним в гостиницу. Девушка за стойкой показала им, где находится кафе, и Николь с облегчением увидела, что там довольно много народу.
Через несколько минут официантка провела их к столику у окна, выходящего на улицу.
Принесли кофе — свежий, только что сваренный. От восхитительного аромата у Николь буквально слюнки потекли, и хотя всего десять минут назад она могла бы поклясться, что меньше всего на свете ей сейчас хочется кофе, теперь она с удовольствием выпила горячий благоухающий напиток.
— Ну, как, теперь получше?
Она подняла глаза и увидела, что Мэтт пристально смотрит на нее. Его чашка стояла нетронутой. Николь вспыхнула.
— Если тебя волнует состояние Тима, должен тебе сказать, что с ним ничего серьезного не случилось. Скоро он встанет на ноги.
Она покраснела еще больше, признавшись самой себе, что практически не думала о Тиме и о том, что с ним случилось. А ведь так нельзя, она слишком увлекается своими чувствами и мыслями, забывая об окружающих!
Мэтт все еще не начал пить кофе, однако заказал ей вторую чашку. И только теперь Николь убедилась, что он сделал эту остановку специально для нее.
Сердце бешено запрыгало в груди, легким, похоже, не хватало воздуха. Николь почти задыхалась. Какая ерунда! Да у нее просто мания величия! Какое Мэтту может быть дело до того, выпила она кофе в офисе или нет?
И все же Мэтт так и не притронулся к кофе, рассказывая ей о тех вопросах, что наверняка будут обсуждаться на конференции. Неужели это так срочно? Он вполне мог бы поговорить о строительных проблемах и по дороге, за рулем.
Да что же это такое? Что происходит? — снова и снова спрашивала она себя, шагая следом за ним к машине. Неужели она действительно настолько глупа, что может убедить себя в том, что Мэтт испытывает к ней какие-то чувства?
Разве это возможно? Чем она лучше множества других его служащих?
Они дошли до машины, и, глубоко задумавшись, Николь потянулась к дверце, как раз в ту секунду, когда Мэтт наклонился, открывая ее.
На какое-то мгновение она почувствовала прикосновение его крепкой руки к своему телу, и тут же острое желание пронзило ее, словно кто-то ударил ножом прямо в живот.
Отшатнувшись, Николь задрожала всем телом. Когда же, наконец, она уселась в машину и случайно увидела свое отражение в зеркальце на крыле автомобиля, ей стало нехорошо от отчаяния: глаза казались непомерно большими и потемнели, словно от боли, а лицо стало белое, как полотно. Она поспешно отвернулась, тряхнув головой, чтобы волосы упали на лоб и помогли спрятаться от его взгляда.
Она обрадовалась, когда Мэтт спросил, не будет ли она возражать, если он включит музыку. По крайней мере, теперь ей не придется больше терпеть эту пытку и поддерживать разговор на деловые темы. Николь сидела, старательно отвернувшись к окну, и решительно приказывала себе изображать интерес к пробегающему мимо однообразному пейзажу. Время от времени, однако, она теряла контроль над собой и, даже не замечая того, что делает, поворачивала голову и почти с жадностью рассматривала лицо Мэтта, внимательно следившего за дорогой, глядела, как его руки касаются руля. Каждый раз, когда ее взгляд устремлялся к нему, ее охватывало ни с чем не сравнимое наслаждение, сладостное возбуждение от мысли, что она находится рядом с ним. Временами ей казалось, что она с такой отчетливостью воспринимает его образ, будто ее лишили защитного слоя кожи, а его руки незримо прикасаются к каждой клеточке ее тела, и ее чувства сливаются с ним, с его телом, с его душой…
К тому времени, когда они добрались до отеля, в котором должна была проходить конференция, Николь мечтала лишь о том, чтобы уик-энд оказался таким напряженным, как Мэтт обещал ей, и тогда у нее просто не хватит времени думать о чем-нибудь, кроме работы.
Это краткое путешествие в машине рядом с Мэттом, похоже, ослабило ее, как морально, так и физически, причем до такой степени, что, когда она, наконец, собралась выйти из автомобиля, у нее едва хватило сил, чтобы устоять на ногах.
Сосредоточившись только на том, что она делает, Николь даже не заметила, как Мэтт подошел к ней, и очнулась, лишь почувствовав его крепкую руку на своей талии.
— Ты уверена, что у тебя все в порядке? — тихо спросил Мэтт.
С ужасом сознавая, что дрожит, словно в ознобе, и, не смея посмотреть ему в глаза из страха, что он может понять правду, Николь непостижимым образом сумела кивнуть и неуверенно пробормотала:
— Меня просто немного укачало. Через минуту все пройдет.
Она заметила, что Мэтт нахмурился, глядя на нее, и у нее упало сердце. Господи, что он подумал? Наверняка уже сожалеет, что предложил ей поехать на конференцию. Сейчас, похоже, она меньше всего олицетворяет деловитую старательность, не говоря уже о сообразительности или инициативе.
Страхи ее подтвердились, когда Мэтт, секунду поколебавшись, спокойно произнес:
— Послушай, если тебе действительно нехорошо…
— Я в полном порядке, честное слово, — заверила она его, направляясь к главному входу в отель и отчаянно надеясь, что ей удастся найти в себе силы забыть о своих чувствах или хотя бы на некоторое время попытаться скрыть их, помня, где она и зачем сюда приехала.
В вестибюле отеля толпилось множество людей, прибывших на конференцию, духота и шум буквально оглушили Николь, и на мгновение она остановилась, готовая отступить. Успев привыкнуть к спокойной атмосфере маленького городка, она совсем забыла, как неуютно в толпе совершенно незнакомых людей.
Все еще колеблясь, она ощутила, как Мэтт положил руку ей на плечо. Догадавшись, что он стоит позади нее, Николь сразу же почувствовала себя увереннее.
— Подожди меня здесь, — приказал он ей. — Сейчас я зарегистрирую наше прибытие и возьму ключи от номеров, а потом сразу пойдем в конференц-зал.
А ведь это она должна была заняться организационными вопросами! Со стыдом Николь наблюдала, как Мэтт широким шагом направился к стойке. У нее было такое чувство, как будто перед ним расступается Красное море, до того странно было, что толпа людей, словно по волшебству; расступается в разные стороны, пропуская его.
Кроме того, едва он подошел к стойке, дежурный администратор, бросив все свои дела, занялась им.
Увидев, что женщина, передавая ему ключи, кокетливо улыбается, Николь почувствовала, как внутри нее сжимается тугой, холодный узел ревности.
Она быстро отвернулась, говоря себе, что ее поведение просто смешно, и всем сердцем жалея, что она вынуждена быть тут не с Тимом, а с Мэттом. Теперь, думая о том, что им предстоит провести рядом друг с другом несколько дней, Николь поняла, что в его присутствии она испытывает скорее горечь, а никак не наслаждение и радость, скорее боль, чем удовольствие.
— Вот твой ключ…
Мэтт подошел, и она взяла ключ, который он ей протянул. Кто-то сзади, пробираясь в толпе, неожиданно сильно толкнул ее, и она потеряла равновесие. Качнувшись вперед, Николь сократила небольшое расстояние между собой и Мэттом, и в ту же секунду он протянул руку, чтобы поддержать ее. Его пальцы сомкнулись вокруг ее предплечья, и она почувствовала тепло его дыхания на своей щеке.
— Здесь просто сумасшедший дом. Давай лучше поищем конференц-зал. — Мэтт бросил взгляд на часы, все еще удерживая ее за руку. — Нам уже давно пора быть там.
Когда он повернулся, чтобы пробраться сквозь толпу людей, Николь ожидала, что он отпустит ее руку, но этого не случилось, и его пальцы по-прежнему обжигали ее, заставляя с особенной силой ощущать его близость, пока он вел ее через заполненный народом вестибюль.
