— Да нет же! — заверила ее Кристина. — Просто мне очень хорошо известно подобное состояние, вот и все.
— Мне спокойнее, когда все вокруг думают, что мое сердце разбито из-за Гордона, и не догадываются о правде. Мэтт скоро уедет отсюда. Сегодня прибыл наш новый управляющий. Как только он примет дела, Мэтт уедет и будет лишь время от времени инспектировать нас.
— Так он уезжает? — удивленно переспросила Кристина. — Вот так дела! А он ничего не сказал Майку о том, что хочет прервать срок аренды дома. По-моему, Майк говорил, что Мэтт продлил договор аренды.
Николь пожала плечами.
— Откуда мне знать? Может быть, он хочет, чтобы в доме поселился Тим Форд — это наш новый менеджер. В конце концов, здесь у нас не так уж просто арендовать приличное жилье. — Она замолчала, а затем, не поднимая головы, тихо спросила: — Ты ведь никому ничего не скажешь о… нем? Даже Майку. Обещай мне.
Слезы подступили к ее глазам, когда Кристина положила ладонь на ее руку и твердо сказала:
— Можешь мне верить, Ники. Я отлично помню, что чувствовала, когда влюбилась в Майка и считала, что он на меня даже внимания не обращает. Мне кажется, я бы просто умерла, если бы кто-нибудь ненароком обмолвился ему, что я люблю его. Я ничего никому не скажу, и Майку в том числе. Но знаешь, может быть, все не так плохо, как тебе, кажется, — задумчиво добавила она. — Когда вы были у нас, я не могла не заметить, насколько он внимателен к тебе.
— Он просто очень вежлив, — решительно ответила Николь. Ей не хотелось, чтобы слова подруги подавали ей надежду, не хотелось снова верить в то, чего и быть не может. Кроме того, даже Крис не знала всей правды. Потому, что время, проведенное Николь в столице, относилось к прошлому, которое она никогда и ни с кем не обсуждала. — Пожалуй, мне пора возвращаться, — сказала она Кристине, поднимаясь на ноги. — Я так рада за вас…
— Очень кстати, потому, что мы собирались просить тебя быть крестной, — ответила ей Кристина с улыбкой. Но когда она смотрела, как Николь выходит из кафе, улыбка исчезла, уступив место обеспокоенному, тревожному выражению. Бедняжка Ники, как хочется чем-нибудь ей помочь!
После приезда Тима Форда, между Николь и Мэттом пролегла пропасть. Возможно, вполне естественно, что Мэтт предпочитает отступить в сторону, позволив Тиму заняться управлением фирмой, но все же Николь испытывала почти невыносимую боль каждый раз, когда обращалась к Мэтту с каким-нибудь вопросом, а он неизменно отсылал ее к Тиму.
Николь также заметила, что теперь, разговаривая с ней, Мэтт останавливается в нескольких футах, тогда, как раньше он не раз подходил настолько близко, что их тела почти соприкасались. Как часто в такие моменты ей приходилось подавлять в себе неистовое желание прислониться к нему, насладиться пусть самой краткой физической близостью с ним! И она испытывала глубокое и искреннее презрение к самой себе за такую несдержанность.
Но теперь необходимость строго контролировать свои действия и слова понемногу начинала исчезать, ведь Мэтт все реже и реже подходил к ней, останавливаясь все дальше и дальше.
В последний день своей работы в офисе Мэтт объявил, что намеревается уехать раньше, чем собирался, — часа в два.
По его словам, он решил отдохнуть несколько дней и хочет провести их вместе со своими родителями.
— Моя сестра с семейством вернулась из Канады. Я почти не виделся с ней с тех пор, как она вышла замуж.
— И много у вас племянников или племянниц? — с легкой завистью поинтересовалась Николь. Она всегда жалела, что у нее нет ни братьев, ни сестер, и завидовала Мэтту, потому, что у него большая семья.
— Две племянницы, три племянника и еще один — пока неизвестно, кто именно, — коротко ответил он ей, и мягкая улыбка тронула его губы.
Николь почувствовала, как при виде его ласковой улыбки что-то затрепетало в самой глубине ее существа. Она была потрясена, догадавшись, что яростно ревнует к этой неизвестной ей семье, завидуя вполне очевидной любви, которую он испытывает к ним.
Все больше ненавидя себя за это, Николь всячески старалась поскорее покончить со своим обедом, чтобы вернуться в офис задолго до двух часов и успеть, до отъезда Мэтта насладиться хоть несколькими минутами его присутствия. Так нищий бережно собирает свои жалкие медяки.
Однако когда она свернула во двор здания, где располагалась их фирма, знакомой машины не было видно, а встретившийся в вестибюле Тим спокойно сообщил ей, что Мэтт уже уехал.
Николь была рада, что стоит в тени, но все же инстинктивно повернула голову так, чтобы Тим не смог увидеть ее отчаяния.
— Я вот тут подумал, — услышала она его неуверенный голос, — не могла бы ты посоветовать мне, как лучше познакомиться с людьми в городе… Видишь ли, я уже немного староват для дискотек и всего такого прочего, но еще не настолько, чтобы вступить в батальон почтенных отцов с трубками и в шлепанцах. В гольф я не играю, и, кроме того…
— Я могла бы представить тебя кое-кому, если ты не против, — не раздумывая, предложила Николь, искренне сочувствуя ему. — Действительно, иногда уходит просто ужас, сколько времени на то, чтобы со всеми познакомиться, особенно в таком сельскохозяйственном районе, как наш. Я иногда встречаюсь с друзьями в местном кафе-баре, обычно по пятницам. Если ты готов пойти туда один…
— А ты уверена, что я не буду там лишним?
— Совершенно, уверена, — решительно ответила Николь.
Собственно говоря, меньше всего на свете ей хотелось показываться сейчас на людях, но ведь ничего хорошего, если она запрется, и будет хандрить из-за того, что ей никогда не достанется единственный желанный мужчина. Кроме того, уже пора повидать друзей и убедить их, что она не собирается проливать слезы по Гордону.
Гордону никогда не нравилась ее привычка изредка встречаться с друзьями в местном баре, он с неодобрением относился к разношерстной толпе молодых людей, в основном одного с Николь возраста, профессионалов со стабильной карьерой, которые любили встречаться в пятницу вечером, чтобы поужинать вместе.
Когда Тим предложил заехать за ней, Николь готова была отказать ему, но затем передумала, поскольку все будет намного легче, если они подъедут к бару вместе, — по крайней мере, не придется рисовать ему схему с пояснениями.
Вечером, когда она рассказала родителям о своих планах, мама бросила на нее задумчивый взгляд.
— Как жаль, что Мэтт так скоро уехал. Он показался мне очень приятным человеком.
Что-то такое было в тоне, которым она произнесла эти слова, от чего волосы на голове Николь зашевелились. Неужели мама догадалась о том, какие чувства она испытывает к Мэтту? А вдруг догадался еще кто-нибудь? Что, если и сам Мэтт уже обо всем знает? Может быть, именно поэтому он был так холоден с ней — словно с совершенно, посторонним человеком?
Тошнотворное отчаяние охватило Николь, едва эта мысль пришла ей в голову.
Одеваясь, чтобы быть готовой к приезду Тима, она твердила себе: как хорошо, что Мэтт уехал. Теперь ей не придется ежедневно встречаться с ним, и теперь ей станет намного проще выбросить его из головы и из сердца, сосредоточившись на том, чтобы устроить собственную жизнь.
Неужели именно этим она сейчас и занята?
Когда ровно в восемь приехал Тим, как они и договаривались, Николь пригласила его зайти в дом, чтобы познакомить со своими родителями. Мама разразилась сочувственными восклицаниями по поводу сломанной ноги Тима и тяжелого гипса, затруднявшего его движения. Теперь, вероятно, жизнь стала для него во сто раз сложнее, заметила она.
К счастью, в его машине автоматическое переключение скоростей, так, что здесь гипс ему нисколько не мешает, ответил Тим.
С ним было очень легко разговаривать, и, хотя ей не особенно хотелось идти куда-нибудь сегодня вечером, Николь с изумлением поняла, что проводить время вместе с Тимом — приятное занятие.
Ее друзья тактично не произнесли ни слова о Гордоне и тепло приняли Тима, хотя Николь и заметила, как один или два человека удивленно подняли брови, когда она представила Тима как своего нового начальника, захотевшего познакомиться со здешним «обществом».
