Она видела любопытство в его глазах, странную задумчивость, внимание, с которым он наблюдал за ее осторожными движениями, за ее напряжением, пока она проходила мимо группы глазеющих на них мужчин.
К тому времени, когда они дошли до «лендровера», Николь совсем разнервничалась. Нисколько не заботясь о том, что ее поспешность может показаться странной, она забралась на сиденье и напряженно застыла, дожидаясь, пока Мэтт, не спеша, усядется, рядом с ней.
Когда они были уже на полпути к офису, Мэтт спокойно сказал:
— Если кто-либо из мужчин, работающих в компании, пренебрежительно и без уважения относится к нашим сотрудницам, я хотел бы непременно узнать об этом. Не только потому, что не одобряю мужчин, которые проявляют по отношению к женщинам неприятное им повышенное внимание, но и потому, что из-за этого нашему бизнесу может угрожать вполне реальная опасность.
Николь закусила губу и крепче сжала руки, покачивая головой в ответ. Она знала, что, если не считать прораба, все остальные мужчины, хотя и поддразнивали иногда сотрудниц фирмы, никогда не проявляли к ним ни агрессивности, ни враждебности и манеры их были вполне сносными. Разумеется, Николь не стала бы кривить душой для того лишь, чтобы оправдать свое смущение.
— Они… наши сотрудники вполне вежливы, — хрипло ответила она.
После небольшой паузы Мэтью сухо поинтересовался:
— Это относится и к Джексону?
Когда она повернула голову, оказалось, что он смотрит на нее. Это был испытующий, внимательный взгляд, который, если бы не проклятое прошлое, тяжким грузом лежавшее на ее совести, мог бы дать ей понять: нет на свете ничего такого, даже самых сокровенных мыслей, что она не могла бы доверить ему. Глубокая, отчаянная печаль нахлынула на нее, словно серые облака заслонили солнце, и настроение ее тут же упало.
— Айэн не относится к числу приятных мне людей, — сказала она и быстро добавила: — Но что касается остальных…
Мэтт не дал ей договорить.
— Подобное отношение со стороны одного-единственного человека, тем более, когда он занимает такую должность, легко может передаться и его непосредственным подчиненным, а я этого не потерплю. Я уже говорил, что это может весьма негативным образом сказаться на объеме наших контрактов. Сейчас все большее число женщин подумывают о расширении или полной перестройке своих домов, и еще большее число женщин предпочитают в одиночку воспитывать своих детей. Когда они заказывают нам строительные работы, вряд ли им приятно иметь дело с типами вроде этого Джексона. Кроме того, будем смотреть правде в глаза: когда он и его подчиненные находятся на строительных площадках, фактически они являются единственными представителями нашей компании, с которыми приходится иметь дело клиентам.
— Рабочие уважают его, — напомнила Николь. — Не так-то просто будет найти кого-нибудь другого на его должность.
— Да, возможно, это будет нелегко, но ведь я всегда могу назначить на его место кого-нибудь из сотрудников других моих компаний. Однако пока нет необходимости доводить дело до этого. Если он изменит свое отношение…
Про себя Николь подумала, что прораб ничего не изменит. Он весьма волевой и надменный человек и привык приказывать тем, кто работает под его началом. Он из тех мужчин, которых отличает преувеличенное самомнение и уверенность в своем превосходстве.
Николь тихонько вздохнула, невольно отмечая контраст между Джексоном и Мэттом, который тоже очень, очень мужествен, но абсолютно по-другому. Правда, тогда, в тот день, когда она познакомилась с ним…
Николь смущенно наморщила лоб. Тогдаон показался ей столь же самоуверенным и наглым, как и прораб; он обращался с ней с легкомысленным пренебрежением, и неважно, что она этого вполне заслуживала, — от такого отношения она испытывала тошнотворное отвращение к самой себе. И теперь очень нелегко смириться с тем, что тот самоуверенный наглец и джентльмен, сидящий сейчас рядом с ней за рулем «лендровера», — один и тот же человек.
Восемь лет — срок немалый, напомнила она себе, за эти восемь лет система ценностей и взгляды его изменились, и вполне естественно, что вместе с ними изменилось и его отношение к людям.
Сейчас она радуется, что ей так нравится работать вместе с Мэттом, однако не исчез еще и страх перед тем, что может произойти, если он вдруг, повнимательней посмотрит на нее и узнает. Тогда все, ради чего она работала, и время, и усилия, которые она вкладывала, а также решимость ни в коем случае не допустить, чтобы повторилось унижение, которое ей пришлось испытать, когда она проснулась в то утро в его постели, — все это будет навсегда разбито и уничтожено…
Остановив «лендровер» во дворе перед офисом, Мэтт спокойно, но очень твердо сказал:
— Оставайся на месте.
Николь нерешительно повиновалась, а он подошел к машине с ее стороны, открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Она невольно вздрогнула, когда он прикоснулся к ней. На какую-то долю секунды он застыл, словно почувствовал реакцию ее тела на прикосновение, но затем спокойно и хладнокровно помог ей выйти из «лендровера», немедленно отпустив руку, едва она коснулась земли.
— Насколько я знаю, у тебя уже давно есть друг.
Ей показалось, что эти слова ударили ее по лицу. Господи, кто же мог рассказать ему про Гордона? И с какой стати? Она лихорадочно соображала, испуганно пробормотав:
— Ммм… да…
Он мрачно посмотрел на нее, и Николь вдруг показалось, что он, вероятно, очень одинок. И тут же Мэтт удивил ее, откровенно заявив:
— Ему повезло.
Мэтт повернулся и зашагал к зданию, а Николь осталась на месте, глядя ему вслед, чувствуя, что земля начинает опасно колебаться под ногами.
Неужели он действительно пытался намекнуть, что завидует Гордону? Нет, это просто невозможно! Вряд ли он страдает от недостатка кандидаток на роль его подружки.
Но он намекнул, что хотел бы стать ее близким другом…
Холодные мурашки пробежали по спине, и она содрогнулась от страха. А что, если все это просто игра? Что, если он всего лишь играет с ней, наслаждаясь своей жестокостью, делая вид, что не помнит ее, а на самом деле… На этот раз ей стало совсем худо. Нет, так нельзя. Страх начинает одерживать над ней верх. Зачем ему все эти игры? Может, он и правда находит ее привлекательной и завидует Гордону?..
За последние восемь лет ей доводилось встречать мужчин, которые были не прочь познакомиться с ней поближе, но она всегда холодно отклоняла их предложения, боясь проблем, которые может повлечь за собой возможная близость.
С Гордоном она чувствовала себя в полной безопасности. Оба они никогда не хотели, от своих отношений большего, чем уже имели. Жизнью Гордона явно командовала его мамочка, и Николь подозревала, что это полностью подавило в нем сексуальные чувства и влечения. А ее собственная жизнь протекала под гнетом тяжкой вины и позорной тайны, она не позволяла себе даже мечтать о любви. Если она влюбится, рано или поздно наступит момент, когда придется рассказать о своем прошлом.
Николь была из тех женщин, которые всегда стремятся быть откровенными с теми, кого любят, и она могла столкнуться с таким же презрением и отвращением, которое испытал к ней Джонатан. Во второй раз подобного ей уже не вынести… Значит, лучше не рисковать.
Николь пришла в ужас, поняв, что Мэтью, как раз такой мужчина, в которого она сразу бы влюбилась, если б между ними не стояло ее прошлое. Больше всего ее пугала реакция собственного тела каждый раз, когда он оказывался рядом.
Восемь лет назад все ее мысли, все обожание были обращены к Джонатану. Теперь же она думала, что, возможно, какая-то ее часть подсознательно отреагировала на появление Мэтта — на столь потаенном и глубинном уровне, что даже разум отказывался в это поверить. Возможно, ее влекло к Мэтту, и она, сама того не понимая, стремилась к близости с ним…
С трудом, передвигая ноги, она последовала за ним в офис, убеждая себя, что, как только будет назначен новый менеджер и Мэтт станет редко навещать их, она снова обретет полный контроль над своими эмоциями. А до тех пор ей предстоит жить, справляясь с сумятицей переживаний, царящих в душе.
