Но спрашивать ей не хотелось. Да и какой смысл? В любом случае это мучительно тяжело.

— Знаешь, а ведь ты спасла его, — вдруг улыбнулся Джон. — Ты могла этого и не делать, но такой уж у тебя характер. Правда, сейчас мой братец в таком состоянии, что ничего не понимает. Но я-то понимаю и благодарю тебя.

— Я ничего не сделала, — зардевшись, возразила она. — Это все ты… ты и врачи…

— Я спал, Одри. И мне бы в голову не пришло, что Юджин нуждается в помощи, если бы ты не разбудила меня. Ты спасла ему жизнь. Это абсолютно ясно. — Он посмотрел на нее, и в его усталых прекрасных глазах она увидела бесконечную печаль и признательность. — Эх, будь у меня возможность спасти твою сестру. Мне бы так хотелось вернуть ее тебе.

Одри болезненно улыбнулась.

— Верю. Я бы тоже этого хотела.

— Но теперь я могу рассказать тебе, что произошло в ночь ее гибели. — Джон поднял на нее неуверенный взгляд. — Если ты хочешь.

Она еле заметно пожала плечами.

— Ты в самом деле что-то знаешь?

— Да. И думаю, что должна знать и ты.

— Что ж, ладно, рассказывай.

Джон какое-то время собирался с мыслями, словно не зная, с чего начать, и наконец заговорил:

— Юджин страшился воды еще с детских лет. Непонятно почему, но панически боялся глубоководья, хотя умел красиво «проплыть» с десяток футов, касаясь дна ногами. Девушкам нравилось смотреть, как парень делает несколько эффектных гребков кролем. Так что ему приходилось поддерживать репутацию отменного пловца. Но он устраивал показуху на мелком месте… — Джон выковырял большим пальцем ноги из влажного песка ракушку и резко, словно избавляясь от чего-то неприятного, отправил в воду. — Любил мой кузен покрасоваться перед девушками, особенно — перед Эстер, которая очень нравилась ему. Когда она попросила его пойти с ней ночью к океану, Юджин пришел в восторг. Но когда они оказались на берегу, ей захотелось поплавать. У него не хватило смелости отказаться и он согласился, думал, что все будет как обычно — всего лишь окунутся и назад.

— Но Эстер этого было мало, да? — Одри почти видела перед собой эту сцену. Сестра любила плавать и, кроме того, обожала острые ощущения. Войти ночью по пояс в воду и окунуться — забава не для нее.

— Скорее всего, так и случилось. Юджин рассказывал, что она, не останавливаясь, продолжала идти навстречу волнам. Он не мог остановить ее и, конечно же, побоялся следовать за ней. Проплыв немного до отмели, она позвала его за собой, но куда ему…

Одри без труда представила, как сестра дразнит Юджина. Рядом с бесстрашной Эстер она и сама не раз оказывалась в роли беспомощного цыпленка и помнила, как ей было страшно.

— Юджин толком не знает, что произошло дальше. Судя по всему, Эстер подхватило подводное течение. Они нередко возникают в промоинах между отмелями и бывают очень мощными, с ними трудно справиться даже сильному и опытному пловцу. Юджин рассказывал, что ничего не предвещало опасности. Просто Эстер вдруг исчезла.

Ох, сестренка… У Одри вновь заныло сердце. Золотоволосая красавица, никогда не знавшая страха…

— Юджин подождал несколько минут, надеясь, что она вынырнет. Потом запаниковал и кинулся искать Фредерика.

— Почему именно его?

— Ну, это далеко не так глупо, как может показаться. Фред очень хороший пловец, во время летних каникул даже работал спасателем. Как бы там ни было, оба моих кузена искали девушку до самого рассвета, пока не пришли к выводу, что уже ничего не поделаешь — слишком поздно. Юджин совершенно растерялся, впал в прострацию, и тогда Фредерик принял решение никому ничего не рассказывать, потому что понимал: брат не выдержит допроса и во всем признается. Подозреваю, что Фред стремился избежать и общественного скандала. Он собирался жениться на Айрис, а ее семья пришла бы в ужас, узнав, что родной брат жениха замешан в таком деле.

— А как относительно тебя? — У Одри подкашивались ноги и ей захотелось присесть. — Ты тоже считал, что молчание будет лучшим выходом из положения?

— Кузены мне ничего не рассказали. — Теперь Джон снова выглядел предельно уставшим. — У меня была репутация человека… ну, небезразличного к подлости и изворотливости. Они решили, что мне нельзя доверить такую тайну. Состряпали алиби для Юджина на случай, если Эстер кому-то обмолвилась о прогулке, а также договорились утверждать, что не расставались всю ночь. — Джон сокрушенно покачал головой. — Ирония судьбы в другом… Когда кто-то рассказал, что видел в ту ночь Эстер с одним из братьев Олтман, единственным, у которого не оказалось алиби, был я.

Одри смущенно потупилась.

— Мне так жаль.

— Неважно. В любом случае, с их точки зрения, я как нельзя лучше подходил на роль подозреваемого. Ты же знаешь, я сын человека с запятнанной репутацией. Впрочем, все эти детали несущественны. Просто я хотел, чтобы ты увидела подлинную картину событий.

— Как ты все это выяснил? И когда?

— Прошлой ночью. Уйдя от тебя, я нашел кузенов и выложил им все, что ты мне сказала. И заявил… Словом, призвал к ответу. — Они немного покочевряжились, — продолжил Джон, — но поняли, что я не оставлю их в покое, и все выложили.

— Почему ты не рассказал мне? — осторожно спросила Одри, чувствуя, что ступает на опасную почву. — До того… — Она сделала многозначительный жест рукой. — До того, как все это случилось?

— Я собирался, — пожал плечами Джон, — но Фредерик попросил дать ему тридцать шесть часов. Он хотел во всем признаться Айрис и с достоинством выйти из предвыборной гонки. В его просьбе был известный резон, и я согласился ничего не рассказывать тебе до сегодняшнего дня.

— Фредерик не будет баллотироваться? — ошеломленно спросила Одри. — Почему?

Джон скептически взглянул на нее.

— Боится, что кое-что о нем просочится в печать… Наивно было бы думать, что кандидат избежит скандала и полного краха на выборах.

— Ах вот как. Понимаю. — Она смотрела на краешек восходящего солнца, лучи которого все ярче серебрили песок. — Значит, ты думаешь, что я намерена всю эту историю предать огласке?

— Как тебе сказать… В общем-то… да, я так думал, — медленно произнес он. — До этой ночи.

— А теперь?

— А теперь не знаю. — Джон нахмурился. Щетина, которой он оброс за ночь, придавала ему угрожающий вид. — Тебе представилась возможность воздать всем по заслугам. Так сказать, око за око. Но вроде ты не кровожадна. Иначе не боролась бы так отчаянно за жизнь Юджина.

Господи, вздохнула Одри, да я бы бросилась спасать и тысячу пьяниц, только бы вернуть доверие Джона и искупить свою вину в том, что подозревала его.

— Если хочешь, можешь отправляться в полицию, — устало продолжал он. — Юджин сейчас в таком состоянии, что его ничто не волнует. Да и Фред, думаю, испытает облегчение, когда вся эта история наконец-то закончится. Их волнует сейчас только одно: как бы грех с души снять. В общем, — закончил Джон, — поступай так, как считаешь нужным, и, видит Бог, у тебя есть право на это. Никто не осудит тебя, не собираюсь осуждать и я.

Одри прекрасно понимала, что Джон старается дистанцироваться, специально воздвигая каждым словом стену между ними. Все кончено, он не собирается прощать ее.

Джон медленно повернулся, видимо, собираясь уходить.

— Подожди! — Одри схватила его за руку. — Мы еще многого не сказали друг другу. Столько говорили о прошлом, а настоящее? Теперь нам все известно и об Эстер, и о Юджине. А что же делать с сегодняшним днем? А как же мы?

— Мы? При чем тут мы с тобой? Олтманы несут ответственность за смерть твоей сестры, в этом ты никогда не сомневалась. — Он протянул руку, на запястье которой в свете раннего утреннего солнца была отчетливо видна летящая птица. — А этот буревестник? Ты видела его в ночных кошмарах, но я не в силах ничего изменить.

Голос Джона звучал так бесстрастно, что у Одри разрывалось сердце. К глазам подступали слезы беспомощности и отчаяния.

— У меня теперь будет новый страшный сон, — дрожащим голосом призналась она. — Сон, в котором ты бросаешь меня, обрекая на одиночество.