– Ба! Да это переменная, – вдруг сказал Сергей Новиков. Владимир и не заметил было, что тот тоже вошел в рубку. – Конечно, цефеида! Но откуда она здесь, в трех парсеках от Солнца? Странно, очень странно. Тут всегда была пустота… А теперь на тебе!
Новиков, астроном и космолог, был невысок, худощав в белобрыс, лет на пять моложе Королева, однако неизменный спутник его во всех экспедициях последнего времени. Маленькие с хитринкой глаза Сергея озадаченно уставились на шкалы приборов.
– А может, родилась молодая звезда? – высказал он другое предположение. Однако не могла же она возникнуть из ничего, на голом месте?
Голубоватый шар светила увеличился в размерах. Еще минуту назад он был ярко-белым, а теперь все голубел и голубел. Приборы показывали, что, достигнув максимума блеска, звезда стала горячее на целых две тысячи градусов. Резкие; темные тени, отбрасываемые предметами, еще сильнее подчеркивали ее неизмеримую световую мощь.
– А взгляните-ка сюда, – вдруг сказал Новиков, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Слева от звезды видна какая-то планета!
– Не может быть! – поднялся на ноги Королев. – Планета?
Новиков пожал плечами, выключил освещение. На экранах проступила оранжевая точка, призывно мерцая из глубины черного пространства.
– Не может быть, – твердил Королев. – Яркая звезда с планетой в трех парсеках от Солнца? Неучтенная в каталогах? Ее не могли не заметить. В окрестностях Солнечной системы переписаны все объекты. Каждый атом вещества! Нет, это какая-то ошибка.
– Но это тоже не объяснение, – возразил Новиков.
– Хорошо, а что скажешь ты, звездочет? – усмехнулся Владимир.
Сергей молча прижался лицом к резиновому тубусу окуляра.
…Описав гигантскую кривую, «Скандий» погасил наконец свою скорость и теперь медленно поворачивался носом к звезде. Пульсации ее блеска были исключительно равномерными. По ним можно было проверять часы. Болометр отмечал, что каждые девяносто четыре минуты – с точностью до миллионной доли секунды – звезда испускала в высшей степени упорядоченную серию ярких вспышек. Потом интервалы между ними сокращались, а светимость звезды резко падала. Затем весь цикл повторялся снова. Казалось, что там, вдали, работает исполинский прожектор, управляемый разумной волей.
– Не могу больше, – произнес Новиков, отстраняясь от окуляра. – Глаза не терпят. Проклятая звезда пылает не меньше Сверхновой.
Он крепко потер веки указательным пальцем левой руки и включил электронно-оптические преобразователи. Звезда сразу померкла, ее свет приобрел спокойные желтоватые тона.
В централь управления вошел штурман Ренин и молча стал позади Королева; выпуклыми голубыми глазами он следил за экраном, где качался туманный диск планеты.
– Где мы? – спросил он, подавшись вперед. – Что за планета? – Но тут же увидел голубую звезду и умолк.
– Рассчитай выход на орбиту, – бросил ему через плечо Королев. Удивляться будешь потом.
Владимир сел за электронную машину. Некоторое время раздавался сухой голос Ренина, диктовавшего расчетные цифры, да треск перфоратора.
Внезапно Новиков вскочил на ноги:
– Ребята! Там что-то есть! Вблизи экватора.
– Что ты увидел? Где? – бросился к нему Королев.
Но Сергей снова прильнул к окуляру. Его рыжие волосы растрепались, закрывая глаза, и он поминутно отбрасывал их назад. Королев нервно отстранил Новикова:
– Пусти-ка меня! Что ты увидел?
– Ничего не разберешь… – спустя некоторое время пробормотал он. – Мгла какая-то кругом.
Почти тотчас экраны заволокло странной белесой дымкой. Королев выругался и, оставив телескоп, перешел к пульту. Чувствуя, как от волнения дрожат пальцы, включил клавишу нейтринного генератора. Вся передняя часть звездолета сразу посветлела и стала прозрачной. Распахнулась ширь пространства. Тускло блестели далекие звезды, а прямо по курсу ярким факелом горела голубая звезда. Сияние ее жемчужной короны погасило блеск всех звезд в центральной части неба. Но вот она начала бледнеть и вскоре скрылась в облаках мглы, которая глухой завесой отрезала космонавтов от Пространства.
Некоторое время «Скандий» двигался вслепую, даже гамма-локаторы ничего не могли обнаружить. В рубке стояла глубокая тишина, и стук метронома еще сильнее подчеркивал ее.
Королев нажал переключатель. Глухо завыли тормозные двигатели.
– Да ты что, уж не приземляться ли задумал? – крикнул Ренин, вставая из своего кресла.
– Да, – отрубил Королев.
– Я возражаю!
– Кто здесь командир? – сказал Королев, не отрывая взгляда от экрана обзора. – Уж не трусишь ли ты? – насмешливо спросил он, повернув наконец голову в сторону Ренина.
– Нет, почему же… – Ренин опустился в кресло, склонился над приборами, прокладывая курс. Но в его выпуклых глазах отражалась тревога, даже страх. Штурман всегда был осторожен и не любил рисковать. Кроме того, это был его последний дальний рейс: штурман устал от бесплодных экспедиций и вечно черного неба. Все-таки четверть века в космосе. С него хватит. Много ли надо? Тихий уголок где-нибудь на природе. Копаться на грядках, выращивать яблони. А главное – умереть на родной земле. И чтобы над головой кусочек синего неба.
А эта неожиданно вынырнувшая из Пространства звезда внушала ему страх.
«Скандий» медленно вошел в зыбкую стену белесой материи.
– Смотрите, смотрите!! – взволнованно вскрикнул Новиков. Плотная завеса впереди корабля уползала в стороны, открыв широкое неправильной формы окно. Сквозь мглу проступил вогнутый диск небесного тела. И тут все увидели какие-то конструкции, висящие над ними. Словно на экватор планеты набросили крупноячеистую сеть, в узлах которой пульсировали сердцеобразные тела.
– Неужели?.. – прошептал Королев. Его богатырская фигура, перегнувшись вперед, через пульт, казалось, летела навстречу загадочным силуэтам. «Неужели нашли разумный мир? – радостно думал он. – Значит, не пропали даром усилия тех, кто не вернулся на родину? Неужели сбывается мечта поколений?». А вслух он без конца повторял, ударяя рукой по плечу стоящего рядом Астахова.
– Нет, ты взгляни! Что же это такое?
– Город? – сказал Новиков. – Эфирный город?
– Скорее, руины на поверхности планеты, – неуверенно возразил Владимир.
– Просто тени… Игра воображения! – с раздражением проговорил штурман, с беспокойством вглядываясь в экран. – Какая там еще цивилизация? Где тогда ее творцы? Почему их не видно?
Ему никто не ответил.
Окно быстро расширилось. Теперь стало ясно, что это действительно дело рук разумных существ. Решетчатые антенны в форме параболоидов были сцеплены в исполинский круг. Астахов бросился к фототелескопу, навел его… И едва не закричал, прикрыв глаза: внезапно по всему кольцу параболоидов вспыхнул ярчайший свет. Образовав толстый луч, он стремительно вонзился в черноту космоса. И сразу в рубке проснулся автомат, измерявший расход топлива, сам собой включился главный двигатель. Через мгновение он смолк, захлебнувшись от непонятной перегрузки. Корабль самопроизвольно рванулся вперед. Никто ничего не успел сообразить. Королев от неожиданности повалился грудью на пульт, увлекая за собой Ренина. Владимир повис на стойках робота и благодаря этому удержался на ногах. Новиков вскрикнул, ударившись лбом о выступ телескопа.
– Меняй курс! Говорю тебе, меняй! – с багровым от напряжения лицом кричал Ренин. – Не то погибнем!
– А для чего вихревая защита? – спокойно произнес Королев, протягивая руку к диску включения.
Вокруг «Скандия» заструилось слабо-фиолетовое свечение – защитное силовое поле.
– Не хочу подыхать здесь! – продолжал взывать Ренин. И все не мог оторваться от ручки кресла: перегрузка прижимала его к полу.
– Прекратите, штурман! – жестко сказал Королев. – По местам! Иду на посадку. – Он начал пристегивать ремни.
Его темные глаза почти смеялись. Дождались наконец своего дня. Вот она, внеземная цивилизация! Здесь, рядом.
Корабль все глубже проникал в белесую мглу. Космонавты напряженно ждали новых, еще более сильных рывков. Но пока все было спокойно. Только мощность защитного поля вокруг «Скандия» быстро падала. Снова открылась поверхность оранжевой планеты. Мгла разошлась. Владимир, приготовившийся развернуть корабль кормой вперед, вдруг увидел непонятную картину: диск планеты, четкий и ясный минуту назад, размылся, выгнулся внутрь гигантским зонтом. Через мгновение это был уже не зонт, а конический туннель, по его внутренней поверхности лепились новые сооружения. А где-то далеко в черной пропасти туннеля угадывалось громадное пространство, наполненное той же самой зыбкой мглой.
