Как было бы чудесно поговорить с ним по душам. Она сознавала, что как только ее замечания выходили за рамки постельных разговоров, он находил какой-нибудь восхитительный способ заставить ее замолчать.

— Ты не возражаешь, что я спросила пол ребенка? — Лили достала из сумочки солнцезащитные очки, чтобы лучше видеть выражение его лица.

— Дедушка будет рад, что это мальчик. — Тон его был вежливым и не выдавал его настроения.

Как, должно быть, тяжело для него, подумала Лили, верить в то, что он не отец. Ей по-прежнему было неведомо, почему он так считает. Но, учитывая ту чудесную гармонию, которой они достигли, по крайней мере, в спальне, это казалось вопиюще неправильным.

— Уже позднее утро, поэтому, думаю, тебе захочется заехать в «Каза Сальваторе», — сказал Вито.

— Да, мне бы хотелось навестить Джованни, — согласилась Лили. — Хочу увидеть его лицо, когда он узнает, что у него правнук.

Она взглянула на Вито, вдруг почувствовав неловкость. Контраст между радостью его дедушки и полным отсутствием интереса у Вито был слишком очевиден.

— Он, возможно, начнет выбирать имя, подходящее для нового Сальваторе, — продолжал Вито. — Но не волнуйся, мы не дадим ребенку имя, которое тебе не понравится.

Лили взглянула на него с интересом. Едва только она начала думать, что он проявляет не больше эмоций и понимания, чем одна из мраморных статуй в «Каза Сальваторе», как он удивил ее. Впервые она услышала от него слова, которые показали, что он все-таки считается с ее чувствами.

— Я бы хотела выбрать то, которое придется по душе Джованни, — сказала Лили.

Говоря по правде, ее глубоко трогало, что будущий младенец по-настоящему желанен для его прадедушки, и казалось важным, чтобы он получил одно из традиционных семейных имен.

Но в этой мысли была примесь горечи. Если б только Вито чувствовал то же самое, что и его дедушка!

— Сегодня буду поздно, — сказал Вито, выпрыгивая из лодки, чтобы предложить руку Лили, когда они высаживались у водного входа в «Каза Сальваторе». — Много работы.

Лили с грустью наблюдала, как лодка плывет дальше по Гранд-каналу. Последние две недели были чудесными. Она подальше отбросила мысли о будущем, убеждая себя, что близость, вновь возникшая между ними, поможет восстановить доверие.

Но сегодня утром, когда она вышла после медицинского осмотра, Вито снова стал холодным и отстраненным, и стало понятно, что ничего не изменилось. Даже снимки крошечного малыша, растущего внутри нее, не смягчили его. Своим поведением он ясно давал понять, что остается таким жестокосердным по отношению к ней, как и всегда.

Следующие несколько недель прошли точно так же. Для Лили казалось невозможным провести время с Вито, чтобы не оказаться в его объятиях.

Но она все больше влюблялась в него, и маленькое семя надежды дало свои всходы в ее душе. Если б только убедить его в своей невиновности, может, тогда между ними все бы наладилось.

Вито снова стал водить ее обедать в рестораны, как это было когда-то, наконец дав возможность общаться с ним. Но, хотя Лили давно мечтала об этом, она понимала, что нужно быть осторожной и удерживать разговор на нейтральной почве. Она пыталась выстроить фундамент жизни своего будущего ребенка, используя данный ей шанс. И не могла рисковать испортить все, к чему так долго шла, одним опрометчивым замечанием.

Однажды вечером они пошли в ресторан, и Лили была озадачена, обнаружив, что Вито ведет ее к Луиджи. Потребовалось усилие, чтобы сохранить невозмутимый вид, когда они вошли в двери. Невыносимо, что он привел ее сюда, особенно после того, как они так чудесно ладили. Луиджи обязательно скажет что-нибудь, и она не знает, как Вито отреагирует.

— Лили, Вито! — радостно воскликнул Луиджи, завидев их. — Ужасно рад, что вы пришли. Давненько вас не было.

— Луиджи. — Вито поздоровался с владельцем ресторана нейтральным тоном.

— Мама миа! Я вижу, вас можно поздравить! — воскликнул он, когда заметил выступающий живот Лили.

— Спасибо. — Вито подвел Лили к стулу и сам усадил ее.

— И я так рад, что вы снова в Венеции, — сказал Луиджи, обращаясь к Лили. Затем он повернулся к Вито, и его глаза неожиданно покровительственно блеснули: — Должно быть, ты ужасно беспокоился, что твоя любимая бродит одна по городу в такую холодную, туманную ночь.

Это было именно то замечание, которого Лили страшилась. Она так старалась наладить отношения с Вито ради своего будущего сына и для своего будущего счастья. В этот момент ей показалось, что легче перенести вину на себя, чем позволить Луиджи думать худшее о Вито.

— Это было глупое недоразумение, — выпалила она.

— Нет, это была моя вина, — спокойно сказал Вито, накрыв ладонь Лили своей. — И я хочу поблагодарить тебя за то, что позаботился о Лили, когда я был невнимателен.

— Должно быть, ты ужасно рад, что она вернулась. — Взгляд Луиджи все еще был оценивающим, вызывая у Лили желание поскорее сменить тему.

— Я… тоже рада, что вернулась, — запинаясь, пробормотала она.

— Теперь она моя жена, — добавил Вито глубоким напряженным голосом.

— Мои поздравления! — просиял Луиджи.

Тут же растеряв всю свою строгость, он крикнул официанту, чтобы тот принес бутылку лучшего вина.

Лили посмотрела на Вито. Он был умопомрачительно красивым, как всегда, но прочесть по выражению его лица ничего было нельзя. Неужели он не верит, что она не имела никаких отношений с Луиджи?

Или просто дает ей понять, что все это лишь часть игры, в которую он готов играть, с целью обеспечить дедушке счастливый конец?

Но когда бокалы были наполнены вином и зазвучали цветистые итальянские тосты за молодоженов, она уже не могла размышлять над этой проблемой.

— Ты выглядишь ужасно. — Вито поспешил помочь преодолеть ей последние ступеньки и усадил на диван в своем кабинете.

— Спасибо. — Лили попыталась улыбнуться, но она и в самом деле чувствовала себя неважно.

— Я позвоню доктору, — сказал Вито, опускаясь передней на колени.

— Это ни к чему, — запротестовала Лили. — Я проходила осмотр всего два дня назад. Все прекрасно… просто мне было очень жарко, пока я шла из «Каза Сальваторе».

Тихо ругнувшись, Вито подскочил к бару и налил ей минеральной воды со льдом.

— Не следовало ходить в такую жару, — мягко пожурил он ее. — Тебе надо полежать несколько дней. А когда поправишься, если захочешь навестить дедушку, то должна ездить на лодке.

— Не надо мне лежать несколько дней, — запротестовала Лили. — К завтрашнему дню я буду как огурчик. И я должна ходить пешком, потому что мне нужна хоть какая-то физическая нагрузка.

— У тебя отекли лодыжки. — Вито снова опустился на колени и снял с нее босоножки, потом сел рядом с ней на диван, повернул Лили боком и поднял ее ноги к себе на колени.

— Так нормально?

— Думаю, да, — отозвалась Лили, когда Вито начал нежно поглаживать ее стопы, затем массажировать икры.

— Я позвоню врачу.

— Нет, не нужно. Мне уже гораздо лучше, правда, — запротестовала Лили.

Холодная вода освежила ее, и она на самом деле почувствовала себя лучше. В сущности, просто отлично. Прикосновение пальцев Вито было чудесным успокаивающим средством. Успокаивающим и в то же время возбуждающим.

— Но, думаю, я почувствую себя еще лучше, если освежусь в душе.

Не успела она понять, что он собирается делать, как Вито поднял ее на руки и, прижав к своей широкой груди, понес наверх в спальню.

В ванной он опустил ее на мраморный пол. Как всегда, когда была рядом с Вито, Лили отчетливо ощущала свое тело. И каждая клеточка ощущала его, жаждая прикосновений.

— Тебе нужна помощь? — спросил он, и по его потемневшим глазам Лили поняла, что он точно знает, что ей нужно.

— Не отказалась бы.

Она учащенно дышала, пока он помог ей снять платье. Потом Вито быстро разделся сам и выбросил их одежду за дверь в комнату.