Тюра Макфарлан прикончила третий стакан рома с лимонадом и не глядя сунула его в траву. Тюру трясло от злости.
Ходит с ним под ручку, улыбается направо и налево, болтает как сорока… Тварь, рыжая тварь, выскочка с большими сиськами. Фу! Смотреть противно.
Ого! Что-то интересное. Себас Орасио, один из столпов бразильского нефтяного бизнеса, привел с собой дружка… Смотри-ка ты, а ведь мы его знаем! А еще интереснее, что и рыжая сучка его тоже знает, причем не с лучшей стороны. Вон как побледнела! Это надо поподробнее, поподробнее…
– Эй, придурок! Не видишь, на подол мне наступил. Подай сюда ром. И лимонад. И лед. Да, чтоб не ждать тебя сто лет, давай всю бутылку, прямо с подносом!
Тюра вместе со стратегическим запасом спиртного удалилась в кусты, откуда открывался прекрасный обзор гостей и где предусмотрительная рыжая стерва распорядилась поставить удобную скамейку…
Боско Миллиган вытер вспотевший лоб. Как же душно в этой проклятой стране!
Он не хотел сюда ехать по вполне понятным причинам. Джилл, правда, не собиралась прилетать из Парижа, где жила последние полтора года, но здесь полно ее родственников, да взять хоть самого Джонни-боя! Вряд ли он обрадуется, увидев бывшего мужа своей кузины… или Джилл ему тетка? С латиносами сам черт ногу сломит. Куда ни плюнь, одни родственники.
Однако Себастьян настоял, говоря, что на прием соберутся как раз те люди, от которых зависит подписание контракта на разработку серебряных жил, а значит, и инвестиции. Боско Миллиган любил в этой жизни всего две вещи. Себя – больше всего. И деньги – больше чем себя.
Ничего. Выпивки море, жратва отличная, служанки – цыпочки, да и среди дам попадаются штучки… с влажными глазками, хоть сейчас в койку. Нет, по такой жаре никаких коек. Еще не вечер, хе-хе…
Морин расхотелось улыбаться, едва она его увидела. Боско Миллигана.
Этого не может быть, потому что не может быть никогда. От Лондона ее отделяют тысячи километров, а от Боско Миллигана – целая вечность. Надо же – заехать в сердце Амазонии, спрятаться от цивилизации, встретить главного мужчину своей жизни – и тут же напороться на Боско Миллигана!
Надо рассказать Джону…
Держите себя в руках, мисс. Вы – распорядительница приема, Джон – хозяин дома. Гость – это святое. Неужели вы допустите, что по вашей милости будет испорчен семейный сбор и деловой светский раут?
Места много, и она просто постарается не попадаться Боско на глаза…
Старая колдунья Яричанасарисуанчикуа открыла желтые совиные глаза, оглядела стены хижины. Странная тревога охватила ее на мгновение, потом старуха усмехнулась, кивнула и вновь погрузилась в приятную дремоту, пробормотав напоследок:
– Скоро, скоро, не шуми! Одну кровь ты уже получил… Будет и еще кровь, будет и конец пути.
Словно вторя ее словам, над сельвой пронесся тихий, почти неслышный, но леденящий душу вой…
Алисита уселась на скамью, обмахиваясь веткой. Жара сдавила виски, но настроение у девушки все равно было хорошее. Рядом вырос Эдди. Странно, Алисия отреагировала на его появление совершенно спокойно, хотя именно сегодня Эдди вел себя с ней, как в сказке. Заглядывал в глаза, ходил хвостом, кидался выполнять любую просьбу и даже откровенно ревновал к некоторым гостям.
– Эдди, будь другом, налей мне простой воды и положи туда лед, а?
– Конечно. Сейчас. Алисита, я…
– Ой, Эдди, лапочка, я сейчас растаю!
Лапочка Эдди исчез и почти мгновенно появился снова, неся в руках высокий запотевший бокал.
– Спасибо. О, это блаженство!
– Алисита, ты такая красивая. Знаешь, я никогда тебя такой не видел.
– А я никогда так и не одевалась. Морин волшебница, правда? А Марисоль – настоящая художница. Меня уже три раза спросили, не из Парижа ли у меня шаль. Мол, такую ручную роспись делают только в лучших парижских Домах моды. Знали бы они… Вот интересно, что будет с Аркона, если они узнают, что та женщина в зеленом платье – яномами, мать-одиночка и служанка в доме Карлайла?
– Ну, пережили же они лорда-ранчеро…
– Ты не понимаешь, Эдди. Лорд-ранчеро – это не ранчеро-лорд. Фу, жарко, неохота спорить.
– Алисия… Я получил письмо из дома.
– Да? Значит, скоро в дальний путь? Жаль. Нам будет тебя не хватать, Эдди-Помидорчик.
– И все?
– А что еще?
– Алисита… Поедем со мной?
Алисия серьезно посмотрела на Эдуарда и тихо сказала:
– Знаешь, Эдди, если бы ты сказал это неделю назад, я бы сошла с ума от счастья. Что-то произошло со мной за это время. Наверное, я просто повзрослела. Мы ведь не влюблены, Эдди.
– Алисия, я…
– Погоди! Ты увидел меня сегодня совсем другой, не такой, как обычно. Яркой. Эффектной. Поэтому тебе кажется, что ты влюблен. На самом деле все иначе. Мы не влюблены. Ты уедешь, мы поскучаем друг без друга, но уже через пару недель с удивлением поймем, что мир не рухнул и тоска притупилась.
Эдуард Финли смотрел на Алисию с отчаянием – и с уважением. Девушке стало его жаль.
– Сделаем вот что. Ты поедешь домой один. Обрадуешь родителей, найдешь работу… А через год напишешь мне. Если прав ты и ничего не изменилось, то я приеду. Обещаю. А если права я… Что ж, тогда ты просто напишешь мне письмо. Про то, как ты живешь в Англии.
Эдуард Финли, будущий третий лорд Уэссекс, молча склонился над рукой Алисии и нежно ее поцеловал…
Каседас разговаривала с одной из пожилых родственниц Аркона, когда ее за локоть тронул высокий, худощавый и загорелый мужчина. Его русые волосы сильно выгорели, как и мягкая короткая бородка, что указывало на то, что большую часть жизни мужчина проводит на открытом воздухе. Каседас обернулась и ахнула.
– Господи, Алехандро! Я сто лет тебя не видела! Как ты?
– Отлично. Лучше и представить себе нельзя. Я теперь ваш сосед. Относительный, конечно, как и все на Реке и в Лесу. До моего нынешнего дома отсюда три часа лету.
– Действительно соседи! Неужели ты оставил медицину и осел в собственном доме?
– Ну что ты! Я, наверное, единственный из Аркона, кто до ужаса боится благ цивилизации и привилегий богатства. Нет, все совсем наоборот. На Асунсьон открывается большая станция. Биологи, экологи, научная шатия-братия, но им нужен полевой врач. Такой, чтоб знал местные болячки не из книжек, а из жизни. Как ты понимаешь, я немедленно ухватился за такую возможность. Так что теперь я участковый врач.
– Представляю! Участок величиной с Францию?
– И еще Италию, Швейцарию и половинку Бельгии. Зато у меня будет возможность помогать лесному народу. Самолет есть, а с Джоном хочу договориться о лошадях. Заодно и о проводниках. Его парни славятся по всей Амазонии.
– Наши парни хороши, это правда.
– Каса… ты тоже очень хороша. Правда-правда! Если бы я не боялся тени старого Ричарда Карлайла, то сказал бы, что ты истинная королева…
Каседас посмотрела в серые глаза Алехандро Аркона, одного из немногих членов этой семьи, к которому она относилась с доверием и симпатией, и просто сказала:
– Не надо бояться прошлого. Ричард умер. Упокой Господь его душу.
– Да… Дикое Сердце… Он оставил замечательного сына и прекрасный дом. Каседас?
– Да, Алехандро?
– Поскольку мы соседи… Можно, я буду навещать тебя иногда? Тебе здесь довольно одиноко, когда Джон в Нью-Йорке или в Лондоне…
Каседас загадочно улыбнулась.
– Сдается мне, скоро кое-что изменится. Но тебе я всегда буду рада. Прилетай, когда соскучишься.
Алехандро рассмеялся и поднес к губам маленькую ручку.
– В таком случае я буду прилетать каждый день, моя королева…
Кончита сидела на кухне и обмахивалась огромным веером. Чимара, устроившаяся рядом на маленькой скамеечке, отчаянно зевала. Кончита не обращала на это никакого внимания и разглагольствовала в свое удовольствие:
