— Да при чем здесь это? Я хотел сказать совсем другое…
— Плевать мне на это! Понял?!
Она вырвалась и бросилась бежать. Чудом не свернула шею, птицей слетев с чердака. Морта ее бегство застало врасплох, но потом он кинулся за ней. Люси ударилась коленкой о косяк, зашипела от боли, бросилась к дверям… Слава кухаркам, не запирающим дверь! Люси ворвалась в кухню и заперла замок. Секундой позже Морт дернул ручку двери.
— Люси!
Она сползла по двери на пол и до крови закусила руку, чтобы не разрыдаться в голос.
— Люси, впусти меня. Нам надо поговорить.
Она молчала.
— Люси…
Она так и просидела на полу, пока за окнами не забрезжил рассвет. Морт к тому времени уже ушел…
Десять лет спустя, сейчас, она чувствовала себя точно так же, как в ту ночь.
Морт жалел ее. Он всегда ее жалел. Хуже этого и представить ничего не возможно.
Десять лет назад он уехал, передав на прощание записку через кухарку.
«Люси, ты заслуживаешь лучшего».
Что он имел в виду? Лучшего мужчины? Лучшей жизни? Лучшей судьбы, чем судьба шлюхи? Он опять все перепутал, Мортимер Бранд. Это не про нее. Он снова сравнил ее с Вероникой, с блистательной и холодной Вероникой, для которой постель всегда была всего лишь средством достижения цели и лишь в крайнем случае — способом расслабиться и получить удовольствие. А Люси… Люси так и не смогла за все эти десять одиноких лет переступить через себя.
Смешно — потерять невинность в пятнадцать, родить в шестнадцать — и десять лет после этого не знать мужчин вообще. Совсем. Никогда, ни одного раза.
Морт снова вошел в ее жизнь, но теперь они оба изменились. Люси уже двадцать шесть, у нее взрослый сын, она повидала в жизни достаточно, а Морт… Морт увидел перед собой мать-одиночку, подрабатывающую уборщицей у собственных родственников. Наверняка он решил, что его приглашение в ресторан она воспримет с восторгом и благодарностью, не говоря уж о приглашении в его постель.
Что ж, он ошибся. Мир был жесток к Люси Февершем, но честь свою она хранила отчаяннее, чем в девичестве. Одиночество… она достаточно сильна, чтобы справиться с ним. По крайней мере, с одиночеством в постели. Одиночество в душе гораздо страшнее, а здесь у нее преимущество перед Мортом Брандом.
У нее есть сын.
И пусть Морт въезжает в старый дом, пусть ломает стены и выбрасывает мебель, пусть строит из себя хозяина — она больше не позволит выбить себя из седла. Она станет платить арендную плату, а что до Билли…
Ну вот встретились они, отец и сын, — и что? Где голос крови? Где это все, так любовно описанное в книгах? И где гарантия, что это изменится?
Кто-то скажет: надо открыть правду. Но зачем? Увидеть растерянность в глазах Морта Бранда? Выслушать жалкие слова оправдания? Главный здесь — Билли, а он заслуживает лучшего большего.
Билли не должен пострадать!
В понедельник случилось очередное потрясение. Предприимчивая Сара не собиралась тянуть — и потому Люси и Билли едва не опоздали к школьному автобусу, ибо дорогу им преградили строительные леса, толпы людей в оранжевом и подъемный кран в воротах. Меланхоличный гигант с белокурыми кудрями, выбивавшимися из-под каски, возвестил:
— Ворота. Сносим. Ржавые. Некрасиво. Муж сказал, предупредить.
— Чей муж?
— Ваш. Начальник.
— Он мне не муж!
Ослепительная улыбка гиганта озарила хмурое утро.
— Это не важно, красавица. Он начальник.
— А дом? Он что, сносить его собрался?
— Не. Дом крепкий. Раньше строили… на века. Обдерем. Покрасим. Укрепим. Коммуникации поменять. Еще триста лет простоит.
— Вас как, простите…
— Скьярдгарлассон. Олаф. Просто Олаф. Босс сказал, если вам что-то надо — скажите мне.
— Ничего не надо, спасибо. Ох, Презент…
— Не надо презентов! Мы люди рабочие.
— Да нет, у меня собака. Очень большая. Может вас напугать…
Уже произнося последние слова, Люси поняла, насколько смешно они звучат. Белокурого гиганта могла напугать разве что белая акула, да и то — так, слегка встревожить. Судя по внешнему виду, Олаф с непроизносимой фамилией таких, как Презент, держал в качестве болонок…
Презент и сам обнаружился в скором времени. Заискивающе виляя хозяйке хвостом, он вышел из-за ближайшего строительного фургона, сжимая в страшных челюстях здоровенную кость. Судя по всему, общий язык со строителями был найден.
Проводив Билли, Люси вернулась в коттедж, оделась, накрасилась, села в старенький «жучок» и поехала в город. Рабочие любезно расчистили ей дорогу сквозь бывшие ворота, и она помахала им рукой. Хорошие дядьки. Они же не виноваты…
Ближе к городу настроение улучшилось. Как ни странно это признавать — но мама права. Что, собственно, произошло? Деньги есть, работа есть. Надо найти квартиру и переехать — вот, собственно, и все. Они начнут новую жизнь, и ничего в этом страшного нет, потом, это даже полезно, все психологи это говорят…
Энтузиазм угасал постепенно. Первый удар нанес тот самый брокер, с ренессансом. Выяснилось, что на бирже творится неизвестно что, и потому они с женой передумали вкладывать деньги в городскую недвижимость, решив ограничиться домиком в пригороде.
Разумеется, то, что уже сделано, он оплатит, но о большом заказе больше речи не идет.
Люси выслушала слова брокера не моргнув глазом, но в машине расплакалась. Она так рассчитывала на эти деньги!
Успокоившись, она велела себе не унывать, посетила дизайнерское бюро, взяла еще несколько адресов потенциальных клиентов и отправилась в агентство по найму жилья. Здесь энтузиазм сдох окончательно.
Ах, у вас ребенок? Это проблема. Нет постоянной работы? Банковские подтверждения платежеспособности можете представить? Таких клиентов, как вы, мы обычно просим заплатить за год вперед. Рекомендации… Нет? Очень жаль. Собака? Нет, о собаке даже речи не идет!
Во втором агентстве она вела себя умнее. Со всем соглашалась, поддакивала, о собаке и ребенке не обмолвилась, место работы с ходу выдумала, даже глазом не моргнув. Получилось лучше — ей сразу же выдали ордер на осмотр, пообещав подыскать и другие варианты в течение недели.
Приехав в неприветливый, застроенный серыми и красными многоэтажками район, Люси почувствовала, как у нее закололо сердце. Это было так похоже на то, где они с Билли жили в первые два года его жизни…
Поднимаясь по грязной, заплеванной лестнице, вонявшей кошками, Люси уже знала, что ни за что сюда не переедет. Квартиру она осмотрела из чистого любопытства. Консьерж таскался следом, отхаркиваясь и сплевывая прямо на пол. В крохотной кухне бегали тараканы, из стока ржавой ванны воняло мертвечиной…
Домой она возвращалась совершенно разбитой. Голова болела, хотелось есть, а вот жить дальше — не хотелось совсем. Билли ждал ее во дворе школы, отчего она еще больше расстроилась.
— Ты же сказал, что у вас будет экскурсия!
— Я не пошел.
— Почему?
— Так…
— Билли, что-то случилось?
— Не. Поехали домой. Я есть хочу.
— Я тоже, сейчас умру от голода.
У въезда в усадьбу их ждал сюрприз. Новенькие ворота, легкие и ажурные, уже висели на массивных столбах. Гигант Олаф приветственно помахал Люси рукой. Она притормозила и высунулась в окно.
— Как быстро вы работаете! Ворота отличные.
— Ну! Ваш мужик знает толк в хороших вещах.
— Он не мой мужик.
— Зря. Хорошо смотрелись бы. Вместе. Это вам.
— Что это?
— Пульт. Ворота автоматические. Через пару дней отладим окончательно. Дорогу засыплем гравием.
— Спасибо.
— Мне не за что. Это все ваш мужик… в смысле, босс.
По дороге к дому Билли небрежно заметил:
— Молодец дядя Морт. Здорово придумано.
— Какой он тебе дядя? Мистер Бранд.
— Нуда. Добрый он. Пульт дал.
— Подумаешь! Все равно мы скоро уедем отсюда…
— Куда?
— Не знаю еще точно. В город. Подальше отсюда.
Билли отвернулся и засопел. Люси с тревогой покосилась на сына.
