Помолчали. Злость и ревность душили Люси, поэтому она постаралась, чтобы ее следующий вопрос прозвучал как можно развязнее:
— Вы с ней тут… кувыркались?
— Что ты! Ты же знаешь свою старшую сестру с детства. Она способна разбудить визгом все графство, если ей на ногу случайно залезет паук. Потом, здесь как-то… не гламурно.
Люси похолодела. Неужели они встречались в доме? Или в коттедже?
— Кстати, во избежание путаницы сообщу, что ничем особенным мы с Вероникой не занимались в принципе. Никогда. Веришь?
— Да мне какое дело. Хоть на пяльцах вышивайте.
— М-да… Ты права. Извини. Так что там насчет оргий с попойками в Бассингтонской школе для благородных девиц?
— Ну это не оргии, конечно, но… после каникул многие привозят из дома выпивку. Шерри, коньяк… В заборе есть дыра, через нее мы убегаем и покупаем портер.
— Ого!
— Ага.
Вообще-то Люси почти не врала. В свое время для нее самой стало шоком то обстоятельство, что многие из ее товарок по школе к своим двенадцати-тринадцати годам уже были законченными алкоголичками. Только вот сама Люси этих девочек избегала и побаивалась.
Морт горько рассмеялся во тьме.
— Наивный я парнишка! Думал, дети сильных мира сего растут, как цветочки в теплицах. А как насчет мужчин?
— В смысле?
— В смысле парней. Они принимают участие в ваших оргиях?
— Ты что, это же школа ДЛЯ ДЕВОЧЕК!
— Только пьющих…
В его голосе звучало брезгливое изумление. Похоже, он действительно считал ее маленькой, а сейчас вдруг прозрел. Исключительно молодостью и наивностью Люси можно объяснить тот факт, что она немедленно принялась уверять Морта в своей опытности и развращенности…
— На самом деле неподалеку от нашей находится мужская школа. С парнями мы обычно встречаемся на стадионе и в тренажерных залах. Именно там мы и занимаемся… грязными делишками.
«Мы» — сильно сказано, учитывая ее освобождение от физкультуры, да и вообще… Однако Морт, кажется, принял все за чистую монету.
— Похоже, я тебя недооценил. Ты не сильно уступаешь сестрице…
— Я не шлюха!
— Фу, Солнышко, как не стыдно. Твоя сестра тоже не она, просто…
— Дай еще виски.
— Не думаю, что это хорошая идея. Впрочем… это же твой виски, из твоего буфета, который стоит в твоей кухне твоего дома.
Через пару минут Морт отобрал у нее бутылку.
— Хватит. Мне вовсе не улыбается тащить твое бесчувственное тело на закорках. Спросит леди Гермиона — чего это ты приперся посреди ночи, Морт Бранд? А я ей — дочку вашу малотрезвую притащил. Не разрешили вы жениться на Веронике — пришлось выпивать с младшей. Исключительно с горя.
Люси вдруг хихикнула. Голова у нее кружилась, но в теле образовалась приятная легкость.
— М-морт? У т-тебя ничо… не выйдет!
— В смысле?
— На закорках — не выйдет! Надор… ик!… вешься!
— Тут ты права.
— Сам дурак!
Извилистые пути логики пьяного человека привели Люси от безудержного веселья к горькой обиде в одну секунду. Она немедленно впала в черную меланхолию, представив себя рядом с Вероникой — тяжеловоз рядом с арабским скакуном. Или скакуньей?..
Морт тем временем тоже выпил. Да, он был на шесть лет старше Люси, но и он был очень, очень молод. Хмель ударил в голову, потек ядом по жилам.
— Не лучший эпизод в моей жизни — твоя сестрица. Лучше бы я с ней действительно переспал.
— Ха! Не волнуйся. За тебя это сделали другие.
— Точно. У, злая Люси! Разве можно так о родной сестре?
— А чего она! Слушай, Морт, я насчет коттеджа… это подло, что мама так поступила с
i замками и вещами. Ты должен нанять адвоката. У меня есть… ик!.. деньги, так что…
— Забудь. Ты хорошая девочка, Люси. В этом нет нужды. Я все равно уезжаю из Англии.
Ее как будто холодным душем окатили.
— Как — уезжаешь?
— Поеду в Штаты. Мне предложили работу. Буду заниматься программированием.
— А когда ты… вернешься?
— Я не вернусь. Во всяком случае, сюда точно не вернусь. Незачем и не к кому.
Глупый, жестокий, слепой Мортимер Бранд, ты должен вернуться ко мне, к той, которая ловила каждый твой взгляд, каждую улыбку, каждое слово! Я так люблю тебя, я не могу без тебя жить, а ты одной фразой убиваешь меня, лишаешь мою жизнь смысла…
Лучшие речи мы произносим мысленно. Широко известный факт.
Люси вдруг затошнило. Виски — напиток для суровых, молчаливых мужчин, но никак не для юных дев.
— Мне надо идти… Возьми свою куртку.
— Погоди. Сиди. Люси, я виноват.
— В чем еще?
— В том, что не сказал тебе… молчал…
— А с чего это ты должен мне что-то говорить? Я же никто! Солнышко, Плюшка, Тыковка, слоненок Думбо, младшая сестричка Божественной Вероники, ее жалкая тень…
— Не смей так даже думать!
— Отпусти меня, мне больно.
— Ты не можешь так думать, поняла? Ты совсем другая! Я знаю, тебе казалось, что Вероника тебя затмевает, что ты всегда в ее тени…
— Ха-ха-ха. Три раза. Я не тень. Я — невидимка. Меня нет.
— Господи, что ж ты за дура-то, Люси! Да ты уже сейчас — больше чем она когда-нибудь сможет стать!
— Это точно! Во мне килограммов на десять больше…
Он гладил ее по лицу, и она умирала от счастья и тоски, потому что никогда, никогда ей не стать для Морта Бранда тем, чем стала для него Вероника…
— Если… я так… чертовски хороша… почему же ты встречаешься с ней, а не со мной?
— Ты еще слишком юная, девочка моя…
— Я не юная! И я не девочка! А ты — ты трус. Ты не можешь просто сказать: я не хочу тебя, Люси, потому что ты некрасивая. Ты начинаешь рассказывать сказки о моей прекрасной душе…
— Но я вовсе так не думаю, и я…
— Тогда поцелуй меня! Прям щас!
— Послушай, если это игра, то игра опасная. Я не о себе, но ты… ты не должна так вести себя с мужчинами, Люси, потому что…
— Ты не мужчина, понял?! И правильно Вероника сделала, что отвергла тебя!
— Ах так…
Он был старше ее на шесть лет, но тоже был очень, очень молод… И еще он был мужчиной.
Молодым мужчиной, еще не умеющим справляться с могучим зовом природы.
Они сплелись в объятии, жадно целуясь и торопливо срывая друг с друга одежду, а потом звездная ночь вдруг со звоном обрушилась на них, растворив в бешеном лунном свете старую крышу, и потолок распахнулся прямо в небо…
Восторг затопил Люси волной расплавленного золота. Морт вскрикнул, не в силах вытерпеть блаженство, превращающее его в бога.
Истина вспыхнула под зажмуренными веками, заплясала на искусанных губах, и время перестало существовать вовсе.
Первая ночь их любви.
Последняя ночь.
В школе она поняла, что беременна. С тех пор прошло десять лет.
— МАМА!
— Ой господи… задумалась. Что, Билли?
— Можно, мы с Презентом пойдем гулять в сад около большого дома?
— Ну… ладно, идите. Только ничего не ломайте и скажи этому чучелу, чтобы не смел копать!
Билли с неожиданным подозрением уставился на мать.
— А почему это вдруг? Всегда было можно, а теперь…
— Понимаешь, сегодня приезжал один дяденька… В общем, вполне возможно, со временем нам придется продать большой дом, а сад…
— Я не хочу!
В голосе мальчика прозвенело отчаяние, и Люси немедленно затосковала. Билли так счастлив здесь, в Грин-Вэлли, а если сделка состоится — придется уезжать. Оставаться под боком у Морта немыслимо. Даже если коттедж и не входит в список продаваемых объектов.
— Билли, давай мы не будем расстраиваться раньше времени? Еще никто ничего не купил, просто бабушка собирается…
— Я все равно никуда не поеду. Это наш дом. Настоящий дом. Я не хочу жить в Лондоне.
Билли выпятил подбородок, повернулся на пятках и ушел. Даже его худенькая спина выражала отчаяние…
С этим еще предстоит разбираться. Меньше всего на свете Люси Февершем хочется расстраивать своего маленького сына!
Месяц пролетел незаметно, Морт Бранд на горизонте не появлялся, и Люси слегка приободрилась. Возможно, все обошлось?
