— Ты не долго скорбела о его смерти, раз приехала сюда уже через три недели, чтобы заявить о своих правах.
Тарик ожидал страстных отрицаний и крокодиловых слез, но не дождался. Она спокойно ответила:
— У нас с ним не было особенно близких отношений. Мои родители развелись, когда мне было восемь. Я мало видела отца с тех пор. Ни отец, ни мать особенно не любили меня.
Тарик нахмурился. Может, поэтому ей так нужны деньги? Возможно, поэтому она хочет завоевать его расположение?
— Тогда кто же растил тебя?
Гвинет грустно улыбнулась.
— Я росла в дорогой школе-интернате, за которую платил мой отчим. Он был обеспеченным человеком. Ни он, ни мать не желали воспитывать меня. Поэтому они оставили меня в Англии, а сами вернулись в Австралию. Им было проще платить кому-то, чтобы избавиться от ответственности за меня.
Тарик отвел взгляд. Он ведь тоже воспитывался в английской школе-интернате, и ему было знакомо одиночество.
— Но детство давно осталось позади, — с легкостью сказала Гвинет. — Мы живем в настоящем. Мой отец вел жизнь, полную приключений. И эта квартира — его единственная собственность. А так как я его дочь…
— Ты хочешь свои деньги? — предположил Тарик враждебно.
— Они мои по праву, — решила обойти каверзный вопрос Гвинет. Уже и так она много рассказала. Но раскрывать натуру отца этому парню ей не хотелось. Однако у Тарика в запасе есть и другие, не менее коварные вопросы:
— Поэтому ты решила переспать с незнакомцем? Чтобы отомстить родителям за свое детство? За то, что они не дали тебе никакого воспитания, в том числе и сексуального.
— У меня нет… — нет сексуального воспитания, хотела сказать она, но передумала: — …нет желания объяснять тебе причины моих поступков. Ты должен знать одно — я собираюсь жить в этой квартире до завершения оформления документов. Л ты теряешь время, вынуждая меня уйти.
Ему ничего не оставалось, как принять ситуацию. Пусть девушка остается.
Самое главное тут не допустить ошибки. Ведь он соглашается оставить ее не радисебя самого, не из-за желания повторить прошлую ночь! Ему все равно, будет ли он видеть, слышать, держать ее в объятиях или нет!
Он ведь давно не мальчишка и вполне может себя контролировать. У него и раньше бывали случайные связи с женщинами. У кого их не бывает!
Безусловно, он мог жениться. Но семейную жизнь его родителей нельзя было назвать счастливой. Они могли убедить в своей любви друг к другу кого угодно, но их взаимность длилась недолго. Отец бросил жену, когда Тарику исполнилось четыре. До сих пор он помнит свои слезы отчаяния. Тот горький опыт научил его держать чувства на замке. Эмоциональная сдержанность — вот такой образ жизни он выбрал. С физической стороной любви было гораздо проще ладить.
— Ты хочешь сказать…
— Чем скорее ты уйдешь, тем лучше, — заявила Гвинет. — Оба мы тут остаться не можем, — добавила она. — Кроме того, здесь всего лишь одна спальня.
— Это моя спальня, — подчеркнул Тарик. — Или ты надеешься, что я приглашу тебя туда?
— И это ты говоришь после прошлой ночи?
Тарик нахмурился.
— Хочешь сказать, у тебя есть жалобы?
— Полно! — воскликнула она и выбежала из кухни.
Сердце девушки гулко билось, и все ее тело протестовало против сдержанного поведения. Стремительно надвигалась ночь. Гвинет никак не могла понять, куда ушел день и почему так быстро. Голова гудела, словно церковный колокол. Ей срочно нужно подышать свежим воздухом, выйти на улицу. Она выбежала на открытый балкой, скорее напоминающий веранду.
Свежий воздух, наконец-то! Девушка подошла к перилам и облегченно вздохнула.
Тарик взглянул на часы. Почему Гвинет Тальбот так себя ведет? Неужели она не понимает, как опасна и двусмысленна для нее сложившаяся ситуация? Разве она не видит, как возбуждает мужчин и как может распалиться сама? Она из тех, кто постоянно попадает в неприятные истории.
Он не обязан о ней заботиться, напомнил Тарик себе. Он вообще ей ничем не обязан. Она ему никто. И все же ноги сами собой понесли его за девушкой на балкон.
Снаружи было темно, незнакомые запахи наполняли теплый вечерний воздух. Гвинет почувствовала соблазнительный запах приготовленного ужина, в ее желудке заурчало от голода.
Во что она ввязалась? Ее жизнь до этого момента была такая размеренная и осторожная.
— Так вот ты где?
Она медленно повернулась. Ее охватили неведомые доселе эмоции, и она задрожала. Гнев и ненависть уступили место другим, более мягким, но и более опасным чувствам. Ее рассудительность подсказывала игнорировать этого человека, пойти в кабинет и запереться там. Но девушка решила нe замечать осторожный голос рассудка и устремилась навстречу чему-то неизведанному.
— Я хотела подышать, — объяснила она ему. — И я…
Тарик резко прервал ее:
— Ты рискуешь. Ты хоть это понимаешь?
До сих пор ни одного мужчину не заботила ее безопасность. До чего же он фальшивит!
— Какая тебе разница! — цинично возразила Гвинет. — Прошлая ночь доказала, что я тебе полностью безразлична!
— Прошлой ночью меня заботила всего лишь физическая часть, — сказал он. — Я хотел доставить тебе удовольствие. Разве ты этого не поняла? — добавил он яростно. — Или тебя возбуждает лишь опасность?
Его гнев взволновал ее. Она едва держала себя в руках.
— Кстати, для информации. То, что было прошлой ночью, — ошибка. Я этого не искала, понятно? Этого больше не повторится. И я не обязана давать тебе отчет в своих поступках. А как ты их истолкуешь сам, дело твое.
— Неужели?
— Да, — настаивала Гвинет. Или сама хотела в это верить?
— Но твое поведение вчера убедило меня в том, что ты готова заниматься сексом с первым встречным, и, очевидно, для тебя это не первый опыт.
Не первый опыт? Она до сих пор находилась под впечатлением от первого секса.
— Ты ошибаешься, — возразила ему Гвинет устало. — Прошлая ночь была не только первой, но и последней! Лучше всю оставшуюся жизнь быть старой девой, — черт, черт, черт, и почему у нее это вырвалось? — чем подвергаться насилию, как вчера!
Он все же вывел ее из себя, надавив на больное место. Сердце девушки буквально рвалось на части от боли. Но она сама виновата во всем, что у них с Тариком произошло.
Правильно она делала раньше, подавляя в себе желание. Надо было продолжать в том же духе. А теперь… как бы хотелось ей никогда не встречать этого мужчину!
— Старой девой? Такая женщина, как ты?
Его откровенное недоверие оскорбило ее до глубины души.
— Какая — такая? Хочешь сказать, если мы провели вместе ночь, то теперь ты можешь мною командовать, как тебе вздумается? Боюсь, ты ошибаешься, — она горько рассмеялась и покачала головой. — Клянусь тебе, опыт прошлой ночи убедил меня остаться старой девой.
— Так ты… Хочешь сказать, что ты девственница? — изумлению Тарика не было предела. — Ты лжешь! — выпалил он.
— Нет, я не лгу, — спокойно сказала Гвинет. — Но у тебя есть причины не верить. Думай, как хочешь. Мне все равно! — Наконец вся ярость вырвалась наружу, опустошив ее. Девушка готова была расплакаться. И почему она ему призналась? Он вce равно не верит, а получилось глупо. Еще глупее, чем могло бы быть.
Надо немедленно уходить от него подальше. Не то он расстроит ее еще больше. И, не дожидаясь его ответа, она развернулась и поспешила в кабинет, где закрылась на ключ.
Гвинет была выбита из колеи. Сердце отчаянно колотилось. Чтобы немного успокоиться, она прислонилась к двери и закрыла глаза. И как ему удалось вывести ее из себя? А ведь она так старательно воспитывала в себе спокойствие.
Тарик остался один.
Порывисто дул морской ветерок. Это тот самый ветер, который когда-то гулял по висячим садам Потерянной. Долины. Пахло пустыней, чистотой, свободой. Этот ветер вселил в Тарика мужество, уверенность в том, что он преодолеет любую опасность.
В пустыне не было места обидам и личной вражде. Там на мужчину возлагалась обязанность охранять слабых, нуждающихся в нем, бороться за мир, быть самоотверженным и верить только в себя. Как делали его предки когда строили эти сады, которые он пытался найти и реставрировать.
