Что касается настоящих отношений между мужем и женой, я могу вам сообщить только о том, чему был свидетелем, придя к Ромейну дня два спустя. Я хорошо сделал, что удержал Пенроза вблизи. Он нам понадобился.

Приехав в Тен-Акр-Лодж, я застал Ромейна в кабинете, но не за работой. Он казался принужденным и в высшей степени расстроенным. До сих пор я не могу в точности определить причины его нервной болезни, я могу только предполагать, что после нашего свидания у него опять был припадок.

Само собой разумеется, вежливость обязывала меня осведомиться о его жене. Она все еще продолжает ухаживать за матерью. Полагают, что мистрис Эйрикорт уже вне опасности. Но, всегда готовая советовать другим обратиться к доктору, эта дама уверена в крепости своего здоровья и отрицает всякую помощь лекарств. Доктор, который лечит ее, просит дочь уговорить ее продолжать назначенное ей лечение. Не предполагайте, что я стал бы надоедать вам этими обстоятельствами без уважительных причин. Нам придется вернуться к мистрис Эйрикорт и ее докторам.

Не прошло и пяти минут с начала моего визита, как Ромейн спросил, не видел ли я Винтерфильда после того, как он был в Тен-Акр-Лодже?

Я ответил ему, что видел, и остановился, ожидая следующего вопроса. Я не ошибся. Он спросил, уехал ли Винтерфильд из Лондона.

Опытные медики утверждают, что есть случаи, когда опасная система кровопускания все еще оказывается полезной. Бывают другие случаи, в которых опасная система говорить правду, является настолько же спасительной. Я сказал Ромейну:

— Я отвечу вам правду, если вы согласны, чтоб это осталось между нами? К своему сожалению, я должен сообщить вам, что мистер Винтерфильд не имеет намерения продолжать знакомство с вами. Он просил меня не говорить вам, что он еще в Лондоне.

Досада и гнев ясно выразились на лице Ромейна.

— Ничто из сказанного вами не проникнет за стены этой комнаты, — ответил он. — Указал ли Винтерфильд на какую-нибудь причину, заставляющую его отказаться от знакомства со мной?

Я, еще раз вежливо высказав свое сожаление, сообщил правду:

— Мистер Винтерфильд говорил, что мистрис Ромейн приняла его весьма нелюбезно.

Он вскочил и раздражительно стал ходить взад и вперед по комнате, говоря про себя:

— Это невыносимо!

Правда сделала на этот раз свое дело. Я сделал вид, что не слышу его, и спросил:

— Вы сказали мне что-нибудь?

Он выразился мягче.

— Это весьма неприятно теперь, я сейчас же должен отослать мистеру Винтерфильду редкую книгу, которую он одолжил мне. И это еще не все. В его библиотеке есть другие сочинения, чрезвычайно интересные для меня, но теперь мне невозможно воспользоваться ими. Кроме того, потеряв Пенроза, я надеялся найти в Винтерфильде друга, сочувствующего моим взглядам. В нем есть что-то необыкновенно приятное и привлекательное, а смелость и новизна его взглядов интересны для такого человека, как я. Для меня это была приятная перспектива, теперь же мне придется отказаться от своей надежды, и из-за чего? Из-за женского каприза!

С нашей точки зрения такое расположение надо поддерживать. Я попытался сделать это, принимая вину на себя и извиняясь, что, быть может, совершенно против воли, я виноват в неприятности, которую он испытал.

Он взглянул на меня в совершенном недоумении. Я задал ему тот же вопрос, что и Винтерфильду.

— Говорили вы мистрис Ромейн, что познакомились с Винтерфильд ом через меня?..

Он не дал мне закончить.

— Да, я сказал это мистрис Ромейн, — перебил он меня. — Но что же из этого?

— Извините меня, если я напомню вам, что мистрис Ромейн разделяет предубеждение, общее для всех протестантов, — сказал я. — Я боюсь, что знакомство с мистером Винтерфильдом не могло быть для нее приятным, ибо он друг католического священника.

Он чуть было не рассердился на меня за то же самое объяснение, которое показалось столь естественным Винтерфильду.

— Пустяки, — закричал он. — Моя жена слишком благовоспитанная женщина, чтобы выказать таким образом свои предубеждения. Вероятно, сама личность Винтерфильда внушила ей необъяснимую антипатию или…

Он остановился и задумчиво повернулся к окну. Вероятно, в его душу закралось неопределенное подозрение, которое он только что заметил и еще был не в состоянии объяснить. Я, со своей стороны, постарался поддержать новое направление мыслей.

— Какая же тут может быть еще причина? — спросил я.

Он резко обернулся ко мне.

— Я не знаю. А вы?

Я решился вежливо заметить ему.

— Дорогой сэр! Коли вы не можете найти другой причины, то как же мне знать ее? Вероятно, поводом послужила внезапная антипатия, как вы сами говорите. Это бывает между незнакомыми. Ведь мистрис Ромейн и мистер Винтерфильд не были знакомы прежде?

Его глаза засверкали внезапным мрачным блеском. Новая мысль запала в его душу.

— Они встретились, как незнакомые, — произнес он.

Снова замолчал и отвернулся к окну. Я чувствовал, что, продолжая далее разговор на эту тему, рискую потерять его доверие, которое приобрел. Кроме того, я имел свои причины заговорить о Пенрозе. Случилось так, что я только что получил от него письмо, где он рассказывает о своем теперешнем месте и в постскриптуме просит передать поклон другу и патрону, у которого он занимался.

Я дал Ромейну письмо. Он пробежал его и вдруг изменился в лице. Одно только имя Пенроза, казалось, рассеяло мрачные мысли и подозрения, овладевшие им перед тем.

— Вы не знаете, как я скучаю о моем милом друге, — сказал он грустно.

— Почему бы вам не написать ему? — предложил я. — Он был бы рад получить известие от вас.

— Я не знаю, куда писать.

— Разве я не послал вам его адрес с письмом?

— Нет.

— Позвольте в таком случае исправить мою забывчивость.

Я написал адрес и ушел.

Подходя к двери, я заметил на столике книги о католической религии, которые Пенроз оставил Ромейну. Одна из них была открыта и возле нее лежал карандаш. Я счел это добрым знаком, но не сказал ничего.

При прощании Ромейн пожал мне руку.

— Вы были очень добры, отец Бенвель, — сказал он, — я буду рад снова видеть вас.

Не говорите об этом в кружках, это может повредить мне, но — знаете ли? — мне, право, стало жаль его. Он пожертвовал ради своей женитьбы всем, но женитьба принесла ему одно только разочарование. Она довела его до того, что он стал любезен со мной. Конечно, когда придет время, я отправлю Пенроза. Но предвидите ли вы так же, как я, что, по возвращении «милого друга» к своим прежним обязанностям, дело обращения пойдет более скорыми шагами, а ревность жены-протестантки еще более увеличит фальшивое положение, в которое она поставила Винтерфильда своим двусмысленным приемом! В ответ на это вы можете указать мне на более темную сторону проекта. У Ромейна может родиться наследник; и мать его, имея за собою общественное мнение, может, в случае какого-либо колебания, получить удостоверение в естественном праве мальчика наследовать отцу.

Но потерпите, почтенные сотоварищи! Пока нам еще не угрожает подобное бедствие. И если бы даже такое событие случилось, то не забудьте, что Ромейн получил большое наследство. Венж имеет определенную стоимость. Если в акте, которым это владение возвратится в обладание церкви, взамен него будет предложена сумма, равная его стоимости, как вы думаете, решилась ли бы церковь отказать новообращенному в принятии от него чека? Вы знаете, что нет.., и я знаю это.

На следующий день я пошел справиться о здоровье мистрис Эйрикорт. Известия были благоприятные. Через три дня я снова наведался. Известия были еще более благоприятные. Мне также сообщили, что мистрис Ромейн вернулась в Тен-Акр-Лодж.