Пот струйками стекал по спине, сердце бешено колотилось в груди, а ноги словно свинцом налились, когда Джорджи входила в гостиную. Голова ее гудела, и один вопрос из тех, что крутились сейчас в голове, был особенно назойливым.

  Что здесь делает Анголос?

  — Я не большой мальчик. Я ма-а-аленький. Уходи отсюда!

  Джорджи услышала, как Никки всхлипнул. Она импульсивно шагнула вперед. Ей хотелось закричать, чтобы Анголос оставил в покое ее малыша.

  Она скорее согласилась бы войти в пасть ко льву, чем в комнату, где находился ее муж, но еще до рождения сына Джорджи поняла, что ради Никки она пойдет на все. Любая мать сделает все возможное и невозможное для своего ребенка.

  На пороге Джорджи чуть не столкнулась лбом с Рут.

  Девушка перевела взгляд на Анголоса. Даже если бы по ее телу пробежал электрический ток, способный осветить целый город, она испытала бы меньший шок, чем сейчас, когда смотрела на отца и сына.

  — О боже! — прошептала она.

  У них даже волосы вьются одинаково.

  Джорджи никогда не отрицала, что Никки похож на отца, но сейчас, увидев их рядом, была поражена сходством. Вздох, который вырвался из груди мужчины, вызвал у Джорджи непреодолимое желание.

  Она стала противна сама себе. После всего, что он ей сделал, после стольких лет она все еще чувствовала непреодолимую тягу к этому человеку.

  Джорджи дерзко вздернула подбородок.

  — Никки, иди к мамочке, — сказала она нежно.

  Она чувствовала на себе взгляд Анголоса, который следил за каждым ее движением. Руки ее предательски задрожали, когда она протянула их к сыну.

  Ей отчаянно хотелось спрятать ребенка как можно дальше от Анголоса. Она почувствовала облегчение, когда Никки потянулся к ней.

  — Чем сегодня занимался мои дорогой сын? — обратилась Джорджи к малышу, не заметив, какая боль отразилась на лице ее мужа, наблюдавшего за ними.

  — У нас тут небольшая авария. Это я виновата, оставила его на минутку, — вмешалась Рут.

  — Никки и минуты хватит, чтобы поозорничать, — сказала Джорджи. — Правда, чемпион? — Тут она увидела разрушения и вздохнула. — Похоже, здесь была война.

  Она обращалась к ребенку, но все ее мысли были заняты Анголосом. Кажется, он стал еще привлекательнее.

  Джорджи попыталась улыбнуться.

  — Почему бы тебе не поиграть с тетей Рут? — обратилась она к Никки и взглянула на пожилую женщину. Та с пониманием кивнула.

  — Ты всегда поощряешь его, когда он плохо себя ведет? — спросил Анголос, смерив Джорджи холодным взглядом.

  — А что бы ты сделал? Побил бы его?

  Его глаза сверкнули от гнева.

  — Он должен понимать, что нельзя переходить определенные границы. Тогда ты сможешь быть спокойна, что с ним ничего не случится.

  — Странно... ты рассуждаешь о безопасности Никки. — Джорджи подавила возрастающую злость, хотя сейчас ей больше всего хотелось накричать на него и поколотить. Она понизила голос почти до шепота: — Ты потерял все права быть рядом с моим ребенком! Я одна воспитывала его все это время, а ты... ты просто отказался от него.

  Анголос опустил голову.

  — Я никогда бы сознательно не отказался от своего ребенка, — ответил он, и голос его сорвался.

  — Значит, ты нечаянно отказался от него? Тогда, конечно, это все меняет. — Джорджи подошла к двери и распахнула ее. — Я полагаю, ты просто проходил мимо, так что можешь идти дальше и заниматься своими делами.

  — Ты хочешь, чтобы я ушел?

  Джорджи с каменным лицом уставилась в потолок.

  — Единственное, чего я сейчас хочу, это чтобы тебя похитили инопланетяне, но, к сожалению, это невозможно. Так что, прошу тебя, просто уйди.

   Анголос провел рукой по волосам.

  — Нам нужно поговорить, — произнес он спокойно.

  Джорджи посмотрела в его сторону. Он был великолепен... просто ослепителен!

  — Я не собираюсь с тобой разговаривать, — сказала она твердо.

  — Тогда слушай.

  Джорджи закрыла глаза, заткнула пальцами уши и начала громко что-то напевать.

  — Я понял. Ты так и осталась маленькой девочкой.

  Джорджи злобно посмотрела на Анголоса.

  — Я? По крайней мере, я не из тех, кто бросает людей с легкостью, как будто выкидывает старую надоевшую игрушку!

  Анголос приблизился к ней и прошипел сквозь стиснутые зубы:

  — Что ты сказала?

  — Я могу тысячу раз повторить, чтобы ты убирался к чертовой матери из моего дома и из моей жизни! Я ненавижу тебя! Я тебя презираю! — Джорджи хотела было наброситься на него с кулаками, но он опередил ее, схватив за руки и притянув к себе.

  От его близости у Джорджи перехватило дыхание. Ее душа раскололась на две половинки, одна хотела вырваться, а другая, наоборот, желала раствориться в объятиях этого мужчины.

  — Пусти меня!

  Внезапно он ослабил объятия.

  Она недоверчиво уставилась на Анголоса. Он всегда был сильным. Но этот короткий поединок доказал, что он стал еще более мускулистым, чем раньше.

  — Я хочу, чтобы ты ушел, — повторила она упрямо.

  — Я уйду, когда выскажу то, что хочу.

  Джорджи не удивилась. Анголос совсем не изменился. Он все так же упрям и бескомпромиссен.

  — Пусть твой адвокат свяжется с моим, — сказала она. — Разве не так это обычно делается?

  — У тебя нет адвоката.

  — А у тебя нет ни малейшего шанса заставить меня слушать твои речи.

  Он с минуту изучал ее упрямое лицо, прекрасные янтарные глаза, в которых отражались обида и злость одновременно, а потом снова провел рукой по волосам.

  — Мне нужно что-нибудь выпить.

  — За углом есть бар. Им все равно, кого обслуживать.

  Анголос исподлобья посмотрел на Джорджи.

  — Семья Кемпов, как всегда, просто образец гостеприимства.

  Джорджи почти не слушала его. Губы Анголоса были такими притягательными, они гипнотизировали и манили ее... Одетый во все черное, он выглядел блестяще, в нем было что-то зловещее, но безумно сексуальное!

  — Дом и даже город остались прежними, но ты... — добавил Анголос, с интересом оглядывая Джорджи с ног до головы, — ты изменилась...

  — Ты имеешь в виду, что теперь я не ношу фирменную одежду? — улыбнулась Джорджи. — Но я никогда не гналась за модой. Это все не для меня.

  — Я имел в виду, что ты повзрослела.

  — Было время, когда для меня было очень важно, что ты обо мне думаешь...

  Но чем сильнее она старалась быть такой, какой он хотел ее видеть, тем больше они отдалялись друг от друга. Даже самая модная одежда не сделала бы ее частью богатого, знатного клана Константинов.

  В семье Анголоса все почему-то сразу невзлюбили ее. А особенно его мать, Олимпия Константин. Она никогда не скрывала своей неприязни к Джорджи. Только когда сын бывал рядом, Олимпия вела себя осторожнее. Она с ловкостью скрывала свои истинные чувства. Но в остальное время была не особенно гостеприимна. И не делала секрета из того, что она не хочет, чтобы Джорджи становилась частью их драгоценного семейства.

  В конце юнцов она добилась своего. Джорджи, вздохнув, вздернула подбородок.

  — Я больше не та простушка, какой была раньше.

  Она удивилась, как твердо звучал ее голос.

  — Я не знаю, зачем ты здесь, Анголос, и не хочу знать. — Джорджи снова указала ему на дверь.

  Анголос с каменным лицом поднял с пола игрушечную машинку. Она наблюдала, как он перекидывал ее из одной руки в другую.

  — Он мой сын.

  Джорджи пожала плечами.

  — И что?

  Анголос бросил машинку в переполненную коробку для игрушек и потер переносицу. Вид у него был какой-то странный. Джорджи никогда раньше не видела его таким.

  — У меня есть сын.

  — Ты говоришь так, будто это для тебя неожиданность, — съязвила Джорджи. — Он у тебя был все это время, и за три года я что-то не заметила, чтобы ты хотел увидеться с ним. Ты не прислал ему ни одной поздравительной открытки, хотя бы на день рождения. — Джорджи опустила глаза, чтобы он не увидел появившихся слез.