Без сомнения, это было невыполнимое задание. Может, Геракл и вычистил какие-то там конюшни и убил пару-тройку зверюшек, но даже он бы не справился с этим.

— Я не могу писать колонку о мужской моде! — прорычал Колин Солсбери [2].

Его младший брат, поедавший тост с маслом, хмыкнул.

— В этом случае тебе следует немедленно отправить Китлзу свою пару серых и карету. — Джулиан многозначительно покосился на совершенно не соответствующий моде наряд брата: — Вообще-то я с тобой согласен. У твоего сюртука узкие лацканы, ты не носишь корсет и не пользуешься румянами! Ты просто ничего не сможешьнаписать о мужской моде.

— Болван, — огрызнулся Колин. — Где тот бред, что ты читал прошлым вечером?

Джулиан кивнул в сторону серванта.

—  «Мода. Со вкусом от наития, однако — надуманная, немилосердная, но — боготворимая, она вознеслась на Олимп наслаждения и восседает на флюгере величественного купола, как на троне…»— Колин прервался. — Дьявол, что это за тарабарщина?

— Колонка Эдварда Итериджа. Ты, наверное, не помнишь, учитывая степень твоего подпития, но…

— Все я помню! — рассердился Колин.

— Никогда не видел тебя таким потерянным, — весело продолжал его брат, намазывая на тост толстый слой мармелада. — И все потому, что Аделаида Черчилль вышла замуж.

— Дело вовсе не в том, что Адди вышла замуж.

— Нет?

— Нет. И прекрати ухмыляться, Адди может выходить замуж, за кого ей угодно. Я никогда не видел ничего глупее этой колонки. «…Чародейка, подчиняющая себе нашу жизнь, безапелляционный властелин, она диктует нам, ее приверженцам, и ткань жилета, и…». Кто такая, черт возьми, эта чародейка, диктующая нам ткань жилета?

Джулиан пожал плечами.

— Понятия не имею. Кем бы она ни была, она, несомненно, объявит твой жилет вне закона. У тебя есть что-нибудь любого другого цвета, кроме черного?

Колин бросил на него взгляд полный неприязни.

— Поверить не могу, что я согласился…

—  Согласился?Да ты хвастался за полным гостей столом у лорда Брасселза, что будешь вести модную колонку шесть недель!

— Я был пьян, — мрачно напомнил Колин.

—  «Фэшнс портентс» [3]будет рад опубликовать колонку, написанную самим Солсбери. Человеком, которого не одна, не две, а целых три нареченных бросили на пути к алтарю. Конечно, Адди единственная, кто отказался выйти за тебя из-за того, как ты одеваешься, однако…

— Заткнись, Джулиан!

— Но это же правда, — парировал тот с невинной и глуповатой ухмылкой.

Колин провел пальцами по своим черным кудрям.

— Возможно, мне следовало согласиться на ее требования, Но я себе и таким нравлюсь. Она же хотела, чтобы я пудрил волосы и носил бархат.

Его младший брат фыркнул.

— Она всего лишь хотела, чтобы ты выглядел, как джентльмен.

— И, несмотря на всю свою красоту, она была жутко утомительной. Говорила лишь о своей шляпке, о том, не загорел ли у нее нос и не испачкалась ли какая-нибудь из ее перчаток. В остальное время она пыталась убедить меня надеть что-нибудь отвратительное вроде розового жилета.

— Тогда, считай, тебе повезло, что она вышла за Синглтона, а не за тебя, — заметил Джулиан.

— Да, — безрадостно согласился Колин. — Но я хочу жениться. Хочу иметь детей. Веришь или нет, но я устал быть холостяком. Просто…

— Просто ты не можешь удержать женщину, — жизнерадостно продолжил за него Джулиан. — Что ж, теперь, когда мы вычислили эту небольшую проблему, тебе лучше сосредоточиться на сохранении своих серых. Надеюсь, ты помнишь, что к концу недели должен написать свою первую колонку? Вот, я собрал кучу заметок Итериджа. Раз уж он самый известный модный обозреватель в Лондоне, ты вполне можешь повторить его слова.

— Это бред!

— Бред или нет, но его колонку читают все.

Колин с прищуром посмотрел на стопку бумаг.

— Что, черт возьми, я могу сказать об одежде?

— Научишься. — Его брат едва скрывал радость младшего отпрыска, наблюдающего, как старший неминуемо приближается к провалу. — Почему бы тебе не выследить Итериджа? Пусть даст тебе несколько советов.

— Человек, написавший эту дребедень?

— Едва ли ты можешь начать с описания собственного костюма, — заметил Джулиан.

— Вот дьявольщина! — угрюмо воскликнул Колин, выходя из комнаты.

Тремя часами позже он стоял на пороге маленького, довольно обшарпанного домика. Дверь открыла молоденькая горничная.

— Мисс Торп, сэр? Нет, мисс Торп не принимает посетителей.

Колин сузил глаза.

— Что значит, мисс Торп не принимает?

— Она не принимает посетителей, сэр, — повторила маленькая служанка.

— Скажите, что к ней пришел Эдвард Итеридж. — В конце концов, эта женщина писала модную колонку под вымышленным именем. Светское общество верило Итериджу, а, как оказалось, существовала только мисс Торп. Даже не замужняя дама! Что она станет делать, если Эдвард Итеридж явится к ней лично?

Служанка послушно поспешила в дом. Колин наклонил голову, прислушиваясь. Он мог различить тихий смех, слышавшийся откуда-то из коридора. Последовав за девушкой, он без стука вошел в комнату.

Посреди комнаты стояла стройная женщина, а служанка подкалывала подол ее платья. Колин остановился в смущении.

— Извините.

Она и глазом не моргнула.

— Добрый день, сэр. Салли сказала, что вас зовут Эдвард Итеридж?

— Верно, — кивнул он. — А вы мисс Торп?

— Меня зовут миссис Юинг. Могу я вам чем-то помочь?

— Я бы хотел поговорить с мисс Торп, — упрямо сказал он.

Молодая женщина, подкалывавшая подол платья миссис Юинг, поднялась.

— Это я, сэр.

Колин почувствовал себя так, словно получил сильный удар в живот. Ее сходство с миссис Юинг было очевидно, но по сравнению со сдержанной миссис Юинг и ее холодными серыми глазами, мисс Торп была… другой. У нее тоже были серебристо-серые глаза, но в них не было отстраненности или сдержанности. В них искрился смех. Более того, у нее были высокие скулы, идеальные арки бровей и губы, изогнутые так, словно она готовилась улыбнуться. Или к поцелую. По его телу начал медленно распространяться жар.