Алан заказал пару сандвичей с индюшатиной, пока Элис обозревала переполненный зал. Люди тайком поглядывали на них, но внешне никто не собирался затевать скандал в присутствии полицейского, за исключением двух парней в углу, которые казались готовыми решиться на что-то. Бармен выложил два сандвича в целлофановой обертке и сдачу для Алана.

— Выходите впереди меня, — сказала Элис Алану, когда он направился к двери.

— Проклятье, — проворчал он. — Я…

— Мой зад вызывает меньше эмоций, чем ваш, — сухо бросила она. — Так что, пошли?

Поверх ее шляпы он увидел двух мужиков, которые вызывали ее озабоченность. Они уже отодвинули свои стулья от стола. Времени для спора не оставалось. Он поспешил к двери, увлекая Элис за собой.

— У меня создается потрясающее впечатление от округа Конард, — невесело заметил он, когда они направлялись к автостоянке. — Ни в одной забегаловке Чикаго, Атланты или Бостона я не сталкивался с такой враждебностью. Что вообще происходит с этими мужиками?

— Черт побери, Железное Сердце… — Элис попыталась высвободить свою руку.

— Спокойно, женщина. У тех двоих кретинов явно есть задумка насчет нас обоих. Предлагаю вам сесть за руль и вперед.

— Почему же вы не проявили благоразумие в баре «У счастливчика», — спросила она, отпирая свой «блейзер», — а сейчас вдруг так заторопились?

— Потому что «У счастливчика» мне не нужно было присматривать за женщиной. — Алан распахнул дверцу и поднял Элис на сиденье. — Рулите, офицер. Я буду следовать за вами.

Он забрался в свой грузовичок в тот момент, когда в дверях бара показались двое мужчин. Элис, не колеблясь, включила двигатель и выехала с автостоянки.

Через пятнадцать минут они добрались до последней придорожной забегаловки, которую хотела проверить Элис. После этого Джефри может провалиться в тартарары.

Не успела она остановить машину, как Алан подскочил и открыл ей дверцу.

— Кто были те двое мужиков, — спросил он без всякого предисловия, — местные смутьяны?

— Никогда раньше не видела их здесь, — сухо ответила она, поймав себя на том, что уже не сердится на него. — Мне не понравилось, как вы меня вытащили из бара, Железное Сердце.

— Извините, мадам. — Он явно ни о чем не сожалел. — Кто такой Джефри?

— Мой брат, — Элис вздохнула и взглянула сквозь запыленное ветровое стекло на забегаловку.

— Он, что, исчез?

— Не совсем. Он где-то здесь, может, занимается тем, чем не следует.

— Второй бармен сказал что-то об условном освобождении.

— Да. Он был осужден за то, что увел чужую машину. Ему полагается с работы приходить прямо домой, и когда он этого не делает, то нарушает условия освобождения. Ладно, подождите меня здесь, я зайду только на минутку.

Алан не стал спорить, просто молча пошел за ней. Его присутствие раздражало Элис. Но не могла же она запретить кому бы то ни было идти туда, куда он хочет, пока он не нарушает закон. Проклятье, она надеялась, что он к завтрашнему вечеру уедет из округа.

За всю свою жизнь она не встречала человека, который раздражал бы ее так сильно.

Она резко повернулась к нему, выпятив челюсть и уперев руки в бедра.

— Да что с вами, Железное Сердце? Это мое дело, и я сама справлюсь с ним.

Он чуть склонил голову набок и задумчиво произнес:

— Мой дед был шаманом, и ребенком я не очень-то прислушивался к его словам. Но кое-что я все же запомнил. Он говорил, что человек отвечает только перед самим собой, но всегда отвечает. И я не хочу отвечать перед собой, если вы зайдете туда одна, и с вами что-нибудь случится.

Эта забегаловка была обычно спокойнее, чем та, которую они только что посетили, и Элис не ожидала серьезных проблем с посетителями. С барменом они ходили вместе в школу, и он встретил ее улыбкой.

— Джефри здесь нет, — поспешно доложил он. — Ты же знаешь, Элис, я тут же отослал бы его домой.

— Знаю, Темпл, но ты же не всегда здесь. Все равно спасибо.

Ночь стала прохладнее, и Элис вздрогнула, выйдя на улицу.

— Что теперь? — спросил Алан.

— Я довезу вас до города.

— Я имею в виду, что теперь с Джефри?

— Немногое, что я могу сделать, так это сдать его в участок, когда найду. — От этой мысли ее даже затошнило. — Он согласился на условия досрочного освобождения, а я согласилась проследить за тем, чтобы он их выполнял.

Два часа спустя Элис уже сидела дома за кухонным столом. К ее возвращению дед сохранил ужин теплым. Она переоделась в старые мягкие джинсы и бумажный свитер, распустила свои длинные черные волосы и с удовольствием наслаждалась молочным шоколадом.

Ранчо Олвин, известное как «Долина», занимало две тысячи акров в западной части округа Конард и упиралось в горы. Летним вечером Элис могла оседлать лошадь, поскакать в сосновые леса и наслаждаться видом горных ручьев, стекающих по скалистым склонам. Это были самые живописные земли в округе и самые трудные для ведения хозяйства. После смерти отца на ранчо мало что росло кроме полыни и травы. Чтобы сохранить ранчо, Элис поступила на работу в управление шерифа.

Открылась дверь, и она, взглянув через плечо, увидела деда.

— Джефри не пришел? — спросила она.

Дед покачал головой.

— Как там Колумбина?

— Ожеребится еще до рассвета, — старик обошел стол и сел напротив нее. В свои семьдесят Джо Форест держался прямо и гордо, но артрит сковывал его движения. Его лицо было испещрено морщинами, но волосы оставались черными как смоль.

Элис унаследовала его волосы и отчасти его высокие скулы, в остальном же она походила на своего отца: обычное заурядное лицо.

— Приготовить тебе кофе, дед?

— Отдыхай, детка. У тебя сегодня был трудный день. Я сам за собой поухаживаю. Тебе придется сдать мальчишку. Несколько недель в тюрьме пойдут ему на пользу.

— А что, если он станет только хуже?

Это не давало ей покоя. Окружная тюрьма Конард не держала закоренелых преступников, но сам факт заключения в тюрьму мог ожесточить Джефри, а отнюдь не перевоспитать.

Джо медленно покачал головой:

— Ты сделала все, что могла. Мы оба старались. Рано или поздно даже пацан должен отвечать за свои поступки.

Его слова как бы подтверждали сказанное Аланом, и поэтому Элис рассказала о нем деду.

— Ты не можешь больше ничего сделать, девочка. Ты дала мальчишке всю любовь, на которую была способна, всегда подавала ему хороший пример.

Комната в мотеле пахла, как и подобает гостиничному номеру. Освежитель воздуха смешивал запахи пота, мочи, табака и чего-то еще, о чем и думать не хотелось. Ковер выглядел, однако, чистым, а простыни казались свежевыстиранными, и Алан постарался не обращать внимания на запахи.

Он находился наедине с ночью и самим собой.

Закинув руки за голову, он лежал на кровати и смотрел на отблески света на потолке. Из соседней комнаты слышался надсадный кашель курильщика.

Ему не хотелось думать о прошлом, в котором хватало дешевых мотелей и гостиниц, и он сосредоточился на Элис и событиях сегодняшнего вечера. Что-то в ней привлекло его.

Может, ее крутой вид, решительная и суровая манера говорить и совершенно не адекватное этому поведение. Она правильно все говорила и поступала, но это не убеждало его. Что-то заставило Элис уйти в себя и замкнуться.

Внезапно он вспомнил те две секунды, когда он сжал ее талию, сажая в «блейзер». Ну не совсем талию, чуть выше из-за пояса с кобурой, чуть ниже ее груди. Его руки помнили это короткое прикосновение и ощущение тепла, тяжести и мягкости.

И внезапно в ночной тишине его тело откликнулось на воспроизведенное в памяти ощущение, напомнив ему, что он мужчина, чертовски долго избегавший женщин. Когда-то он отказался от англосаксонских женщин. Между тем Элис была настоящей англосаксонкой. Ирландское происхождение проглядывало в ее чуть длинноватой верхней губе и розовато-молочной коже. Такая кожа заставляет мужчину думать о холодном туманном утре и легком дожде, о долгих сонных рассветах, полных любви. Такой любви, какой он еще не знал…