Свияз с кошмарчиками отбыли домой, и теперь у нас царили благословенная тишина и покой. Даже некра вела себя на удивление молчаливо. Только на душе мирной благости не наблюдалось. По нескольку раз в день я ловил себя на том, что пытаюсь зайти в пустую комнату полюбоваться на вещи Гарриша, но дав себе мысленного пинка, упорно проходил мимо заманчивой двери.
Наконец, вернулся старший Солюм, немного взлохмаченный и еще более холодный, чем обычно. По-видимому, то, за чем он ездил, удовлетворило его не в достаточной степени. Я не стал допытываться — нужно — сам расскажет, тем более что особых прав пока ни я перед ним, ни он передо мной не имеем. Посему, проводив его в комнату, чтобы он мог отдохнуть и освежиться с дороги, я уже развернулся было к выходу, но был мгновенно пойман и прижат к стенке. Сердце опять заколотилось где-то в горле, когда я увидел его потемневшие глаза. Зрачки расширились и он медленно наклонился ко мне, и весь холод, излучаемый его аурой куда-то испарился, а по моим жилам потек жидкий огонь.
Поцелуй длился так долго, что у меня даже ноги ослабли и я бы сполз по стенке, если бы Гар меня не придерживал. Горьковатый привкус его губ, такой знакомый и волнующий, вышиб все мысли из моей головы.
Спустя вечность, он оторвался от меня, сделав видимое усилие и обведя мое лицо тонкими пальцами, с еле заметной усмешкой поинтересовался:
— Ты как? Во дворец отправиться готов?
Я призывно облизнулся и, прикрыв глаза, прошептал:
— С тобой? Да хоть на край света!
В-общем, собираться мы начали уже спустя пару часов. Раньше никак не получилось….
Хотя, собирать то оказалось особенно нечего, так как во дворце действовал тот же принцип открытых гардеробов, нужно было только позаботиться об огромном количестве соответствующей одежды, ибо по неписанным правилам дважды показаться в одном и том же одеянии значило просто нарываться на презрительное осмеяние. Хорошо хоть, имперские 'безопасники' после многочисленных скандалов разрешили открывать гардеробные из своих домов. Я даже в кошмарном сне не могу представить себе, как раньше почетные семейства с огромным количеством скарба располагались во дворце, трамбуя просто непомерные горы багажа, который вынуждены были везти на бессчетном множестве платформ. Ну, особо богатые могли, конечно, воспользоваться дворцовым порталом, дабы выгрузить все свое барахло, но четыре раза за год, это уж слишком расточительно. А отказаться от августейшей аудиенции могли только психи и самоубийцы.
Итак, настало утро нашей отправки. Гарриш, в парадном темно-синем одеянии, шитом серебром, Седхад, яркий, словно бабочка, блистающий миллионными алмазами, Касел, как всегда в 'трауре' (как шутил мой младший отец), и я, в сиренево-белой гамме, с мухликами, со слугами, обремененными драгоценными ящичками (вот тоже идиотская традиция — ценности несем с собой, чтобы всякий мог убедиться в размерах нашего состояния!), вошли друг за другом в портал, открытый прямо из гостиной в приемный зал императорского дворца. Этот зал, надо сказать, еще в первый раз просто покорил меня своей простотой и лаконичностью оформления, а так же непомерным количеством охранных систем и заклинаний, видимых сильным магом. Но сейчас, когда внутри меня теплым клубком свернулась тьма, я, наконец, сумел в полной мере оценить все то могущество, вплетенное в стены приемного зала. Здесь переплелись и старинные охраняющие системы, выделявшиеся своей прочностью и более тусклым цветом линий, и более свежие, искусные и хитроумные ловушки — душилки, парализаторы, сигнальные и убойные системы. Из-за вновь открывшегося магического зрения я толком не мог даже стены увидеть, и тем более не понимал, зачем здесь присутствует еще и часть дворцовой гвардии, причем не маленькая! Думаю, если бы кому болезному и пришло в голову устроить покушение на императора, пробравшись во дворец сквозь центральный портал, то охранная система попросту размазала бы потенциального самоубийцу по полу, а уж гвардейцам и кусочка хрипящей плоти врага не оставила бы. Мощные токи магии пробегали по переплетенным за века нитям, напомнив мне нижний город джиннов. Лишь цвета сети отличались. Кроме того, я теперь понимал, что для меня такая усиленная охрана проблемой не является. Предельно понятная и объяснимая, большая часть сети явно создавалась не без участия некромантов. Интересно, не безопасностью ли императора и его резиденции объясняется повальное уничтожение некромантов много лет назад? И сейчас в империи нас по пальцам одной руки сосчитать можно, все мы состоим на учете у внутренней безопасности, за всеми следят. А я, хоть и недоучка, уже успел привлечь к себе достаточный интерес. Мурашки пробежали по моей спине, прямо под легким шелком белоснежной рубашки. Гар, будто почувствовав мое смятение, ободряюще сжал мой локоть.
Пройдя стандартную процедуру маг-досмотра, мы получили своих сопровождающих, и вынуждены были расстаться на некоторое время. Гарриш узнал, какие покои отведены его семье, прибывшей чуть ранее и переглянувшись с Седхадом, и неожиданно подмигнув мне, распрощался с нами до полудня, когда собственно мы все и должны были собраться в аудиенц-зале, приветствуя своего императора и членов его семьи.
Отцы разбрелись по покоям своих деловых партнеров. Мне же велели без резкой необходимости нос пока не высовывать, до 'утрясания' всех проблем с помолвкой. Поначалу, мы должны были поселиться в фамильном особняке неподалеку от императорского дворца. Каждая семья, имевшая хоть каплю имперской крови, владела и своим жильем в столице. Но, насколько я знал, в этот раз, и Морнио и Солюмам особым императорским предписанием рекомендовалось остановиться во дворце. Естественно, не стоило пренебрегать изощренностью имперской тайной службы, и смешно предполагать, что император не в курсе всех наших перипетий.
Соответственно, и Гарриш, и Ярош, скорее всего тоже пока находились в своих покоях. До объявления перенесения помолвки. Мы уже посеяли ветер. Оставалось дождаться бури, и стойко игнорировать ее последствия. Но, думаю, отцы с обеих сторон в достаточной мере озаботились сохранностью своих семейных очагов. И не этим ли могла объясняться таинственная поездка Гара? Кто знает?
Промаявшись до полудня в отведенных покоях, щедростью императора словно кричащих о богатстве и благополучии, наконец дождавшись отцов, мы одели сбрую из тяжеловесных украшений, положенных по этикету к парадному выходу императорской семьи. Не знаю, как Седхад вообще может голову ровно держать? Волосы у него густые, тяжелые, покрылись теперь алмазными подвесками в дополнение к шпильками, гребнями и голова наверное теперь весила в два раза больше. Я бы точно шею себе свернул. Но, глядя, как сверкают глаза Касэла, останавливаясь на изящной шее младшего отца, где сзади кокетливо вился маленький сбежавший от тяжелой прически локон, я просто вздохнул. Понятно, если бы не прием, меня бы выставили в коридор, ловить мух, гонять слуг или… да впрочем, не важно, лишь бы не мешал двоим голубкам озабоченным. Что-то в последнее время они совсем распоясались, весело подумал я, поправляя тяжелое золотое ожерелье с огромными изумрудными накопителями. Как еще плечи не оттянул? Зато для защиты такое ожерелье — клад бесценный. Пришлось еще и колец пару десятков нацепить, хотя я терпеть не мог, когда что-то на пальцах мешается. Этикет, так его и разэтак!
Старый дворцовый анекдот: 'Что такое — пыхтит, блестит, и матерится? — Дворянин на императорском приеме!'. Некоторые, особо одаренные, умудрялись чуть не все свои богатства навешать, только задницы и оставались свободны. С удесятеренным весом прытко не побегаешь, да еще если и жирком зарос…
Наконец, вся толпа начала собираться в огромной аудиенц-зале. До приветствия императора и его семьи гости не имели права расползаться по залам для более старшего поколения и отпрысков благородных фамилий. Гомон стоял такой, что даже в паре метров ничего было не разобрать. Каким-то чудом мы нашли семью Солюмов, и пробившись к ним держались вместе. Парадно украшенная зала давила своим великолепием, но я не мог отвести глаз от Гарриша. Его костюм обогатился несколькими весьма дорогими украшениями, и алмазный аграф на шейном платке оттенял блеск его стальных глаз. Рядом ныкался (по-другому не скажешь) умученный донельзя Ярош. На моих глазах он неоднократно старался притулиться к братцу и немного поспать. Когда я его растормошил, бедный парень с синяками под глазами, немилосердно выворачивая челюсти в зевке, пожаловался, что накануне они праздновали совершеннолетие Михи, остановившегося в родовом доме в столице, да еще и у Оракула задержались, так толком и не выспавшись, беднягу буквально силком поволокли на прием, немилосердно отобрав у него кровать и подушку, в которые он вцепился как клещ. Но, с кроватью во дворец не пускали. Только с ценностями семьи. А выспаться на ходу, приложив щеку к жесткому сундучку — явно удовольствие ниже среднего.
