— Прости, Тим. Целый месяц мама обращалась со мной, как с угасающей от туберкулеза романтической героиней. — Она взяла брата под руку, на губах у нее появилась озорная улыбка. — Но теперь-то я, наконец, на свободе.

— Да, ты выглядишь совсем не так плохо, как говорила мама. А я-то после ее рассказов хотел встречать тебя с инвалидным креслом.

— Ну, это лишнее.

— Значит, обойдемся палочкой?

— А тебе очень хочется меня побить?

— Ты явно идешь на поправку, — весело смеясь, заметил Тим.

— У меня было два выхода: быстро выздороветь или умереть от скуки. Мама не давала мне читать ничего, кроме журналов трехлетней давности, — пожаловалась Роуз. Тем временем Тим подвел ее к темно-зеленому автомобилю. Роуз продолжала:

— А когда мама обнаружила, что я смотрю «новости», то пригрозила конфискацией телевизора.

— Ты преувеличиваешь.

— О! Если бы! — воскликнула Роуз и улыбнулась. — Ну, может быть, самую малость. Я совсем не устала. Личный самолет эмира так же похож на обычные пассажирские самолеты, как «ролс-ройс» на велосипед. — Роуз расплылась в улыбке. — Это, конечно, тоже полет, но совсем не такой, к каким мы привыкли. — Она снова с наслаждением втянула в себя теплый воздух. — Как раз то, что мне нужно. Как только я переоденусь во что-нибудь легкое, только ты меня и видел.

— Я получил строгие указания на твой счет, — парировал Тим. — Тебе нельзя утомляться и слишком много двигаться.

— Не порть мне настроение, братец. Я мечтаю, чтобы какой-нибудь здешний принц унес меня на горячем арабском скакуне, — поддразнила Роуз брата. — Это шутка. Гордон дал мне почитать «Шейха», чтобы я не скучала в самолете. — Роуз шлепнула по сумке, которая висела у нее на плече. — Даже не знаю, хотел ли он меня вдохновить или предупредить.

— И ты действительно читала ее? — изумленно спросил Тим.

— Это же классика женского романа! — возмущенно воскликнула Роуз в ответ.

— Мама дала мне строгие инструкции, и прогулок верхом на лошадях в них нет. Тебе позволено лежать по утрам в тени возле бассейна и читать что-нибудь развлекательное. И никакого купания.

— Тим, я сыта всем этим по горло. Я никому ничего не обещаю.

— Нет, обещай мне, что ты не будешь купаться, — повторил Тим, — а после обеда у тебя будет тихий час. Ты же знаешь, как мы все переживали за тебя, — с нежностью в голосе произнес брат. — Ты так перепугала нас, когда упала в обморок в прямом эфире.

— Да, это было совсем некстати. Я рассказываю о новостях, но сама быть предметом новостей не привыкла… — Роуз вдруг замолчала. Ее взгляд поймал черный «лимузин». Машина быстро покидала аэропорт.

Роуз знала, кто сидит в «лимузине». Из-за этого человека личный самолет эмира совершил рейс, на который Тим сумел пристроить Роуз. Мужчина, севший в самолет за минуту до взлета, был одет в безупречно сшитый темный костюм, полосатую сорочку и шелковый галстук.

Роуз сразу узнала его: принц Хассан аль Рашид. Среди множества газетных вырезок фотография принца с пронзительным взглядом серых глаз сразу же привлекла ее внимание. Она до сих пор не могла ее забыть. Если бы Роуз решила ускакать в пустыню с каким-нибудь знойным шейхом, то принц Хассан идеально подошел бы на эту роль.

Войдя в самолет, принц остановился, и его серые глаза впились в нее так, что щеки Роуз покрылись румянцем. Ей сразу же захотелось опустить до щиколоток свою и без того довольно длинную юбку. Взгляд принца заставил ее почувствовать себя беззащитной женщиной. Для известной двадцативосьмилетней журналистки с немалым опытом работы чувствовать себя беззащитной женщиной было просто неприлично.

Да, Роуз уже почти тридцать. Она успела один раз выйти замуж, побывать на войне, на ее счету было полдюжины интервью с первыми лицами разных государств.

Она сразу могла распознать по-настоящему опасного человека. И официальный портрет принца Хассана, который Роуз вырезала из газеты, не имел ничего общего с живым человеком.

Роуз впервые путешествовала в отдельной кабине. Видимо, в этом самолете она служила женщине чем-то вроде паранджи. Несмотря на то, что с Роуз обращались, как с принцессой, просидеть в гордом одиночестве весь полет было не очень приятно. Согласно обычаям мусульманского мира, игнорируя общество женщины, мужчина выражает ей свое уважение. Но Роуз была журналисткой и расстроилась, что упустила возможность познакомиться с таким влиятельным человеком. Она была разочарована еще и как женщина, и это ей не нравилось.

Такое уважение с его стороны никак не вязалось с репутацией плейбоя, чьи богатства, если верить слухам, прямо из нефтяных скважин перекачивались в карманы любовниц и на столы самых дорогих казино мира.

Но дома, в Рас аль Хаджаре, принц, следуя традициям, соблюдал приличия. Он вышел из самолета раньше Роуз. Она видела, как встречавшие его официальные лица вытянулись в шеренгу на летном поле. Во время полета он снял с себя европейский костюм. Сейчас на нем были одежды арабского принца. Черного принца…

Роуз чувствовала, что принц с нетерпением ждет окончания церемонии. Чиновники по очереди выходили вперед, брали его руки в ладони и низко кланялись…

Тим заметил, что Роуз смотрит на «лимузин», на затемненных стеклах которого ярко вспыхивали солнечные блики.

— Принц Хассан, — тихо сказал он.

— Какой принц? — притворяясь, что ей это совсем неинтересно, переспросила Роуз. Журналистский опыт подсказывал ей, что равнодушный слушатель может узнать значительно больше, чем любопытный.

— Не могу рассказать о нем ничего заслуживающего внимания. Принц — обыкновенный плейбой.

— Неужели? К чему тогда все эти поклоны и шарканья? Можно подумать, что он здесь второе лицо после эмира.

— Он не имеет никакого отношения к здешней иерархии. — Тим пожал плечами. — Все эти «поклоны и шарканья», как ты красноречиво выразилась, воздаются Хассану за то, что его отец защитил от пули старого эмира.

— Да что ты говоришь?! — изумленно воскликнула Роуз, но в следующую секунду остановила себя. «Молчи, Роуз, молчи. Так будет лучше». — В старого эмира стреляли?

Тим подозрительно посмотрел на нее. Это было предупреждение. Роуз начала переходить границы.

— Да, в него стреляли. В награду за пулю в плече и раздробленную ногу отец Хассана получил в жены любимую дочь старого эмира и беззаботную жизнь. Однако долго наслаждаться ему не пришлось.

— Он умер от ран?

— Нет, он быстро поправился, но через несколько месяцев после свадьбы погиб в автомобильной катастрофе.

— Это ужасно! — нахмурилась Роуз, немного помолчав, добавила: — Ты уверен, что это был несчастный случай?

Тим улыбнулся.

— Неплохо для девичьего ума. Мне известно не больше, чем тебе, и думаю, что мало кому известно больше. Нам остается только догадываться.

— И, тем не менее, он успел зачать ребенка, — заметила Роуз. — Значит, он продолжил свой род. Произведя на свет ребенка, человек побеждает смерть.

Сказав это, Роуз помрачнела. Где-то в глубине души заныла старая рана.

— Роуз, — нежно произнес Тим.

Она не смотрела на брата. Перед ее мысленным взором вновь возник образ принца Хассана. Человек был близок к трону, но даже не пытался занять его. Это заинтриговало Роуз как журналистку, но было что-то еще, что возбуждало в ней любопытство к сероглазому арабскому принцу.

Роуз встречала мужчин, которые могли только силой взгляда остановить разъяренную толпу. У Хассана именно такой взгляд. В его серых глазах угадывалась необыкновенная сила. Это были вовсе не глаза плейбоя.

Роуз вдруг осознала, что Тим все еще держит дверцу автомобиля, которую распахнул перед ней. Она улыбнулась.

— Ты же знаешь, я люблю интересные истории. Расскажи мне о нем. Отец принца, как я поняла, умер еще до его рождения.

— Да. Возможно, именно поэтому Хассана так баловал дед. Он рос любимчиком. Парень купался в золоте и ничего не делал. Рано или поздно это должно было привести к проблемам.

— Каким проблемам?