Ну а на деле — он мне сейчас будет лизать задницу и всячески унижаться, стремясь разойтись миром, и даже не догадываясь, что я хочу того же самого… Так кто ж он тогда передо бездушной Отчизной, если не бесправный раб?!. Одинокая щепка во вздыбленном океане бытия…
И я — такой же… Это лишь перед Шершавым и ему подобными я — великан, вершитель человеческих судеб, а так — шестёрка у державы, нужная ей до тех пор, пока функционирую и стараюсь… А исчезни во мне нужда, или перестань справляться — меня отбросят прочь пинком ноги, проглотят, сжуют, выплюнут и забудут… Скольких уж таким вот образом выбросили на помойку!.. Наше государство как Молох — постоянно требует жертв…
Так что ничем не хуже и не гаже в сравнении со мною гражданин Мелантьев, ничуть не краше я и не счастливее… Так что отпущу-ка его восвояси, но перед этим — выужу что-либо интересненькое… И не замучит меня потом совесть, не сомневайтесь!..
…Лежащий на земле передо мною Шершавый напоминает о своём существовании вопросительным стоном. Любовно полирую его туфлей под ребро: «Ну что, гнида, допрыгался?!. Всё, пасочки тебе, — взят с поличным!.. Вот она, наркота — чуть ли не литр… Сейчас зову понятых, оформляем изъятие, потом веду в РОВД, и — гуляй, Роман, года на два-три в «зону» к «тубикам»…»
Произношу это жёстко, но без пережима, в голосе сохраняется оттенок возможности иного развития событий. Дескать, мы можем разойтись и по-хорошему, ты только пошуруй мозгами как следует…» «Ой, отпустите меня, гражданин начальник! Я вам «ширло» отдам, и потом ещё заплачу!..» — умоляет воспринявший мою интонацию как намёк на взятку Шершавый. Ещё один, на этот раз более сильный пинок моей ноги подсказывает ему, что не на лапу себе опер нынче заколачивает, а беспокоится исключительно про интересы родной службы. И насчёт «ширла» зря вякнул он!.. Так и так я её изыму, «отдаст» он её или «не отдаст»… Чтобы у наркомана при обыске найти «дурь» и при первой же возможности не «замутить» её в свою пользу — это ж полным дебилом надо быть, а не опером!..
Но дальше разговор уж — более деловой. Начинаю внушать доведённому до кондиций Шершавому, что в принципе я мог бы его и отпустить, если сольёт он мне полезную информацию на кого-либо из своих знакомых, желательно — в плане квартирных краж или хотя бы хранения оружия… Физиономия у Шершавого становится мученической, как у Христа на распятии. «Стреляйте, вешайте, топите, четвертуйте меня, мусора поганые, но дружков закладывать не стану!» — вертится у него, судя по заерзавшим гляделкам, гордый ответ на кончике языка, но — не говорят таких обидных речей бандиты операм уголовного розыска…
Где-нибудь в других районах и городах, быть может, такое порою и выкрикивают, а у нас (и в частности — на моей «территории») всем блатным крикунам зубы выбивают быстро, так что корчить из себя героя-подпольщика Шершавый не стал… Да и тюрьму ему не хотелось, а по природной смышлености понимал он, что либо бабками от меня откупаться придётся, либо сексотничеством, бабок же у него явно не было, так что…
Для приличия поломавшись ещё пару минут, Шершавый «застучал»… Несколько рассказиков его я пресёк в самом начале: «неинтересно…», «уже знаю…», «этого хмыря «закрыли» вчера…»
Но вот дошли и до любопытного сообщения: «Юрка Боков, погоняло «Пузырь», на прошлой неделе с ним на одной хате базарили, — так вот, с его слов это он бомбанул киоск на рынке, вечером 24-го числа… И ещё, классным пистолетиком бахвалился, — кустарь, но — чёткий. Явно мастер делал, там ещё на рукоятке — голова орла… Хранит — у себя дома, на кухне, под газовой плитой… Завсегда можно прицепить ему «хранение огнестрельного», если от кражи сумеет отбрехаться…»
Всё, паря, приехали!.. Теперь мой ты со всеми потрохами!.. Деться тебе больше некуда, будешь и дальше постукивать на корешей — поганцев, а откажешься — шепну пару слов дружкам пузырёвским, кто Юрку заложил!..
Помогаю Шершавому подняться, заботливо отряхиваю с него пыль и соринки. (Теперь он — мой агент, а кадры надо беречь!) Подаю ему опустошенную спортивную сумку, а «фанфырик» с наркотой прячу себе в карман. Шершавый проводит пузырёк тоскующим взглядом… «Ширяться» ведь хочется, и вот она, «живая вода», рядом, а — не дотянешься…
Я его понимаю. Понимаю и то, что куплены те восемь кубиков, скорее всего, на взятые в долг бабки. Планировал Ромка продать их, и долг — вернуть, а оставшимся — р а с к у м а р и в а т ь с я день-два, теперь же — ни «ширки», ни денег, и чем долг возвращать — неизвестно!.. Хоть иди и хаты бомби, чего Шершавый до сих пор себе не позволял, но что в силу сложившихся обстоятельств может стать для него практически неизбежным…
Вижу я его проблемы, но — не врубаюсь, мне и своих хватает. Сексотничай он со мною плодотворно и многолетне — может, как-то и поспособствовал бы, а пока — не за что… Спасибо пусть скажет, что на воле остался…
И вообще, не думаю, чтобы оказался он перспективным осведомителем. «Тубик» же, сдохнет скоро, нежирный с него навар… Но с другой стороны, и таким брезговать нельзя, мало ли… Иной сексот за 5 минут до собственной кончины ухитряется шепнуть что-нибудь такое, благодаря чему потом, возможно, будет раскрыто тяжкое преступление… Окажи мне разок такую услугу Шершавый — и может считать, что не зря жил на этом свете. Хотя сам про себя он, разумеется, думает, что рождён был матерью в этот мир вовсе не с благородной целью оказания единовременной услуги районной уголовке… А — «ширяться» не надо было, и — не хулиганить, тогда, быть может, он и на что-либо иное сгодился!..
«Каждую среду после 15.00 будешь звонить и докладывать всё интересное, что сумеешь узнать за неделю, а в важных случаях — информируй немедля!» — говорю я, и мы расстаёмся. По давней привычке не ухожу с места рандеву первым, жду, пока уйдёт мой собеседник, — так безопасней, а то вдруг взбредёт ему в голову выследить меня, и где-либо в тёмном переулке ошарашить сзади ломиком по затылку… Походка у Шершавого — как у побитой собаки, совсем не та, когда летел он с остановки с «ширлом», весь в предвкушении скорого укола… Даже жалко его стало. Хотя жалеть таких — только душевные силы зазря тратить, тогда и действительно хорошего человека пожалеть не сумеешь, окажись он в беде. Экономить доброту надо, вот о чём я!..
Смотрю на часы — 12.39. Сорок четыре минуты заняло общение с Мелантьевым. Изъятия так и не организовал в итоге, верно, но зато вербанул нового сексотика, и практически, в чёрную, раскрыл одну кражу, подперев её хранением холодного оружия… Уже не зря день прожит!.. Ну а теперь можно и в «Три толстяка» — пообщаться с пивком…
3. КАК ОРГАНИЗОВАТЬ ИЗЪЯТИЕ?.
…Пусть не покажется некоторым, что описываемое мною хоть коим образом вписывается в строгие рамки служебных инструкций. Ничего подобного — закрывать глаза на грешки одних преступников ради того, чтобы с их сексотской помощью ловить других преступников — категорически запрещено законом!..
По идее, опер обязан изобличать и тех, и других, а как именно — законодателей не волнует. Никому не интересно, каким образом буду я вербовать агентуру, если средств для расплаты с нею нет и не предвидится… Но если не оформляю я документально изъятие наркоты у кандидата в агенты, то на языке закона именуется это «сокрытием преступления», что автоматически превращает и меня, и всех делающих подобное оперов (а таких — подавляющее большинство, да что говорить — практически все) в самых обыкновенных преступников!.. Государство ставит нас в такие условия, когда мы, при исполнении своих служебных обязанностей, не в состоянии не нарушать ежедневно и ежечасно те или иные из официально установленных законов и правил. Не будешь этого делать — живо выпрут из органов за то, что не обеспечил раскрываемость преступлений, а будешь — попадёшь к государству на крючок. Оно ведь прекрасно знает, что ловчишь ты, попросту не можешь не ловчить, но до поры до времени — закрывает на это глаза, чтобы в случае надобности прихлопнуть тебя в один момент!.. И дело движется, несмотря на тупое наше законодательство, и нами сподручнее управлять с помощью постоянно угрозы карой…
