«Ты чё, спятил?!» — сердито прошипел я оглянувшемуся от вешалки на меня Кислице. Лейтенант удивлённо распахнул глазки: «А что, разок бандита уже и «приласкать «нельзя?!.» Я сплюнул: «Да при чём тут это?.. Я ж тебе ясненько ещё в первый раз объяснил: люди у меня…ты понимаешь?! Не воры, не гопники, не нарики, не с и н я к и прибацанные, не бузотёры, не шлюшки всякие, которым в принципе и полезно послушать, а — уважаемые граждане!.. И ежели ты тут бандита своего допрашивать будешь не тихо и нежно, как любимую девушку в первую брачную. ночь, а опять стены станешь сотрясать, то я, когда тех т е р п и л отпущу, приду и самолично тебя на эту вешалку и подвешу, ты меня понял?!» Кислица коротко заржал: «Ха, ну ты и ска…», но тут же заткнулся, наколовшись на мой предупредительный взор. Понял наконец, что не шучу я, а то раньше до него не доходило. Его логику я улавливал: «Столько раз слышал подобное — и не прибегал с предъявой, да и сам у себя — не раз… А тут нате вам — не шуми!» Вообще — то мыслил он правильно, но ситуации ведь разные бывают, надо улавливать нюансики, а он всё по шаблону старался скомстрячить… Если не сумеет по ходу дела перестроиться — выше капитанского звания и должности дежурного в нашем РОВД ему ничего не светит…
С извинительной улыбкой на лике вернулся к себе, глянул на старичков, опасаясь обнаружить возмущённость творящимся за стеною. но не заметил на их лицах ничего, кроме терпеливого внимания, и вновь загундил что — то по поводу пропавшего велосипеда. Но день сегодня явно выдался какой — то нескладный… Вот казалось бы, всё я втолковал досконально Кислице и в рот ему положил, и вот буквально через 5 минут из — за стенки раскатисто донеслось: «БАМ!!! БАМ!!! БАМ!!! БАЦ!!! БАЦ!!! БАЦ!!! БАХ!!! БАХ!!! БАХ!!! «Он что там, охренел?!. Лампочка под потолком у меня закачалась, шкаф у стены затрясся, со стола стаканчик с карандашами упал на пол и покатился… Картинка тянула на землетрясение балла на четыре, а ведь всего — навсего молодой оперуполномоченный колол преступника на с о з н а н к у…Пенсионеры покосились на меня, на громкоговорящую стенку, друг на дружку…На что уж я толстокож, а и мне стало неудобно за честь и доброе имя своей конторы
…«Пардон, буквально на минутку…я всё исправлю!» — с приклеенной к губам улыбочкой начал подниматься было я из — за стола, но тут старик меня и припечатал своей фразой: «Да ладно тебе, сынок, бегать туда — сюда…Считай для удобства, что оба мы — глухие! У нас ведь у самих внучок — наркоман, знаем прекрасно, каково от таких гнид честным людям страдать приходится, и как разговаривать с ними надо, чтоб до них хотя бы чуточку дошло… Так что сиди здесь, парень, и наше дело поскорее доканчивай!..» А, ну тогда ж совсем другой поворот! Я вмиг успокоился. Если народ наши действия понимает и одобряет — значит, правильной дорогой мы намыливаемся, тогда и тревожиться не о чем…Быстренько кончил оформление всех требуемых бумаг (из — за стены то и дело неслось: «ТРАХ!!! ТАРАРАХ!!! БУ — БУХ!!! БА — БАХ!!!», и тому подобное, но мы уже к этому не прислушивались), потом отпустил старичков домой, а сам, радостно залыбясь, ворвался в кислицын кабинет. Явно не кололся у него бандюган, несмотря на всю предыдущую симфонию звуков, теперь он лежал на полу, а Кислица топтался прямо на нём и то ногой изо всей силы двинет, то, наклонившись, перчаткою… Увидев меня, влетевшего с нехорошей ухмылочкой на физиономии, лейтенант немножко испугался, соскочил с лежащего, попятился от меня в угол, забубнил жалобно: «Да я ж не хотел больше шуметь, но эта падлюка…Главное ведь — такой упёртый попался!.» Я зловеще моргнул на лейтенанта в упор, выхватил у него из рук дубинку, повернулся к распростёртому на полу криминалу: «:Ну что, припадочный, побазарим?!»
Хо, он у меня на 25-й минуте запел соловьём, три эпизода на себя взял, отвечаю!.. Ничё, пущай ещё Кислица у нас, ветеранов, подучится уму — разуму…Тут ведь, паря, главное — не усердие, а — опыт, а ещё — знание всяких особо уязвимых точек…
…А велик я нашёл буквально на второй день. Узнал у тамошнего участкового, кто из живущих по соседству с Антоновыми малолеток балуется ш м а л ь ю (коноплей), одного выдернул в РОВД и побеседовал по душам, другого…Третий и раскололся, что бабок на спичечный коробок с травкой не хватало, вот и спёр у деда велосипед, «Ему же всё равно он не нужен — еле на ногах уж держится!», загнал его на соседней улице некоему дяде Харитону, хорошо — не случайному прохожему, ищи его потом… А так нарисовался барыга с именем и адресом, ломанулся. я туда. Такой же дом в частном секторе, как и у Антоновых, хозяин — лет сорока, жирнотелый, из породы дюже прижимистых, решил он со мною комедию поиграть: «Какой велосипед?.. Не видел я никакого велосипеда!..» Но я быстро обновил ему память, слегка побив его головой о порог, тогда он враз вспомнил, что велосипед «случайно» находится у него в чуланчике, и приволок его оттуда. Через полчаса я вручил обрадованному ветерану его пусть и траченное временем, но вполне ещё работоспособное транспортное средство. Аж самому стало приятно, глядя, как растрогался старик и прослезился… И начальник угрозыска на оперативке потом, узнав, чем всё закончилось, тоже сказал мне пару поощрительных слов. Типа того, что, мол, «ты хоть и ленивый пидор, но когда захочешь — то сможешь!» Большего я от него и не ждал, заваливать комплиментами личный состав — не его стиль… А я так скажу: когда на нашей собачьей работе удаётся сделать что — либо полезное разным хорошим людям — то никакой благодарности мне потом за это и не надо, так на душе легчает что — то…
А боксёрские перчатки я у Кислицы экспроприировал. Он же на язык не бойкий, мыслями тяжеловат, спросит у него кто-либо из проверяющих: «Почему у вас спортинвентарь в сейфе хранится?», он, наивняк, чего доброго — ещё и правду скажет!..
А нам это — ни к чему.
5. ДЕРЖАВНЫЕ ПЕШКИ
Судьи, прокуроры, следователи, пишущие на криминальные темы журналисты, опера-сыскари…
Все мы — лишь пешки в державной игре под названием «решительная и бескомпромиссная борьба с преступностью». И сколь значительными, самостоятельными и самодостаточными ни выглядели бы те или иные из исполняющие эти функции лиц, они должны осознавать общие правила игры и подчиняться им. Причём даже бросающиеся в глаза исключения из правил — это в действительности лишь их составляющая и неотделимая часть… Ты — лишь пешка, и всегда должен помнить об этом!..
С судьями я, оперативник уголовки, сталкиваюсь редко, в основном — когда доставляю в суд на оформление «15-суточников». Общее впечатление: спокойные, уравновешенные, преуспевающие люди, привычно жалующиеся на задержки с выплатой зарплаты и скудное финансирование из бюджета, но при этом — вкусно питающиеся, добротно одевающиеся, регулярно отдыхающие на дорогих курортах, живущие отнюдь не в коммуналках… И — больше ни слова о них.
Иное дело — прокуратура, контакт с которой у районного угрозыска плотен и повседневен. К прокурору на санкцию для ареста (ПРИМЕЧАНИЕ: эти строки писались в 1999-м году) мы привозим задержанных, прокуратура надзирает за соблюдением нами законности в расследовании преступлений, а наиболее тяжкие из них (в частности — убийства) следователями прокуратуры и расследуются… Прокуратура для милиции — как старшая сестра, варимся мы в одном котле, питаемся из общей кормушки, и всё друг про друга знаем, хотя для приличия делаем вид, что принимаем друг друга за тех, кем должны быть, а не за тех, кем в действительности являемся.
«Прокурор» — это лишь на бумаге звучит грозно и неподкупно. На самом же деле прокуроры — такие же люди, как и все остальные. В меру — честные, работящие, справедливые и разумные, но и ничуть не меньше прочих — трусоватые, подловатые, жадноватые, склонные к лести и разврату, с мелкими, а порою — и с мельчайшими душонками… Не с Марса же на работу в прокуратуру направляют, — туда идут работать обычные граждане, окончившие что-то юридическое и набравшие стаж работы в наших конкретных жизненных условиях. Они — это мы, так почему же они должны от нас отличаться?..
