А то ещё требуют от тебя: «Ищи!» И бегаешь как дурак, чего-то ищешь, толком даже не зная — что именно… У начальства уточнять бесполезно, оно само не в курсе, просто велело тебе — и всё, в тайной надежде, что ты как-нибудь сам сориентируешься, и чего-нибудь нащупаешь…

Паршиво суетиться, когда ясно осознаешь, что работа твоя — бессмысленна, и конечный результат никак не прощупывается…Но самое похабное — когда при этом приходится причинять какому-либо живому человеку вполне конкретные неприятности. Например — направить его на ВКР (внутрикамерную разработку).

То есть — совершенно преступление (кража, грабёж, тяжкие телесные или убийство), и есть подозреваемый (обычно — из ранее судимых, таких в любой подходящей ситуации подозревают в первую очередь)… Тебе после общения с подозреваемым и собранными материалами понятно, что тип этот хоть и не ангел, но в данном случае — не при делах… Однако твой начальник думает иначе, приказав: «Кинь этого урода на 10–15 суток в ИВС, и поработай с ним!..» Находишь (а чаще — фабрикуешь) улики, с помощью понятливого судьи закрываешь субъекта на неделю-две в изолятор временного содержания, прессуешь там словесно и физически, подсаживаешь к нему в камеру агентиков, которые его там всячески мордуют и уговаривают: «Расскажи оперу правду — тебе же легче будет!..»

Ну и что?.. Всё равно через энное количество времени человека за недоказанностью приходится отпускать. Ты-то с самого начала именно этот финал и предсказывал, но начальство кривит губу и делает виновником неудачи тебя же: «Не смог его расколоть… Схалтурил, старлей!..»

А в последнее время вообще мода пошла: чуть ли не каждого подозреваемого с криминальным прошлым или настоящим — норовят пропускать через ВКР. И при этом на каждого — будь добр писать задания агентуре, и потом строчить отчёты о выполнении заданий… Ладно, бумажки настрочить не так уж и долго, если умеючи… Но что с той массой народа успеешь сделать за 5, 10 или 15 проведённых ими в ИВС суток?..

Выделив наиболее перспективных, и уделив им всё своё время, чего-то иногда удаётся достигнуть, по всем остальным — просто отписываешься… Берёшь данные с потолка, и пишешь: «С таким-то проведены такие-то мероприятия, результат — не получен…» Начни тебя проверять, и вскройся л а ж а — накажут, но проверять тебя в данных вопросах никто особенно не стремится. Понимают: слишком много правды о недостатках нашей работе тогда всплывёт наружу, а правда никому не нужна, потому как — колюча, вонюча и невкусна…

…Чем ещё иногда нравится мне моя работа — это ощущением победы над сопротивлявшимися моей воле, но поверженными мною, и согласившимися дать «чистосердечные показания» бандитами… Сплошь и рядом это — малоинтересная шушера, мелюзга, но есть и опытные урки, знающие порою куда больше моего, и прекрасно умеющие использовать любую лазейку в законодательстве, любой огрех в приёмах и методах расследования…

Сплошь и рядом мой «клиент» знает: ему надо лишь вытерпеть мой «пресс» — сутки, двое, максимум — трое суток… Выдержит он, не даст «явки с повинной» — всё, спрыгнул со статьи, «гуляй и наслаждайся жизнью до следующего раза, пацан!» Ну а я — заставляю его поступать вопреки этой очевидной и легко достижимой выгоды… Своими руками, подписавшись под показаниями, он поднимает себе с пола срок!.. Сделать такое — трудно, но я — смог, за что себя самого и уважаю…

В большинстве расследуемых мною преступлений улик против виновника не существует…

Стоп. Перечёркиваю всё, сказанное только что. Говорю по новой: при любом совершённом преступлении остаются следы и улики, но сплошь и рядом известными следствию они становятся лишь после того, и в результате того, что преступник — сознался, и сам помог нам те улики найти и должным образом оформить.

Скажем — совершена кража. И задержанный нами вор — рассказал нам все её подробности, а потом ещё и на месте детально показал: как залазил в квартиру, что и откуда брал, как выносил, куда дел похищенное… Сделал он это добровольно, при понятых, что и было зафиксировано в протоколе следственного эксперимента… Вот это и является уликой (зачастую — единственно возможной, если он не оставил на месте преступления своих чётких отпечатков) того, что кража совершена именно им.

На суде, понятно, он может заявить, что дать «явку с повинной» его заставили злые дяди-опера, но без солидного защитника такие номера не проходят… Мало ли кто и что на суде заявляет, — не верить же каждому произнесённому бандитом слову!..

Судьи — такие же люди, как и все… Они не любят, когда кто-то пытается затруднить работу правосудия. Объявить такого-то невиновным — значит, признать всю работу следствия браком, и предложить правоохранительным органам повторить всю эту работу повторно… Кому это нужно, кроме самого бандита, разумеется?!. А потому любителям делать на суде подобные голословные заявления обычно накидывают к приговору пару лет…

Иное дело, когда в судебном процессе интересы подсудимого представляет опытный (а следовательно — и хорошо оплачиваемый!) адвокат… Начнём с того, что голословные опровержения подсудимого он умеет «упаковать» в безукоризненно точные и убедительные юридические формулы, да плюс к этому судьи где-то на уровне своих печёнок-селезёнок осознают: «Раз обвиняемый нашёл деньги на х о р о ш е г о защитника — значит, проявил уважение к правосудию, и уж только поэтому — заслуживает снисхождения… Почему бы и не простить такого, тем более, что железных улик против него следствию собрать так и не удалось…»

Что судьи, что адвокаты, что прокуроры — это одно корпоративное братство. Иногда их интересы не совпадают, и тогда происходят пламенные междусобойчики, но в основном — все стараются считаться друг с другом, и не мешать друг другу работать и заколачивать денежку… В утешение возмущающимся — добавлю лишь, что денег на толкового защитника у большинства наших занюхано-исколотых урок нет, так что сидеть им, страдальцам — не насидеться!..

Разумеется, если я, опер, не схалтурю, и заставлю его дать признательные доказательства (ну или, вариант, всё же сумею найти весомые улики…

…Что ещё сказать о себе…Добрый я или злой?.. Любопытный вопрос. Всё зависит от критерия. Допустим, иду я по улице, и вижу на углу старуху-нищенку. Одета в лохмотья, глаза слезятся, смотрится жалко, тянет руку за подаянием…

Суну ли я в её загребущую клешню свою трудовую оперскую копейку?.. А фиг ей!.. Обойдётся, старая кошёлка… Я ж не Рокфеллер, чтобы крохами из полунищенской зарплаты разбрасываться…Тем более, нос у этой каратыжки сизо-ливовый, что ясно свидетельствует: усердно поддаёт на досуге… Я тоже — поддаю, но заметьте разницу — пью на свои, честно заработанные, работая как вол, а не клянчу на выпивку у прохожих… И если она всерьёз рассчитывает клюкнуть «самопала» на мои трудовые, то голый вассер будет ей вместо моего подаяния!..

Рассуждая с этой точки зрения, человек я — злой, недоброжелательный и циничный, раз не одарю милостыней ни нахальной старушенции, ни чумазого ребятёнка… (Такой тоже, получив деньгу — либо папане-алкаше снесёт, на выпивку, либо сам пропьёт, искурит, ш и р н ё т с я, или же купит клея и забалдеет… В самом лучшем случае — накупит себе сладостей в «Макдональдсе»!..)

Но взглянем с другой стороны. Ту же бабку-попрошайку я не гоню, не кричу на неё, ногой не пинаю, не отнимаю её выручку (хотя за день она зарабатывает, скорее всего, куда больше, чем я за неделю, и вполне могла бы субсидировать хотя бы мои скромные оперативные потребности…) Ничем я её не третирую, и её полу — мошеннической деятельности фактически никак не мешаю…

Пока бабка не совершит ничего откровенно криминального, не сопрёт чужой кошелёк, или не подерётся с конкурентками за место под солнцем — стой себе здесь на здоровье, старая вешалка, пройду мимо тебя, ничем не навредив, за что и будь мне благодарна… Потому как ежели разобраться — вредный ты обществу, и очень нехороший человек… Хорошие люди не попрошайничают, какими тяжкими ни были их обстоятельства, им опуститься до этого — совесть не позволяет!..