Он привлек к себе нескольких последователей, которые, исполняя завет, данный Иисусом Христом апостолам, шли подвое на свое служение. Когда лионский архиепископ запретил Вальдецу проповедовать, последний апеллировал к папе Александру III, который посоветовал ему подчиниться (1179), затем — к папе Луцию III, который на Веронском соборе отлучил его от церкви (1184). Тогда Вальдец соединился с петробрюзийцами, бежал во Францию, блуждал по Италии и умер в Богемии в 1197 г. В то время вальденсы, окончательно образовавшие еретическую секту, за исключением нескольких, которые остались в лоне церкви (вальденсы Меца), насчитывали уже множество приверженцев в Южной Франции, Северной Италии и Арагоне, откуда король Альфонс II изгнал их в 1194 г., как «врагов креста Христова и осквернителей веры». Их вероучение вполне оправдывало такое обвинение. Вальденсы отвергали всякое церковное служение, кроме проповеди, и все таинства, кроме св. евхаристии; утверждали, что всякий христианин — священник, и осуждали молитвы за умерших, индульгенции, военную службу, собственность и принуждение к труду. Секта заключала в себе две категории лиц: верующих, которые продолжали жить в миру, и совершенных, которые давали обет целомудрия и послушания высшим и на которых лежала обязанность проповедовать. Но вскоре секта распалась. Первыми отделились от общины ломбардские вальденсы; собрание в Бергамо, созванное в 1218 г., чтобы восстановить единство секты, потерпело неудачу, и раскол совершился. В то время» как французские вальденсы, оставаясь верными своему лжеучению, старались все-таки не порывать с церковью их итальянские собратья совершенно отделились от нее и выработали отдельный культ. Первые — не выходили за пределы Пьемонтских долин; вторые — распространились в Германии, Богемии и Польше и в XVI в. примкнули к протестантам, В долинах Дофине и Пьемонтских Альп их еще и теперь живёт около 20 тысяч.
Пантеистические секты.В то время, как Петр Вальдец распространял в Южной Франции и Северной Италии монтанистские идеи, профессор логики, а позже — богословия в Парижском университете, Амори де Бэн под влиянием Скота Эригена и арабских философов создал уче ние, основанное почти всецело на политеистических началах. Он учил, что «каждый христианин есть член Христа», что три лица св. Троицы воплотились: Отец — в Аврааме, Сын — в Иисусе Христе и св. Дух — в каждом христианине, который, таким образом, является сразу и Христом, и св. Духом. Отсюда он заключал о бесполезности таинств, так как освящение состоит простое ощущении присутствия Бога и не может быть утрачено даже через любодеяние. Присуж денный Иннокентием III к публичному отречению перед Парижским университетом, Амори де Бэн умер, как гово рят, от огорчения (около 1207 г.). После его смерти обна ружилось, что он имел нескольких последователей, из которых главными были парижский ювелир Гильом и профессор Давид де Динан, продолжавший проповедовать безнравственное учение Амори де Бэна. Оно было снова осуждено Парижским (1209) и четвертым Латеранским (1215) соборами, и многие из сектантов были присуждены к смертной казни.
В тесной связи с аморинцами стояла, по-видимому, секта братьев-сестер свободного духа, которых называли также бегардами, швеетрионами и тюрлюпинами, которые около середины ХIII в. появляются в различных городах Швабии, Швейцарии и Италии. Пантеисты, подобно ученкам Амори де Бэна, применяли к самим себе слова Христа: «Аз и Отец единоесмы». Они утверждали, что раз человек пришел к этому убеждению, он не принадлежит более чувственному миру, не может быть осквернен никакими плотскими излишествами и более не нуждается в приобщении к таинствам. Эта теория не была нова: нова была смелость, с какой Братья свободного духа осуществляли ее на деле, их безнравственное поведение вызвало против них суровые меры.
Манихейская секта: катары или альбигойцы.Но из всех этих сект самой грозной была, без сомнения, секта катаров (Kadopoi, чистые) или альбигойцев, манихейское учение и революционная проповедь которых грозили существованию как церкви, так и государства. Вопрос о происхождении этой секты до сих пор остается спорным. Согласно старой гипотезе, она произошла по прямой линии от древних гностических и манихейских сект, которые будто бы всегда имели тайных адептов в Южной Франции и Италии. По другому мнению, она примыкает скорее к павликианам и богомилам, учения которых были занесены на запад переселившимися туда болгарами (Bulgari, Bulgrii Boulgres); этим и объясняется название, которое было дано этой секте и которое в конце концов было распространено на все другие ереси.
Впрочем, катаров следует представлять себе не как единичную секту, а как более или менее бессвязный конгломерат сходных сект, представляющих, наряду с существенными различиями, некоторые общие черты, из которых главной была манихейская вера в два начала — добра и зла. Для некоторых катаров эти два принципа были совечны и являлись двумя различными богами: один— добрым, другой — злым; это было почти павликианское учение. Для других, прибли жавшихся к богомилам, доброе начало было истинным Богом, который сотворил невидимый мир духов и от которого исходил Новый Завет; дурное начало, или Иеговы, был лишь падший дух, сотворивший видимый мир и давший людям Ветхий Завет. Его сын Люцифер соблазнил часть небесных ангелов и заточил их в тела; чтобы освободить этих пленных ангелов, составлявших особый, избранный класс между людьми, сошел с неба другой ангел, Христос, не принявший, однако, ни человеческой природы, ни истинного тела.
Из этих догматов вытекала чисто манихейская мораль, которая сводилась— насколько можно судит об этом при отсутствии сочинений, написанных самими еретиками, — к следующим трем пунктам: 1) разделение людей на два класса, из которых лишь один принимает участие в искуплении и может достигнуть спасения, а другой, ввиду своего происхождения от злого начала, не способен к освящению, что освобождало его от всякой нравственной ответственности; 2) отрицание всякой власти, как церковной, так и светской, что подрывало основы общественного строя; 3) наконец, осуждение всего, что стоит в какой бы то ни было связи с материей, произведением злого начала; так, осуждаются употребление в пищу животных продуктов, брак, собственность, почитание креста и икон, сооружение церквей и таинства. Из таинств катары признавали лишь одно — нечто вроде духовного крещения, так называемое consolamentum которое без покаяния освобождало от грехов и которое они совершали, возлагая руки и Евангелие на избранного; в силу этого обряда последний переходил в категорию «совершенных». Дело в том, что катары, подобно вальденсам, допускали разделение посвященных на верующих и совершенных; только этих последних принятое имя consolamentum обязывало жить в полном отречений суровой и безгрешной жизнью. Но так как такая стойкойсть встречалась редко, то вожди секты стали давать consolamentum лишь на смертном одре; кроме того, для большей верности они часто склоняли больных, готовившихся выздороветь, к медленной голодной смерти; это добровольное мученичество называлось endura. Таково было учение катаров; отвергая всякий авторитет, осуждай брак и собственность, они естественно должны были казаться современникам опасными людьми, грозившими существованию не только Западной церкви, во и самого общества. Альбигойство было не только религиозной, но и социальной ересью; этим отчасти и объясняется та беспощадность, с которой оно было подавлено.
В течение XI и XII вв. альбигойская ересь получает ши рокое распространение. В 1010 г. манихеи, или катары, по являются в Ажане, в 1022-м — Орлеане, около 1030-го — в Ломбардии. Отсюда ересь переходит в Германию; в 1126 г. мы встречаем ее в Трирешлгокруге, в 1146-м — в Кельне. Но главным образом она распространяется в Лангедоке и наибольшее число последователей приобретает среди живого и впечатлительного населения Южной Франции, Здесь катары встречаются с вальденсами, которых иногда ошибочно смешивали с ними; напротив, вальденские проповедники нередко спорили со священнослужителями катаров: их учения далеко не во всем были сходны, и обе секты никогда не вступили в союз между собой. В конце XII в. главным оплотом катаров Южной Франции было Альби (откуда и произошло их наиболее употребительное название — альбигойцы), а их явными или тайными покровителями было большинство южных сеньоров, из которых одни увлеклись их учением, другие боялись возбудить неудовольствие своих подданных, третьи же находили в альбигойстве удобный повод грабить имущества монастырей и церквей. Между этими сеньорами следует отметить особенно тулузского графа Раймонда VI из могущественной семьи Сен-Жилль, которая владела в то время большинством крупных ленов Южной Франции, и Раймонда Рожера, виконта Безье. Альбигойский крестовый поход. Сильные этой поддержкой и организованные в тайные сообщества, альбигойцы начали пускать в ход насилие: несколько епископов было свергнуто с кафедры, несколько аббатов изгнано из их монастырей, несколько священников задушено. Успехи ереси начинали беспокоить курию. Папа Александр III и третий Латеранский собор (1179) приняли строгие меры против альбигойцев. Но первым актом решительной борьбы, приведшей к искоренению ереси, было издание того знаменитого декрета, который папа Луций III с согласия Германско го императора Фридриха I внес на Веронский собор 1184 г. Этот указ, направленный против всех ересей той эпохи, предписывал епископам посылать комиссаров в те местности, где они подозревали существование еретиков, для производства следствия (inquisitio) и для передачи виновных в руки светской власти. Так как этот декрет вначале не привел ни к какому результату, то Иннокентий III решился действовать против ереси с большей энергией, хотя все еще мирными средствами. Тотчас по восшествии на папский престол (1198) он поручил двум цистерцианским монахам, Гюи и Ренье, предпринять обращение еретиков в качестве апостольских легатов; немного спустя он присоединил к ним Петра де Кастельно, архидьякона Магеллонского, кардина ла Рауля и аббата Сито, Арно Амори, одного из красноречивейших людей того времени. В 1206 г. папские легаты встретили осмийского епископа Диего, который вместе со св. Домиником проезжал через Лангедок. Доминик, глубо ко огорченный успехами ереси, решил соединиться с лега тами для борьбы против нее и в течение 10 лет более настойчиво, чем успешно, проповедовал еретикам, не принимая, впрочем, никакого участия в начашемся между тем крестовом походе.
